II Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
ВОЙНА ГЛАЗАМИ МАЛЕНЬКИХ ДЕТЕЙ
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение.
9 мая 2015 года все прогрессивное человечество праздновало 70-летие Великой Победы над фашизмом. Четыре страшных года, 1418 дней, шла на нашей земле самая кровопролитная страшная война в истории человечества. У каждого немецкого офицера была при себе книжечка, содержащая «12 заповедей обращения с русскими», в которой в частности говорилось: «В интересах немецкого народа вы должны применять самые жестокие и самые безжалостные меры. Убивать всякого русского. Не останавливаться, если перед тобой старый человек, женщина или ребёнок».
Тяготы и лишения военных лет обрушились на всех жителей нашей страны, как на взрослых, так и на детей. Дети военной поры… Какие они? Как они представляют войну с фашистами? На данное исследование подтолкнула меня встреча учащихся нашей школы с Тверской Людмилой Альбертовной, жительницей блокадного Ленинграда, которой в 1941 г. исполнилось 9 лет. Я решила расширить свои знания, изучить воспоминания живых свидетелей того времени – детей войны, родителей наших учителей школы. Последующие поколения должны знать о страшном лице войны.
Цель работы: изучение воспоминаний детей военных лет и представление Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. глазами маленьких детей (5-11 лет).
Задачи: изучить воспоминания маленьких детей, невольных очевидцев страшных событий 1941-1945 гг; показать трагичность судьбы детей военных лет. Используемые методы: изучение и анализ литературы, воспоминаний очевидцев.
I. Биография детей – война.
Лето 1941 года началось замечательно для многих мальчишек и девчонок. Лето обещало свои радости. Ярко светило солнце, разноцветным ковром стелились цветы на лугах… Но утро 22 июня 1941 года внесло свои коррективы. На одной из улиц города Бреста лежала убитая девочка с незаплетенными косичками и ее кукла…
А кто подсчитает, сколько детей убивает война? Ребенок, прошедший через ужас войны, ребенок ли? Кто возвратит ему детство? А таких были тысячи. Что помнят они? Что могут рассказать? Что могли понять, увидеть, запомнить дети? Многое!
Судьбы детей военной поры похожи: судьба смоленского и белорусского мальчиков, судьба украинской и литовской девочек. Война стала общей биографией детей той поры. Даже, если они находились в тылу, все равно это были военные дети. Их рассказы тоже длиной в целую войну.
Инне Старовойтовой, когда началась война, было 7 лет. Вот что она вспоминает: «Мама поцеловала нас и ушла, мы остались в шалаше вчетвером: младшие — братик, двоюродные брат и сестра — и я, самая большая, семи лет. Мы не в первый раз оставались одни и научились не плакать, вести себя тихо. Знаем, что мама наша разведчица, ее послали на задание, а нам надо ее ждать. Из деревни нас мама недавно забрала, жили мы теперь с ней вместе в семейном партизанском лагере.
Сидим и слушаем: деревья шумят, женщины неподалеку стирают, детей своих ругают. Вдруг крики: «Немцы! Немцы!» Все стали выбегать из своих шалашей, звать детей, убегать дальше в лес. А куда мы побежим одни, без мамы? А вдруг мама знает, что немцы идут в лагерь, и она бежит к нам? Так как я самая старшая, говорю: «Молчок всем. Здесь темно, и немцы нас не найдут».
Притаились мы, спрятались. Кто-то заглянул и сказал по-русски:
— Кто есть, выходите!
Голос был спокойный, и мы вылезли из шалаша. Я увидела высокого человека в зеленой форме.
— У тебя есть папа? — спросил он у меня.
— Есть.
— А где он?
— Он далеко, на фронте, — выложила я.
Помню, что немец даже засмеялся.
— А мама твоя где? — задал он очередной вопрос.
— Мама с партизанами в разведку ушла...
Подошел другой немец, тот был в черном. Что-то они переговорили, и этот, черный, показал нам рукой, куда надо идти. Там стояли женщины с детьми, которые не успели убежать. Черный немец навел на нас пулемет, и мне стало страшно, я поняла, что он будет сейчас делать. Я не успела даже закричать и обнять маленьких... Проснулась я от маминого плача. Да, мне казалось, что я спала. Приподнялась, вижу: мама копает ямку и плачет. Она стояла спиной ко мне, а у меня не было сил ее позвать, сил хватало, только чтобы смотреть на нее. Мама разогнулась передохнуть, повернула ко мне голову и как закричит: «Инночка!» Она кинулась ко мне, схватила на руки. В одной руке меня держит и другой остальных ощупывает: вдруг кто еще живой? Нет, они были холодные. Когда меня подлечили, мы с мамой насчитали у меня девять пулевых ран. Я училась считать: в одном плечике две пули и в другом — две пули. Это будет четыре. В одной ножке две пули и в другой — две пули. Это будет уже восемь. И на шейке: ранка. Это будет уже девять... В первый класс мама носила меня на руках».1 Фашисты сжигали, расстреливали детей, убивали и бомбой, и пулей, и голодом, и страхом. Фашизм – это когда на детей напускают овчарок.
«Собаки рвали детей... А немцы хохотали», — вспоминает Аня Павлова, которой было 9 лет, когда началась война. «Сядем над разорванным дитяткой и
1 О.Э.Ксенофонтова «Я видел седых детей», с.24.
ждем, когда сердце у него остановится... Снегом присыпем... Вот ему и могилка до весны...»
Вспоминает Надя Савицкая, ей тогда было 12 лет:
«Жили мы за деревней в немецких блиндажах, потому что деревня вся сгорела, сгорела наша старая хата и бревна для нового дома. Ничего у нас не уцелело, нашли в лесу солдатские каски и в них варили. В лес за ягодами за грибами ходить боялись. Пооставалось много немецких овчарок, они бросались на людей, загрызали детей маленьких. Если мы шли в лес, то собирались большими группами. Матери нас учили, что надо ходить по лесу и кричать, тогда собаки пугаются. Пока ягод насобираешь, так накричишься, что голос потеряешь, охрипнешь. А собаки были большие, как волки...».2
II. Жилище детей – концлагерь.
Фашизм - когда дети становились донорами для немецких солдат. Кровь брали, пока ребенок не умирал. Детей гнали из концлагеря в концлагерь.
Вспоминает Валя Кожановская, ей было тогда 11 лет:
«Привезли в концлагерь. Там мы увидели: на соломе сидят детки, а по ним ползают вши. Солому возили с полей, которые начинались сразу за колючей проволокой с током. Каждое утро стучал железный засов, входили смеющийся офицер и красивая женщина, она по-русски нам говорила: «Кто хочет каши, быстро становитесь по двое в ряд. Поведем вас кормить...» Они шутили, смеялись, а дети спотыкались, толкались, каши хотели все.
Дети в концлагере.
2 О.Э.Ксенофонтова «Я видел седых детей», с.25
— Надо только 25 человек, — пересчитывала женщина. Не ссорьтесь, подождите до завтра.
Я сначала верила, вместе со всеми бежала, толкалась, а потом стала бояться: «Почему не возвращаются те, которых уводят кормить кашей?» Садилась под самую железную дверь при входе, и, когда нас уже было мало, женщина все равно меня не замечала. Она всегда стояла и считала ко мне спиной. Как долго это продолжалось, не скажу. Детская память неточная, она запоминает только страх и только хорошее. Слышим однажды шум, крик, стрельбу. Стучит железный засов — в барак к нам врываются родные солдаты с криком: «Детушки!» Солдаты берут нас на плечи, на руки по несколько человек. Целуют, обнимают и плачут, что мы такие легкие, что у нас одни косточки. Выносят на улицу, и мы видим черную трубу крематория. Несколько недель нас лечили, кормили. Когда мы окрепли, повезли в ту сторону, откуда восходит солнце. Домой...»3
… В оккупированном Жлобине немцы занимали дома. Семью Татьяны Алексеевны Яковлевой выселили на кухню, а сами поселились в трех комнатах большого дома. Маленькой Тане было всего шесть лет. Вскоре жителей города начали вывозить. В вагон людей не грузили – набивали. Фрамуги открывать запретили под страхом расстрела. А через два часа люди начали умирать Всё перемешалось, живые, мертвые ехали в неизвестность. Приехали ночью. Больше всего запомнились фары: машины, мотоциклы… Свет. Свет фар. А вокруг танки. Идти надо было по узкой тропинке – не свернуть – совсем рядом шли и танки.
И люди шли. Болота кругом, болота. Кого-то уже засосало. А другие шли… Привели на пустырь. Было очень холодно. Над головой открытое небо, а вокруг забор с колючей проволокой, высотой с человеческий рост. И большие собаки Людей решено было расстрелять…
«Счастливчиков» привезли в концлагерь. Практически на передовую. С одной стороны стреляли русские, а с другой – немцы.
3 О.Э.Ксенофонтова «Я видел седых детей», с.26
Вокруг было минное поле, болото и снег. Сколько они провели в концлагере, Татьяна Алексеевна не знает. Знает одно – однажды их оттуда забрали. Это были советские солдаты. 4
III. «Ленинградские дети».
В блокадном Ленинграде оставалось 2миллиона 544 тысячи жителей, в том числе 400 тысяч детей. «Ленинградские дети», — когда звучали эти слова, у человека сжималось сердце. Это звучало как пароль — «ленинградские дети». Дети-старички, безулыбчивые, молчаливые, вялые.
Вспоминает Жанна Эмильевна Уманская, ей в войну было 7 лет: «Запомнила я блокадную елку новогоднюю. Дали билет на елку. Пошла я одна, и вот как сейчас помню: тощие мы все какие-то, маленькие, заморенные дети, и такой же фокусник, мужчина: пиджак на нем болтается, горло шарфом повязано. Он пытался показывать какие-то фокусы. И такие безразличные сидят ребятишки. Потом не выдержали, и один спросил: «А скоро нам обед будут давать?» Насколько мало детского осталось у нас у всех. Ну, дали обед. Он показался роскошным по тем временам. И подарки дали: яблоко, печенье, какая-то конфета. Я запихала этот подарок под пальто и благополучно принесла домой. И когда мы с трудом согрели чай, мама говорит: «Иди разбуди папу». Отец был в ополчении, вернулся больной. Я пришла: «Папа, пап!» А он никак! Я закричала, маму позвала. Умер еще у нас сосед. Мы общими усилиями снесли их на кухню, завернули в одеяла. Месяц они лежали на кухне, потому что сил не было их унести. И меня до сих пор удивляет полное отсутствие страха перед мертвым телом».5
Блокадный Ленинград.
4 Из воспоминаний Татьяны Яковлевой. (Фото Т.А.Яковлевой – приложение)
5 О.Э.Ксенофонтова «Я видел седых детей», с.27
Взрослых поражало спокойствие детей, их равнодушие к смерти. А это была защитная реакция неокрепшей психики.
«Когда началась война, мне было 5 лет», - вспоминает Нина Васильевна Фролова. Я была в Московском детском доме «Муравейник». Каждую ночь Москву бомбили. Прожекторы ловили самолеты противника, зенитки стреляли по мишеням. Спать малышей всегда укладывали одетыми. По сигналу тревоги, сонных, кричащих, испуганных ребятишек поднимали с постелей и вели «гуськом» в бомбоубежище. Каждую ночь, держась крохотными ручонками за пальтишко друг друга, малыши со слезами на глазах спускались в бомбоубежище. Так продолжалось долго.
В декабре 1942 года детский дом решено было эвакуировать в Свердловскую область. Составили эшелон из нескольких вагонов московских детдомов и на какой – то станции присоединили еще несколько вагонов с ленинградскими детишками. В какой – то момент, машинист поезда резко стал тормозить. Он, то заставлял поезд двигаться вперед, то назад. Делал это очень резко. Дети постоянно падали, плакали. Было очень страшно. Так продолжалось минут 15, а затем раздался страшный взрыв. Позже я узнала, что состав заметил немецкий летчик и стал охотиться на легкую добычу. Машинист, зная, что везет целый состав детей-сирот, пытался маневрировать, обманывать немца, стараясь загнать все вагоны в депо – это было спасение. Он почти успел, но раздался взрыв. Немецкий летчик сбросил бомбы на последние вагоны с ленинградскими ребятишками. Все погибли. Весь ленинградский дом.6
IV. Тяжкое время тыла.
Детям военного времени тяжело было и в глубоком тылу.
Вспоминает Зинаида Васильевна Шаверина, которой исполнилось в 1941 году четыре года. «Было холодно, голодно. Мама с утра до позднего вечера работала в колхозе. Дядя – инвалид ходил по деревням, просил милостыню для того, чтобы как – то прокормить малышей, нас было трое.
6 Из воспоминаний Нины Фроловой. (Фото Фроловой Н.В. – приложение)
Когда он возвращался, высыпал кусочки хлеба, картофелины из мешка, а мы, маленькие, вытаскивали все крошечки, застрявшие в мешковине… В 1944 году я пошла в школу. Мама покрасила вафельное полотенце и сшила мне платье. Какая я была счастливая, когда в награду за рассказанное стихотворение мне в школе дали стакан сахара.7
Их детство – война.
V. Дети на линии фронта.
И когда дети беспощадной волею войны оказывались в пекле страданий и невзгод, они вели себя как герои, осилили, вынесли то, что, казалось бы, и взрослому преодолеть не всегда под силу.
Самым юным защитником Сталинграда был Сережа Алешков – сын 142 – го гвардейского полка 47-ой гвардейской дивизии. Судьба этого мальчика драматична, как и многих детей войны. Жители деревни Грынь Калужской области стали базой партизанского отряда. Мать и 10-летний брат Серёжи были убиты фашистами. Он остался сиротой. Летом 1942 года на партизанскую базу напали каратели. Партизаны, отстреливаясь, уходили в чащу леса. Отстав от своих, Серёжа бродил по лесу, питался ягодами. 8 сентября 1942 года советские войска заняли этот район, подобрали обессиленного и голодного мальчика, выходили его, сшили военную форму, зачислили в списки полка, с которым он прошёл славный боевой путь, в том числе и Сталинград.
7Из воспоминаний Зинаиды Шавериной (из семейного архива)
В это время Серёже было 6 лет. Конечно, непосредственного участия в боевых действиях Серёжа принимать не мог, но из всех сил старался помочь советским бойцам: приносил им пищу, подносил снаряды, патроны, в перерыве между боями пел песни, читал стихи, разносил почту. Однажды он спас жизнь командиру полка полковнику М.Д.Воробьеву. Во время обстрела полковник был завален в землянке. Сережа не растерялся и вовремя позвал советских бойцов. Подоспевшие солдаты извлекли командира из-под обломков, и он остался жив.8
«В 1943 году моей маме, Голубевой Марии Ивановне, было 6 лет», - рассказывает Ирина Викторовна Николаева. Жители села Романовичи (в Белоруссии) скрывались от немцев в лесу. Но фашисты нашли их, окружили и согнали на одну поляну. Приказали людям разделиться на две колонны: старики и подростки. Кругом стоял жуткий крик, плач. У мамы возникла мысль, что когда начнут стрелять, то она убежит в лес. Но вдруг стрельба прекратилась. Фашисты всех погнали вперед, по сторонам поставили свою технику. В небе кружили наши самолеты, но они ничего не могли сделать, так как немцы прикрывались людьми… 9 На войне маленьких не бывает…
Живой заслон.
8 Г.Ф. Осипова «Стоять насмерть», с. 43 9 Из воспоминаний Ирины Николаевой.
Заключение.
Прошли годы, и оказалось, что они, бывшие мальчики и девочки военных лет, хорошо помнят ту военную пору, заледенелую, голодную, лишенную детских радостей.
Все страдания отпечатались в детской душе, навсегда вошли в сердце. Трудно не согласиться с мнением, что поколение детей, живших во время войны и выживших, само по себе уникально. Маленькие взрослые так много пережили, но не стали черствыми, страдания многих сделали отзывчивей, сердечней к чужой беде.
Трудными были годы их детства, но они смогли найти в себе силы, встать на ноги, вырастить новое поколение детей. Они являются примером для современных детей.
Дети и война. Страшное это сочетание слов и по сей день возникает внезапно, чтобы обжечь, остановить, чтобы предостеречь, чтобы не допустить войны в будущем.
Во время Второй мировой войны всего в мире погибло 13 миллионов детей. Кто теперь скажет, сколько среди них было русских ребят, сколько белорусских, польских или французских? Погибали дети — граждане Мира. А ведь это будущее страны: будущие шахтеры, учителя, врачи, космонавты…, будущие мамы, родители…. Продолжатели жизни на земле.
На земле самый лучший народ — дети. Как уберечь нам его и тревожное время? Как сохранить его душу и его жизнь? А вместе с ним - и наше прошлое, и наше будущее?
Как сохранить планету людей, на которой девочки должны спать в своих кроватках, а не лежать на дороге убитые с незаплетенными косичками?.. И чтобы детство никогда больше не называлось войной.
Чтобы этого не повторилось, всем надо помнить, что собой представляет война. Без памяти о том, что было, нет ни сегодняшнего, нет и будущего. Память о войне, о её немыслимом ужасе и беспредельной стойкости людей, эта память должна быть жива ради будущего на Земле.
Используемая литература.
Буйнова Т. Юные герои «Сороковых пороховых» // Читаем, учимся, играем, 2003, № 4, с.55.
2. Дегтярева О.В. «Своими видел глазами», // Читаем, учимся, играем, 2004,
№ 12, с.15-19
3. Двойнишникова Ю. «Память», // «Заполярье», март, 2005. (воспоминания жительницы г.Воркуты Яковлевой Т.А.)
4. Дети военной поры. / Сост. Э.Максимова, 2-е изд., доп., М., Политиздат, 1988.
5. Ксенофонтова О.Э. «Я видал седых детей», // Читаем, учимся, играем, 2005, № 41, с.23- 27.
6. Нацистских преступников – к ответу. М., Политиздат, 1983.
7. Осипова Г.Ф. «Стоять насмерть!», // Читаем, учимся, играем, 2007, № 5,
с.41- 43.
8. Воспоминания очевидцев – родителей учителей школы МОУ «СОШ №39 имени Г.А.Чернова» г.Воркуты: Фроловой Нины Васильевны (мама Фроловой О.А.), родителей Швачевой Е.Б., Николаевой И.В. (из личного архива учителей).
Приложение №1
Жительницы г.Воркуты
Яковлева Т.А. Фролова Н.В. в молодости
14