X Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Моё открытие Ниццы
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
Был и я в стране чудесной,
Там, куда мечты летят,
Где средь синевы небесной
Ненасытный бродит взгляд, -
так восторженно писал о Ницце лицейский друг Пушкина В.Кюхельбекер. Примерно таковы были и мои первые, совсем еще детские впечатления от этого поистине райского уголка земли, с которым связаны имена многих наших соотечественников.
Довольно частые посещения Ниццы вызвали во мне большой интерес к ее истории, и поэтому я не задумывался, выбирая тему для своего исследования: «Моё открытие Ниццы».
Работа состоит из двух частей: во-первых, это мое «открытие» Ниццы, основанное не на книжных источниках и ресурсах интернета, а прежде всего на собственных впечатлениях, на живом общении с Рене Герра, меценатом, обладателем уникальной коллекции картин. Мне представилось интересным создать свой «путеводитель» по Ницце, которым, возможно, я воспользуюсь, если нам с мамой удастся осуществить задуманный проект.
А вторая часть моей работы более узкая: среди многих писателей, по разным причинам обосновавшихся на этом уголке земли, меня особенно заинтересовала судьба И.А.Бунина, который провел в эмиграции в общей сложности 33 года. Я провел любопытное исследование по сравнению его дневниковых записей и художественного творчества – рассказа «Косцы», написанного здесь, в эмиграции.
Подобную работу мне удалось провести, прежде всего, благодаря личным встречам и беседам с Р.Герра, позволившим мне получить доступ к некоторым неопубликованным письмам Бунина. А затем меня ждала очень интересная работа: сравнительный анализ художественного текста и произведений эпистолярного жанра.
2
Мой путеводитель по Ницце
Я бы начал экскурсию с небольшой исторической справки. Как известно, началом массового «нашествия» наших соотечественников на Лазурный берег стал 1856 год, когда сюда впервые прибыла вдовствующая императрица Александра Федоровна.
До того памятного года Ривьера считалась здравницей английской аристократии, а теперь вдруг выяснилось, что места для их отдыха просто не осталось. Англичане негодовали, к тому же им не нравилось, что новые гости внесли в любимую, спокойную Ниццу непривычную суматоху. И поэтому они, выражаясь современным языком, "наложили на Ниццу санкции" – предупредили: не приедем сюда отдыхать. Насмешили!
У наших же соотечественников жизнь била ключом: августейшую гостью, которая вторично посетила Ниццу в 1859 году, навещали члены императорской семьи, заграничные титулованные родственники; парадные обеды сменялись ужинами; праздники следовали за балами и концертами, на которых выступали самые известные певцы и музыканты. А вскоре сюда потянулись и придворная знать, и блестящие офицеры, и промышленники, и творческая интеллигенция…И очень быстро скромный приморский городок превратился в настоящий "зимний салон" чуть ли ни всей Европы.
Я бы предложил начать прогулку по Ницце с уютной, окруженной деревьями дорожки над морем, по которой в сопровождении свиты прогуливалась когда -то русская императрица. Во многих путеводителях тропу называют красивой и уютной, но я точно знаю, что в те времена эта дорожка была очень даже неудобная. Современники писали, что верхом на лошади на ней едва можно было проехать.
Александра Федоровна считала своим долгом навещать русских моряков в Вильфранше, а потому способствовала строительству приличной дороги туда из Ниццы. Россия стремилась разместить свои военные корабли на Средиземном море, и лучшего места, чем западное побережье, было не найти. Именно поэтому в 1770 году эскадра под командованием братьев Алексея и Федора Орловых бросает якорь в глубоководной и безопасной бухте города. Именно отсюда русские корабли уйдут на Чесменское сражение, чтобы одержать блестящую победу над турецким флотом. Вильфранш отныне становится местом дислокации русских кораблей, а бухта стала называться "бухтой Орловых». Ее я тоже обязательно покажу во время нашего путешествия.
А говоря о победе русского флота, не могу не привести слова замечательного советского историка Е.В. Тарле:
"…Зависть, недоумение, порой невольное восхищение и прежде всего
3
беспокойство, овладевшее многими европейскими кабинетами впервые после Чесмы, сказывались в правящих кругах Европы все более и более. Фридрих II, например, был прямо удручен русскими успехами и на море, и на суше. Фридрих был теперь готов даже примириться с главным тогдашним недругом Пруссии австрийским императором…; он стал делать попытки войти с ним в дружбу, лишь бы настроить его против России. "Со временем ни вы, ни я не можем сдержать этих русских, но для этого понадобится вся Европа", - сказал прусский король Иосифу II, встретившись с ним на берегах реки Нейсе в городе Нейсе. Он, хваставший своим даром исторического предвидения, не предугадал только, что и "всей Европы" может не хватить, чтобы "сдержать этих людей", и что при войне против России, затеянной в XX веке его подражателями, окажется трудным урвать что-нибудь у русского народа, но зато легко будет потерять и всю Пруссию, и хотя бы, например, город Нейсе и вот эту реку Нейсе, на берегах которой Фридрих II подстрекал австрийского императора и вел антирусскую пропаганду".
Естественно, что русским людям в Ницце нужна была своя церковь, и Александра Федоровна приложила все усилия для строительства здесь православного храма. Первый камень в основание церкви был заложен в 1858 году великим князем Константином Николаевичем. Императрица подарила церкви иконостас из дуба, изготовленный в Санкт-Петербурге. Я бы обязательно предложил своим гостям во время нашей прогулки зайти в этот храм.
Проводя экскурсию по Ницце, я сразу обращу внимание моих гостей на то, что некоторые ее исторические памятники не уцелели: с ними мы сможем познакомиться только рассматривая картинки. Следующим пунктом назначения во время нашей прогулки станет вилла «Авигдор», где в свой первый приезд в Ниццу останавливалась вдова Николая I. Эта вилла названа так по имени французского банкира, которому принадлежала когда-то. Далее мы проследуем на виллу "Бермон", которую она посетила во время следующей своей поездки в Ниццу. Раньше здесь проживала великая княгиня Елена Павловна, супруга великого князя Михаила Павловича, невестка императора Николая I. Именно Елена Павловна привнесла в жизнь Ниццы новинку - моду на купанья. Она заказала за 1000 золотых франков деревянную пляжную кабину. В ней было три комнаты, там можно было раздеваться и спускаться по маленькой деревянной лестнице до платформы, позволяющей добираться до воды, не ступая по пляжу. Муниципалитет подхватил эту инициативу, и берег моря стал обустраиваться, появились первые пляжи.
А теперь мы познакомимся с соседним строением - виллой "Пейон", где проживала, приезжая в Ниццу, императрица Мария Александровна.
А теперь мне хотелось бы рассказать своим гостям об одном нашем удивительном соотечественнике. "Король сувениров" Лихтенштейна, выходец из богатейшей семьи владельцев "Аскании Нова", потерявшей все
4
свое богатство после революции, настоящий патриот своей Родины, Э.А. Фальц-Фейн разыскивал по всему миру и возвращал России, казалось бы, безнадежно утраченные шедевры живописи, материальной культуры, бесценные исторические документы – письма, дневники, целые библиотеки. Его друзья недоумевали: зачем помогать родине, которая так обошлась с тобой? А барон всегда повторял слова своего дедушки генерала Н.А. Епанчина: "От Родины ничего нельзя требовать, ей можно только отдавать".
И он отдавал - полотна Репина, Коровина, Бенуа, Лебедева, редкостные гравюры, ковры, финансировал возведение памятника Суворову в Альпах, организацию музея Екатерины II в Цербсте, поиски Янтарной комнаты. Да разве все перечислишь?
Теперь мы познакомимся с виллой "Пальмы". Она была куплена отцом Фальц-Фейна, который еще в 1905 году, после первой русской революции, решил, что следует "на всякий случай" приобрести недвижимость за границей.
И случай, как известно, не заставил себя долго ждать. После Октябрьской революции Фальц-Фейны и Епанчины (родители матери барона) сначала уехали в Германию, потом перебрались на юг Франции. Благодаря прозорливости отца, семейству было, где жить. Но вскоре виллу пришлось продать, купить более скромное жилье, а на вырученные деньги Вера Николаевна с детьми и стариками-родителями смогла безбедно существовать несколько лет и, что очень важно, дать детям образование. Она прожила долгую, богатую событиями, но очень непростую жизнь: рано потеряла мужа, воспитывала детей, разбиралась с бедственным положением семьи в эмиграции.
Несмотря на трудности, Вера Николаевна оставалась гостеприимной хозяйкой – в их доме в Ницце организовался кружок русской эмиграции. Все знали, что к четырем часам дня каждую среду гостей ждут на чай. И гости приходили. В доме бывал Дягилев, играл на рояле Рахманинов, пел Шаляпин.
А однажды произошло интересное событие. Среди эмигрантов ходили слухи, что кто-то из детей императора спасся. В Ницце появилась женщина, которая выдавала себя за великую княжну Анастасию. Вера Николаевна пригласила эту женщину к себе на чай. Пригласили и офицера, который когда-то состоял в охране царя. Великие княжны к нему очень хорошо относились и подарили красивый золотой портсигар. Этот офицер пришел на чай и сидел за столом, не выпуская из рук портсигар. Но "Анастасия" не узнала ни его, ни портсигара. Самозванку выпроводили из дома.
Далее наш путь лежит в район композиторов на улицу Гуно, там расположился знаменитый пансион ,,Оазис”- место , где несколько лет провел Антон Павлович Чехов, здесь написано много произведений и писем
5
к О. Книппер –Чеховой, здесь же останавливались когда -то М.Е. Салтыков- Щедрин и Ф.И. Тютчев.
Сохранился номер , где жил Чехов, сейчас новая хозяйка отеля увековечила н его портретом великого писателя. И вообще в отеле много гравюр и портретов с изображением старинных интерьеров и великих посетителей отеля .
Наша экскурсия не ограничивается Ниццей, и теперь мы отправимся в Грасс, в гости к Ивану Алексеевичу Бунину. Бунины снимали здесь виллы в на протяжении двадцати лет. Сначала они жили здесь только во время дачного сезона, а потом уже поселились постоянно, покинув Париж.
Виллы в Грассе, на которых жили Бунины:
"Mont-Fleuri" (теперь La Rivolte) - Chemin des Lierres, 1;
"Belvedere" - ch du Vieux Logis, 18;
"Jeannette" - boulevard Georges Clemenceau, 35 (привъезденавиллувиситмемориальнаядоска).
Памятник И.А.Бунину установлен в саду принцессы Полин.
Больше всего времени Бунины провели на вилле "Бельведер", где Иван Алексеевич написал свой знаменитый цикл рассказов "Темные аллеи". В Грассе они пережили войну. Здесь же писатель узнал о своем награждении Нобелевской премией.
Наверное, никто, лучше самих Буниных, не может рассказать о своих впечатлениях от проживания здесь. У меня есть уникальная возможность познакомить своих гостей с отрывками из их дневников (их можно прочитать в приложении к данной работе).
Сегодняшний Грасс Бунин, возможно, и узнал бы. Но едва ли он узнал бы виллу «Жанетт», где обосновался в 1940 году, когда хозяйка особняка, британская подданная, спешно покидала континент из-за начинающейся войны и сдавала дом за сравнительно небольшую плату.Перед нами вилла, где Иван Бунин прожил несколько лет. Дом не раз менял хозяев, и, конечно, здесь мало что напоминает о Бунине. Нынешний хозяин виллы Пьер-Андре Мортероль — коллекционер и хранитель древностей — устраивает для нас персональную экскурсию.
Мортероль не говорит по-русски, но в его библиотеке — сборник стихов Бунина, книги о нем и фотографии. Особо ценная вещь — "Грасский дневник" Галины Кузнецовой, которая долгие годы была для писателя верной спутницей, помощницей и ученицей.
Иван Алексеевич любил эти места, восхищался красотой здешней природы. В дневнике его есть такая запись: «…Сидел на плетеном разрушающемся кресле, смотрел на легкие и смутные как дым горы за Ниццей... Райский край! И уже сколько лет я его вижу, чувствую!» (Запись от 10 апреля 1940 года). Позже, в мае 1944 года, Бунин сделает такую запись: «Час ночи. Встал из-за стола ...Погасил свет, открыл окно проветрить
6
комнату - ни малейшего движения воздуха; полнолуние, ночь неяркая, вся долина в тончайшем тумане, далеко на горизонте неясный розоватый блеск моря, тишина, мягкая свежесть молодой древесной зелени, кое-где щелкание первых соловьев... Господи, продли мои силы для моей одинокой, бедной жизни в этой красоте и в работе!»
Несмотря на все очарование этого края, писатель все равно чувствовал себя здесь чужим – «бедным» и «одиноким». А тоска по Родине не покидала его до самого конца. Иван Алексеевич Бунин был сложным, противоречивым, никогда не отказывающимся от своих убеждений человеком. Сразу после Октябрьского переворота 1917 года он, глубоко любящий Россию человек, вынужден был эмигрировать, так как не признавал власти большевиков. Изгнание продолжалось 33 года - вплоть до самой смерти писателя.
Когда же над Европой нависла угроза нацизма, Бунин категорически не принял новый порядок. Рискуя собственной жизнью, он укрывал во время войны трёх евреев именно здесь, на вилле Жанетт.
Именно здесь, на вилле, где когда -то он жил, я бы предложил своим гостям задержаться и познакомиться с ее нынешним хозяином, почувствовать особую атмосферу этого дома. И здесь я бы хотел познакомить их с результатами моего небольшого литературного исследования.
7
Сопоставительный анализ рассказа «Косцы» и дневниковых записей Бунина. К вопросу о тематическом единстве.
Изучив немало дневниковых записей И.А.Бунина и его писем, я решил проследить, как отражаются волнующие автора проблемы в его художественном творчестве. Я обратился к тексту известного рассказа «Косцы». Он был написан в 1921 году и, так же как и большинство произведений периода эмиграции, посвящен России. Несмотря на то, что это небольшая по объему лирическая зарисовка, в которой нет сюжета, рассказ представляется мне маленьким «космосом» всего творчества Бунина.
На первый взгляд, ничего особенного в нем не происходит: автор внимательно наблюдает за тем, как в березовом лесу рязанские косцы, выполняя свою будничную работу, поют. Но это обыденное действо влечет за собой глубокие размышления о прошлом и будущем, о близком и далеком, о жизни и смерти, о Родине, родной земле, без которой представить себя невозможно.
Меня поразило, насколько дневниковые записи тех лет перекликаются с текстом художественного произведения! Вот лишь некоторые примеры.
|
Рассказ «Косцы» |
Дневниковые записи |
|
«Это было давно, это было бесконечно давно, потому что та жизнь, которой мы жили в то время, не вернется уже вовеки» |
«Это где -то, когда -то на всю жизнь поразило в детстве. Боже мой, Боже мой! Было и у меня когда-то детство, первые дни моей жизни на земле» 30 апреля 1940 года «И вдруг … чувство России и такая безвыходность жизни!» |
|
«Казалось, что нет, да никогда и не было, ни времени, ни деления его на века, на годы в этой забытой – или благословенной – Богом стране» |
«Ни на что не похожая страна» 3 октября 1932 года |
|
«Эта родина, этот наш общий дом была - Россия, и … только ее душа могла петь так, как пели косцы в этом откликающемся на каждый их вздох березовом лесу…» |
"Очень хочу домой". 30 июля 1940 года «Часто думаю о возвращении домой. Доживу ли?» Апрель 1943 года |
|
«Прелесть была в том, что все мы были дети своей родины и были все вместе и всем нам было хорошо, спокойно и любовно без ясного понимания своих чувств, ибо их и не надо, не должно понимать, когда они есть…». |
«Разве можем мы забыть Родину? Может человек забыть Родину? Она — в душе. Я очень русский человек. Это с годами не пропадает». |
9
Заключение
Темы кровного родства человека и природы, безвозвратности счастья, удивительного чувства Родины, которое постоянно живет в душе человека независимо от того, где он находится, - все это роднит дневниковые записи Бунина и его художественные произведения. Этот небольшой сравнительный анализ убедил меня в том, насколько искренен и правдив писатель в своем творчестве, насколько глубока его любовь к родной земле. Все это пробудило во мне интерес к творчеству великого русского писателя И.А.Бунина, а также других русских писателей –эмигрантов. А истоки его – в посещении Грасса, в частых прогулках по французской земле, с которой связано творчество многих наших соотечественников.
10
Список использованной литературы
Р.Герра «Они унесли с собой Россию 2003
Р.Герра «О русских по –русски» 2015
11
Приложения
Из дневников И.А. Бунина и В.Н.Буниной
«Грасс. ... очень забавная женщина, по существу милая, сдала нам виллу Mont-Fleury, которая стоит высоко над Грассом, в большом саду, где растут пальмы, оливки, хвойные деревья, черешни, смоковницы и т. д. Вид божественный -- на Сред[иземное] море, на Эстерель.
Какие в Грассе древние дома, церкви. Совершенно итальянский характер уличек, дворов. ... На базаре тоже часто слышишь итальянскую речь.»
В.Н.Бунина
Грасс, май 1923 г.
«Проснулся в 4 часа, вышел на балкон - такое божественное великолепие сини неба и крупных звезд, Ориона, Сириуса, что перекрестился на них.
Раннее осеннее альпийское утро, и звонят, зовут к обедне в соседнем горном городке. Горная тишина и свежесть и этот певучий средневековый звон - все то же, что и тысячу, пятьсот лет тому назад, в дни рыцарей, пап, королей, монахов...
Поездка на Лоренск[ие] острова. Чай в Grill Room на набережной в Cannes. Сумерки, хмуро, теплый ветер, мотающий краями маркиз за окнами. Окна налились сине-фиолетовым, за ними в разные стороны раскинутые, махающие перья пальмы, в море туман, огонь -- рубин далекого маячка на молу. В Grill'e зажженные хруст[альные] люстры и такие-же, отраженные, висят за окнами, над улицей, не мешая видеть пальму. Музыка, удивительно неподходящая к публике, -- то ироническ[ая], то страстно-грозно-печальная, виолончель, как женск[ий] голос».
И.А. Бунин
Грасс, 1923 г.
«Первые дни по приезде в Mont Fleuri ... посмотрел на Эстерель, на его хребты в солнечной дымке... Боже мой, ведь буквально, буквально было все это и при римлянах! Для этого Эстереля и еще тысячу лет ровно ничего, а для меня еще год долой со счета - истинный ужас. И чувство это еще ужаснее от того, что я так бесконечно счастлив, что Бог дал мне жить среди этой красоты.
Цветет гранатов[ое] дерево-тугой бокальчик из красно-розов[ого] воска, откуда кудрявится красная бумажка. Листики мелкие, глянцевитые, темно-зелен[ые]. Цветут белые лилии - стоят на обрыве против моего окна и так и сияют насквозь своей белизной, полные солнечного света. С неделю назад собрали апельсинный цвет, флердоранж…
12
золотой серп месяца, ниже, под ним, грозное великолепие Ориона, а над ним,
совсем в высоте,- стожар. Направо, почти над седловиной Наполеона, над горой крупной золотой звездой садится Марс.»
И.А. Бунин
Грасс, лето 1924 г.
«Вилла Mont-Fleury сдана. Ян в тихом отчаянии.
Грасс. Вилла Belvedere ... Ян, сидя на Belvedere, сказал: "Я чувствую себя здесь, как в Mont Fleury". Раз так, подумала я, значит, нужно оставаться. Все неудобства можно будет обойти.»
В.Н.Бунина
Грасс, апрель 1925 г.
«Солнечный день, на пути в Cannes - обернулись: чисто, близко, четко видные полулежащие горы несказанно-прекрасного серого цвета, над ними эмалевое небо с белыми картинными облаками. Совершенно панно».
И.А. Бунин
Грасс, ноябрь 1929 г.
«Четыре с половиной. ... Вошел в кабинет, уже почти темный. Удивительная огненная красота облачного заката над морем - особенно сквозь черный (как бы железный) узор черно-зеленого шара мандарина. Над той горой, за которой С. Рафаэль, желто-палевое. Эстерель уже стал синим туманом. Маленькое поле плоского зелено-сиреневого слабо видного моря. В нашей долине и в городе все в темной синеве, в которой зажигаются огни. Когда зажег огонь у себя, облака над городом сделались цвета подсохших лиловых чернил (оч. мягкого). Потушил огонь - лиловое превратилось в фиолетовое.»
И.А. Бунин
Грасс, 3 декабря 1931 г.
«Лун[ная] ночь. Великолепие неб[есной] синевы, объемлющей своей куполообразностью, глубиной и высотой все - горы, море, город внизу. И таинств[енно], темно мерцающая над самой Собачьей Горой звезда (вправо от нас).»
И.А. Бунин
Beausoleil, VillaDominante, 5 ноября 1938 г.
«Вчера сняли виллу Jeanette на RouteNapolêon. Спешно ее сдали англичане, которые завтра едут в Лондон через Париж. Сдали дешево, за 12.000 в год, она стоит дороже. Вилла чудесная, "с сюрпризами", но стоит высоко, с кульками подниматься трудно.»
В. Бунина 18 сентября 1939 г.
13
«Прекрасный, уже совсем теплый день. Дубы возле chaumiere уже сплошь в бледно-зеленых мушках. Все меняется с каждым днем. Уже распускается листва на безобразн. кулаках 2 деревьев на площадке. Цветет сирень, глицинии...
Ходил по саду - заросла уже высокой травой вторая (от нижней дороги) площадка. Все еще цветет бледно-розовыми, легкими, нежными, оч. женств. цветами какого-то особого сорта вишня, цветут 2 корявых яблонки белыми (в бутонах тоже розоватыми) цветами. Ирисы цветут, нашел ветку шиповника цветущую (легкий алый цвет с желтой пыльцой в середине), какие-то цветы, вроде мака - легчайшие, но яркого оранжевого цвета... Сидел на плетеном разрушающемся кресле, смотрел на легкие и смутные как дым горы за Ниццей... Райский край! И уже сколько лет я его вижу, чувствую!
Зацвели лилии, лючиоли летают уже давно - с самых первых дней июня.
Страшно подумать - 17 лет прошло с тех пор, как мы поселились в Грассе, в этом удивительном поместье Villa Montfleuri, где тогда как раз вскоре расцвели лилии! Думал ли я, что в каком-то Грассе протечет чуть не четверть всей моей жизни!
Да, живу в раю. До сих пор не могу привыкнуть к таким дням, к такому виду. Нынче особенно великолепный день. Смотрел в окна своего фонаря. Все долины и горы кругом в солнечно-голубой дымке. В сторону Ниццы над горами чудесные грозовые облака. Правее, в сосновом лесу над ними, красота зноя, сухости, сквозящего в вершинах неба. Справа, вдоль нашей каменной лестницы зацветают небольшими розовыми цветами два олеандра с их мелкими острыми листьями.
Зажгли маяки. В первый раз увидал отсюда (с "Jeannette") Антибский: взметывается и исчезает большая лучистая золотая звезда.
Позавчера поразила ночь,- оч. мало звезд, на юге невысоко лучистый, не очень ясно видный голубыми брил[лиантами] играющий (только он один) Сириус, луна оч. высоко почти над головой как золотое солнце (шаром), высоко на западе (оч. высоко) золотой Юпитер, каменная неподвижность вершин деревьев.»
И.А. Бунин
Грасс, 1940 г.
«5.35 вечера ... гляжу на море и Эстерель. Долина синевато туманится. Море слабо белеет. Над ним сизо, над сизым чуть румянится. Прелестно синеет Эстерель. За ним, правее, чуть смугло снизу, бруснично, выше чуть желтовато, еще выше зеленовато (и чем выше, тем зеленее, но все оч. слабо). К Марселю горизонт в сизой мути, выше мутно-кремовато, еще выше - легкая зелень. И все - пастель.
6 часов. Туманность долины исчезла, выделилась на темно-зеленом белизна домиков по долине. Спектр красок на западе определеннее, гуще. Над
14
Тулоном - довольно высоко - звезда (без очков для дали) круглая, крупная, дырчатая - круг брильянтов жидких; в очках - небольшая, оч. блестящая точка, золотая, с блестящими лучами.»
И.А. Бунин
Грасс, 6 ноября 1941 г.
«Час ночи. Встал из-за стола ...Погасил свет, открыл окно проветрить комнату - ни малейш. движения воздуха; полнолуние, ночь неяркая, вся долина в тончайшем тумане, далеко на горизонте неясный розоватый блеск моря, тишина, мягкая свежесть молодой древесной зелени, кое-где щелкание первых соловьев... Господи, продли мои силы для моей одинокой, бедной жизни в этой красоте и в работе!»
И.А. Бунин
Грасс, С 8 на 9 мая 1944 г.
15 августа - день высадки войск союзников в 1944 году:
И.А.Бунин:
«22.6 : В 3 ночи алерт. Стояло что-то красное, большое в стороне Ниццы, сверкали вспышки -- узнали нынче, что били Вентимилью.
1. 7. 44. Суб. : Нынче весь день буйное веселье немцев в "Гелиосе"3. Немцы в Грассе! И почему-то во всем этом Я!
3. 8 : 5 алертов за день. Полнолуние. Черчилль вчера сказал, что война кончится не позднее октября. Посмотрим.
12. 8. 44. Суб. : Два алерта. Первый в 11 ч. утра. Испытал впервые настоящий страх -- ударили близко, в Mallose'e, потом на холмы против Жоржа -- и тотчас начались пожары. Прекр., уже оч. жаркий день.
15. 8. 44 : Вторник. Успение. Спал с перерывами, тревожно -- все гудели авионы. С седьмого часа утра началось ужасающее буханье за Эстерелем, длившееся до полдня и после. В первом часу радио: началась высадка союзников возле Фрежюса. Неописуемое волнение!
18. 8. 44. Пятн. : Взяли La Napoul (возле Cannes). Все время можно различить в море 6 больш. судов. То и дело глухой грохот орудий.
25. 8. 44 : Пятница. Все та же погода -- жарко, сухо, жаркий ветер с востока, море все время в светлом белесом тумане.
День 23-го был удивительный: радио в 2 часа восторженно орало, что 50 тысяч партизан вместе с населением Парижа взяли Париж.
Вечером немцы [стали] взрывать что-то свое (снаряды?) в Грассе, потом на холмах против Жоржа начались взрывы в мелком лесу -- треск, пальба, взлеты бенгальск. огней -- и продолжались часа полтора. Сумерки были сумрачные, мы долго, долго смотрели на это страшное и великолепное
15
зрелище с замиранием сердца. Ясно, что немцы бегут из Грасса!
На рассвете 24-го вошли в Грасс американцы. Необыкновенное утро! Свобода после стольких лет каторги!
Днем ходил в город -- ликование неописуемое. Множество американцев.
Взяты Cannes.
Нынче опять ходил в город. Толпа, везде пьют (уже все, что угодно), пляски, музыка -- видел в "Эстерели" нечто отчаянное -наши девчонки с америк. солдатами (все больше летчики).
В Париже опять были битвы, -- наконец, совсем освобожден. Туда прибыл Де Голль.
"Федя" бежал от немцев за двое суток до прихода американца, все время лежал в кустах, недалеко от пекарни, где он работал (по дороге в St. Jaques).»
Из записей Веры Николаевны:
«24 августа.
Была в городе. Полное оживление. Все нарядные, у всех национальные ленточки, банты, пояса. Все рады. В мэрии арестованные. Перед воротами толпа, то и дело проходят высокие, худые канадцы в соломенных шляпах, некоторые в шлемах...
В мэрии, где раньше была полиция, стригут, оболванивают женщин, работавших с немцами. В толпе говорят, что их будут выводить и показывать толпе...
Я прошла в Собор помолиться Маленькой Терезе, поблагодарить за спасение нас от возможных несчастий. На нижнем базаре разгромлена парикмахерская -- все вдребезги. Первый раз видела погром. А у моей шляпницы -- оказывается, она была за немцев, -- в магазине окна выбиты, ничего не оставлено. Хозяева бежали с немцами, они итальянцы.»
И.А. Бунин:
«26. 8. 44. Суб. : Все та же погода. Вчера весь вечер и нынче ночью грохот где-то возле Cannes.
3 часа. Все небо над Ниццей в густом желтоватом дыму -- д. б. горят Cagnes, St. Laurent.
27. 8. Воскр.: Жарко. Гул авионов над нами.
30. 8. Среда. : Был у Кл[ягина]. Там сказали, что взята Ницца. То же сказал Бахрак, вернувшийся из города. "Говорят, Ницца сошла с ума от радости, тонет в шампанском".
Лазурный берег в рассказе И.А.Бунина "Генрих" из цикла "Темные аллеи" (отрывок):
«В синие сумерки, когда до самого Антибского мыса, пепельным призраком
16
таявшего на западе, протянулись изогнутой алмазной цепью несчетные береговые огни, он стоял в одном фраке на балконе своей комнаты в отеле на набережной, думал о том, что в Москве теперь двадцать градусов морозу.
Он посмотрел на себя в зеркало: молод, бодр, сухо-породист, глаза блестят, иней на красивых усах, хорошо и легко одет... в Ницце теперь чудесно, Генрих отличный товарищ... а главное, всегда кажется, что где-то там будет что-то особенно счастливое, какая-нибудь встреча...
Опять будет запах газа, кофе и пива на венском вокзале, ярлыки на бутылках австрийских и итальянских вин на столиках в солнечном вагоне-ресторане в снегах Земмеринга, лица и одежды европейских мужчин и женщин, наполняющих этот вагон к завтраку... Потом ночь, Италия... Утром, по дороге вдоль моря к Ницце, то пролеты в грохочущей и дымящей темноте туннелей и слабо горящие лампочки на потолке купе, то остановки и что-то нежно и непрерывно звенящее на маленьких станциях в цветущих розах, возле млеющего в жарком солнце, как сплав драгоценных камней, заливчике... А дальше уже вольный, все ускоряющийся бег поезда вниз, вниз и все мягче, все теплее бьющий из темноты в открытые окна ветер Ломбардской равнины, усеянной вдали ласковыми огнями милой Италии. И перед вечером следующего, совсем летнего дня -- вокзал Ниццы, сезонное многолюдство на его платформах...
В синие сумерки, когда до самого Антибского мыса, пепельным призраком таявшего на западе, протянулись изогнутой алмазной цепью несчетные береговые огни, он стоял в одном фраке на балконе своей комнаты в отеле на набережной, думал о том, что в Москве теперь двадцать градусов морозу, и ждал, что сейчас постучат к нему в дверь и подадут телеграмму от Генриха. Обедая в столовой отеля, под сверкающими люстрами, в тесноте фраков и вечерних женских платьев, опять ждал, что вот-вот мальчик в голубой форменной курточке до пояса и в белых вязаных перчатках почтительно поднесет ему на подносе телеграмму; рассеянно ел жидкий суп с кореньями, пил красное бордо и ждал; пил кофе, курил в вестибюле и опять ждал. Блестя, мелькая, скользили вверх и вниз лифты, бегали взад и вперед мальчики, разнося папиросы, сигары и вечерние газеты, ударил с эстрады струнный оркестр.
Он поехал в Монте-Карло, долго играл, проиграл двести франков, поехал назад, чтобы убить время, на извозчике -- ехал чуть не три часа: топ-топ, топ-топ, уи! и крутой выстрел бича в воздухе...
После обеда он ходил в густой толпе по улицам, в теплом воздухе, в сладкой вони копеечных итальянских сигар, выходил на набережную, к смоляной черноте моря, глядел на драгоценное ожерелье его черного изгиба, печально пропадающего вдали направо».
10 ноября 1940