XI Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Универсалии страха в поздней прозе и драматургии Н.В. Гоголя
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
Тема «Универсалия страха в драматургии и поздней прозе Н. В. Гоголя» на данный момент является малоизученной и практически не рассматривается в работах исследователей. В этом и состоит актуальность нашей работы.
Объектом исследования является целостное изучение универсалии страха.
Цель работы заключается в том, чтобы понять механизмы функционирования данного явления, выявить некие схемы, закономерности.
Цель исследования определила задачи:
- Проанализировать творческое наследие Н. В. Гоголя ( поздний период творчества)
- Проработать детально семантику слова «страх»
-Выявить универсалии данного явления.
- Обобщить полученные результаты
Методами работы являются комплексный анализ текста и мыслительный лингвистический эксперимент.
Материалом исследования стали следующие произведения: «Ревизор», «Мёртвые души», «Женитьба», «Развязка «Ревизора»» и «Выбранные места из переписки с друзьями».
Результаты исследования могут быть использованы в таких областях, как:
- преподавание литературы в средней школе;
-преподавание литературы в высших учебных заведениях.
Глава 1. Универсалия страха в философии и литературе
Универсалия – это особая объёмная единица, вмещающая в себя комплекс определённых смыслов и мотивов. В данной работе мы сосредоточим свое внимание на универсалии страха.
В первую очередь, стоит отметить, что страх давно занимает умы выдающихся учёных: философов, психологов, культурогологов и литературоведов. Исследование этой эмоции в философии началось ещё в античности. Одной из важнейших проблем для античных мыслителей была проблема страха смерти, преодоление которой обусловливалось мировоззренческими установками философов
Что касается философских идей, возникших в Средневековье, то они рассматривали эту проблему сугубо теологически: страх, появляющийся впоследствии совершённого греха.
От философских идей перейдём к рассмотрению универсалии страха в литературоведении. Прежде всего, стоит дать определение данному понятию.
Профессор А.А. Фаустов так определяет это явление: « …предложено понимание литературных универсалий как складывающихся в рамках определённого периода истории национальной литературы лексико-референтных единств, наделённых достаточной стабильностью и вместе с тем энергией изменчивости и варьирования и способных по-разному – в неодинаковом объеме и неодинаковых проекциях – воплощаться в различных авторских реальностях и конкретных текстах» [2011: 4].
Можно сказать, что универсалии обладают смешанной, словесно-предметной структурой. Таким образом, условно выделяют следующие группы универсалий:
- характерологические
- предметно-пространственные
- модальные
Такая классификация была принята учеными Воронежского госуниверситета в рамках коллективной монографии «Универсалии русской литературы».
«В литературных универсалиях слово составляет с воображаемым референтом нерасторжимое единство.<…> По мере того, как функционируют литературные универсалии, они притягивают к себе определённую лексику, образуя лексическое поле. То же самое происходит с мотивикой и другими элементами художественного мира. Можно сказать, что литературные универсалии материализуются через накапливающиеся, «налипающие» вокруг них по мере развертывания лексику, мотивы, глубинные тропы, предметность и персонажей…[Нагина, 2012: 2] - отмечает К. А. Нагина.
Существенным является тот факт, что для эпохи реализма характерно отсутствие общей тенденции «страшного», оно представлено конкретными писателями: Достоевским, Толстым, Чеховым [ Виноградов, 1976: 511]
Эпоха модернизма буквально пронизана страхом, она включила в себя все предшествующие образы и мотивы и возвела их в степень. Страх в данный период становится сюжетообразующим элементом.
Таким образом, в монографии «Универсалии русской литературы» убедительно показывается эволюция данной категории в различные периоды, однако, в ней не исследуются с этой точки зрения произведения Н. В. Гоголя. Поэтому в данной работе мы попытаемся выявить особенности реализации универсалии страха именно на примере его творчества.
=
Глава 2. «Страх» персонажей в «Ревизоре», «Женитьбе», «Мёртвых душах».
Страх присутствует не только на страницах ранних повестей Н. В. Гоголя, но и в более поздних произведениях: «Ревизоре», «Развязка «Ревизора»», «Женитьбе» и «Выбранных местах из переписки с друзьями». Однако в этих текстах нет никаких образов нечистой силы или сделок, которые совершили герои произведений с бесом и теперь с ужасом ожидают возмездия. В каждом произведении есть свой доминирующий страх: в «Ревизоре» - это страх перед разоблачением и последующим за ним наказанием; в «Женитьбе» - чувство страха испытывают герои перед необходимостью менять привычный уклад жизни. В «Мёртвых душах» присутствует у персонажей и страх перед смертью, и перед обличением и последующем наказанием; страх перед расточением имущества и т.д.
Можно выделить следующую типологию страхов в поздних произведениях Н. В. Гоголя:
- физиологические
- социально-бытовые
- экзистенциально-мистические
Перечислим ситуации возникновения социальных страхов: герои испытывают данное чувство:
- перед представителями власти;
- перед наказанием за свои действия;
- перед сменой семейного статуса;
- перед ответственностью за кого-то или что-то, перед выбором;
- перед противоположным полом;
- перед мнением других людей;
Рассмотрим подробнее вышеперечисленные страхи с опорой на произведения. Среди социальных страхов постоянным практически во всех текстах позднего Гоголя является, бесспорно, страх, возникающий перед власть имущими людьми: и в «Ревизоре», и в «Мёртвых душах», и даже в какой-то степени в «Женитьбе». В «Ревизоре» данное чувство охватывает буквально всех героев произведения. Оно связано напрямую с раскрытием преступлений и последующего наказания чиновников за совершённые действия, которое может обернуться лишением должности, потерей источника материального дохода и судом (как в ужасе представляет Ляпкин-Тяпкин). Поэтому главным импульсом этой комедии будет являться страх, который вводит в заблуждение героев, способствует движению сюжета и служит способом изображения существующей власти и облиҹителем её пороков. Таким образом, мы можем заключить, что страх также является главным действующим лицом произведения.
В «Ревизоре» стремление героев угодить Хлестакову напрямую связано с желанием избежать наказания за должностные преступления. Доказательством этого могут послужить слова городничего: «Да что я? Страху-то нет, а так, немножко...»[Гоголь, 2008: 16].
Однако не только чиновники испытывают страх перед наказанием, которое воплощается в приезде ревизора, но и сам «ревизор» подвержен этому чувству, поскольку нарушает закон, проживая в гостинице и не платя при этом денег хозяину.
Подобная ситуация взаимного испуга возникает и в поэме «Мёртвые души». Приезд Чичикова воспринимается государственными служащими как нечто угрожающее их существованию. Из-за недостатка сведений о биографии Павла Ивановича чиновники никак не могут понять, кто он: «…такой ли человек, которого нужно задержать и схватить как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех как неблагонамеренных» [Гоголь, 2009: 448].
Если говорить о страхе, который вызван сменой в изменении семейного положения, то стоит обратиться, прежде всего, к «Женитьбе». Обратим внимание, что данная комедия – далеко не единственное (не первое) произведение писателя, в котором описывается ситуация помолвки, бракосочетания или любовного ухаживания с подобной целью. В «Женитьбе» своеобразно и неожиданно происходит подмена ожидаемого итога в развязке пьесы: несмотря на заглавие текста, в действительности до женитьбы в произведении дело не доходит, анонсированное событие не состоялось, и у читателя остается неясное чувство обманутости [Бушуева, 1998:98].
Рассмотрим страх Подколесина, который герой испытывает неспосредственно перед женитьбой, заметим, что данное чувство, всё-таки, связано не столько с женобоязнью, сколько с неготовностью изменить свой образ жизни. Замечание Ивана Кузьмича о прачке, которая вероятно «с любовниками проводит время, а не гладит» [Гоголь, 2008: 125]
Страх перед семейной жизнью присутствует и у купеческой дочери. Но её боязнь перемены в жизни принимает фольклоризированный характер: Е. Е. Завьялов асравнивает монолог Агафьи Тихоновны с «классической» свадебным причетом (фольклорные тексты взяты ею из книги, посвящённой обрядам Вологодской области) и отмечает некоторые схожести в обоих текстах, например: «И так вот, наконец, ожидает меня перемена состояния!» [Гоголь,2008. 171]
В «Ревизоре», в «Мёртвых душах» тоже присутствует страх перед противоположным полом. Однако ему подвержена только героиня, а Хлестаков, напротив, испытывает гордость за то, какое впечатление произвёл на дочь городничего.
Павел Иванович тоже испытывает в некотором роде робость перед женским полом. Вспомним, например, первую встречу Чичикова с губернаторской дочкой. Рассматривая девушку сквозь шторку своей повозки, герой так и не смог заговорить с ней, за что негодовал на себя оставшуюся поездку. Встретив её на балу, Чичиков, не без робости, подступил к ней, «замялся, и во всех движениях оказалась какая-то неловкость» [Гоголь, 2009: 415].
Бытовые страхи связаны с боязнью героев лишиться своего имущества, совершить невыгодную сделку, потерять прибыльное место. Но больше всего мы выявили характеры героев, подверженных этому чувству, в «Мёртвых душах». На первый план выходят два помещика: Коробочка и Плюшкин.
Что же касается физиологических страхов, то они в большей мере воплощаются в «Женитьбе»и в «Мёртвых душах» [Гурвич, 1976: 15]. В «Ревизоре» страх физической расправы присутствует, однако носит второстепенный характер. Можно даже сказать, что он помогает тем, кто находится в его власти. Например, слуга Хлестакова сразу догадался, что его барина принимают за другого человека; поэтому, оказавшись в доме городничего, он в первую очередь интересуется о наличие запасного выхода. Он же торопит Александра Ивановича, так как понимает, что обман может раскрыться: «Ей-богу, уже пора.<…> не ровень час, какой-нибудь другой наедет…» [Гоголь, 2008: 77)].
В «Мёртвых душах» Чичиков боится физической расправы со стороны Ноздрёва. Обвинив помещика в жульничестве и отказавшись продолжать игру, он тем самым навлёк на себе гнев Ноздрёва: «…а не поспей капитан-исправник, мне бы, может быть, не далось бы более и на свет Божий взглянуть! Пропал бы, как волдырь на воде, без всякого следа, не оставивши потомков…» [Гоголь, 2009: 319].
Страх жизни может проявляться не только в боязни решиться на действие, но и сами герои могут даже не догадываться, что они внутренне мертвы.Конечно же, такими «мёртвыми душами» будут являться персонажи поэмы. На данное состояние указывают и сохранившиеся заметки к первому тому «Мёртвых душ», в которых отображается «идея города»:«Возникшая до высшей степени Пустота. Пустословие» [Гоголь, 1952: 149], и в этой Пустоте появляется никем не замеченная смерть.
Как видно, классификация страхов в творчестве позднего Н. В. Гоголя практически совпадает с классификацией, данной профессором Щербатых Ю. В. Отличием является выделение страхов, возникших на бытовом уровне: боязнь потерять имущество, страх быть обманутым при заключении денежных сделок, страх лишиться прибыльного места. Таким образом, эти страхи связаны с утратой материальных благ. Что же касается физиологических страхов, то им на удивление оказывается намного меньше внимания, чем остальным типам. Если обратиться к философским страхам непосредственно самих персонажей, то можно заметить, что подобные эмоции им почти незнакомы. То есть страха перед Богом, перед справедливым наказанием у персонажей поздних произведений нет, так как они живут для своего удовольствия, не задумываясь о загробной жизни. Однако они сохранили страх перед чем-то мистическим, что несёт угрозу привычному существованию героев. Поэтому, на наш взгляд, в драматических произведениях Н. В. Гоголя больше всего присутствуют социальные и бытовые страхи.
Глава 3. Лексические и визуальные проявления страха
В этой главе мы рассмотрим произведения Н.В. Гоголя с точки зрения возрастания такой эмоции, как страх.
Минимальной степенью проявления страха является боязнь. Боязнь – страх, опасение, робость. («Это для нас боязное дело, к нему боязновато приступиться») [Даль, 1989: 24]. Далее идёт «испуг»: испугать – устрашить, заставить робеть или опасаться чего; нагнать на кого страх; заставить вздрогнуть от внезапности, неожиданности («Детки возмужают - батьку испугают!») [Даль, 1989: 57)]. При анализе текста мы обнаружили, что лексема «страх» используется Гоголем в трёх основных значениях:
1) страсть, боязнь, робость сильное опасенье, тревожное состояние души от испуга, от грозящего или воображаемого бедствия («Со страху, со страстей поджилки дрожат, ноги подкосились») [Даль, 1989: 336];
2) гроза, угроза или острастка; покорство устрашению, послушание; осознание ответственности («Держать кого в страхе, под страхом, в полной покорности») [Даль, 1989, 336];
3) страх(нареч.) – ужасно, страшно, весьма, очень; страх сколько много, без числа, несметно, тьма, пропасть, страх как сильно, больно или упорно («Страх люблю, не люблю бури») [Даль, 1989: 336].
Без сомнений, из всех лексема «ужас» является самой ощутимой и тяжелой формой страха, так как ужас – это состояние ужасающегося, внезапный и самый сильный страх, страсть, испуг, внутреннее содрогание, трепет от боязни и отвращения («Не могу без ужаса вспомнить») [Аверин, 2005: 172].
В произведениях Н. В. Гоголя речь героев отражает разрастающееся волнение чиновников: от лексемы «боязнь», которая, как мы определили,является наименьшей степенью страха, вполне осознается и контролируется («Я боюсь за тебя», «Да вам-то чего бояться?») [Гоголь, 2008: 22]; до испуга («Отчего вы так испугались, сударыня?») [Гоголь, 2008: 84].
После того, как страх персонажей материализуется в некий объект, происходит, собственно, само переживание страха. Оно может быть различным: например, в «Ревизоре» и «Мёртвых душах» чиновников неожиданно охватывает данное чувство: узнав о проживании инкогнито уже непосредственно в городе, герои совершают спонтанные, смешные действия Сочетание двух, казалось бы, противоположных эмоций: смеха и страха, совершенно органично в гоголевской эстетике, пронизывает произведения разных периодов творчества и не противоречит ей. [ Воропаев, 1998: 44-47]. Подобных доказательств этого приёма можно найти великое множество, например:
(«...не нашли другого места упасть! И растянулись, как чёрт знает что такое») (Гоголь, 2008: 44) ; («Уж не промахнулась ли она, Боже сохрани, продав их, может быть, втридёшева») [Гоголь, 2009: 425]
Мгновенно возникший страх из спонтанного всплеска эмоции трансформируется в постоянно преследующее чувство, лишает героев спокойствия, мешает жить, даже приводит к смерти (вспомним смерть прокурора в поэме).
В каждом произведении можно выделить доминирующую форму выражения страха в поведении, мимике. Например, в «Ревизоре» чиновники чаще всего демонстрируют подобное явление в изменении положения тела или его размера: «съёживается», «руки по швам», «вытянувшись и дрожа всем телом», «с робостью встают со своих мест», «входит на цыпочках».
В «Мёртвых душах» тоже присутствует страх перед властью, поэтому с телами героев также происходят некоторые метаморфозы: они становятся меньше мухи, «уничтожаются в песчинку» [Гоголь, 2009: 273], худеют «от этих забот» [Гоголь, 2009: 448] (имеется в виду попытка чиновников узнать, что скрывается под странными покупками Чичикова). В «Ревизоре» страх чиновников отображается и в их взглядах, глазах:«...в испуге смотрят друг на друга, выпучив глаза...» (Гоголь, 2008: 36),«...выпучив глаза и разинув рты...» [Гоголь, 2008: 41].
Общим для всех произведений можно выделить следующие проявления страха. Во-первых, биение сердца: «сердце колотится» [Гоголь, 2008: 113], «право, как бьётся сердце» [Гоголь, 2008: 103], «Дыхание его переводилось с трудом, и когда он пробовал приложить руку к сердцу, то почувствовал, что оно билось, как перепёлка в клетке» [Гоголь, 2009: 319].
Во-вторых, герои часто ощущают дрожь: «...я вся дрожу», «дрожь так меня и пробирает» [Гоголь, 2008: 113], «дрожит и трясётся, как лист» [Гоголь, 2008: 121].
В-третьих, страх влияет на цвет лица героев: «вскрикнула она, побледнев» [Гоголь, 2009: 310], «стал бледен как полотно» [Гоголь, 2009: 317].
Жесты рук: «Поднёс обе руки на всякий случай поближе к лицу» [Гоголь, 2009: 317],«всплеснув руками» [Гоголь, 2008: 113].
Рот: «Испуг в открытых остановившихся устах »[Гоголь, 2008: 93], «Разинув рот и выпучив глаза» [Гоголь, 2008: 56],«разинутые рты»[Гоголь, 2008: 81].
Мотив окаменения, как и в ранних текстах, также прослеживается. «С точки зрения пространственной семантики окаменеть» - это значит «остановиться и начать блуждать», - пишет Вайскопф [Вайскопф, 2003: 67]:«Окаменела на месте» [Гоголь, 2008: 83], «поражают как громом, вся группа остаётся в окаменении»[(Гоголь, 2008: 111]
И последний мотив страха, при котором душа покидает своё привычное место или герой испытывает пограничное состояние между жизнью и смертью: «Чувствовал такой страх, что душа его спряталась в самые пятки» [Гоголь, 2009: 317], «Души уж нет – уж она ушла в пятки» [Гоголь, 2009: 457], «ни жив, ни мёртв» [Гоголь, 2009: 317].
Но не только лексика свидетельствует о нарастающем ужасе героев, структура самих произведений позволяет зафиксировать некоторые особенности произведений. Например, в «Ревизоре» завязка носит стремительный, всеохватывающий характер: известие о прибытии инспектора вовлекает буквально всех персонажей в произведение. Это объясняется тем, что, по мнению Гоголя, «...комедия должна вязаться сама собою» [Гоголь, 1952: 65], охватывать все лица, касаться того, что волнует большинство героев. Далее идёт третья «волна» - разговор Хлестакова с чиновниками, в котором Александр Иванович «делает» головокружительную карьеру от «елистратешки простого» [Гоголь, 2008: 21] до генерала.
В знаменитой «немой сцене» воплощена идея неизбежного духовного возмездия, суда которого не сможет избежать никто. «Немая сцена» имеет очень важное композиционное значение: всё, что связывало героев на протяжении всего текста произведения, исчезает в момент чтения письма – страх, и единство персонажей распадается на наших глазах
Заключение
В данной работе мы исследовали универсалию страха в поздних произведениях Н. В. Гоголя («Ревизор», «Мёртвые души», «Женитьба»)
Универсалия – это особая объёмная единица, вмещающая в себя комплекс определённых смыслов и мотивов. Подобный подход даёт возможность наиболее полно рассмотреть те или иные явления на примере творчества данного писателя. Напомним, что целью работы была попытка выявить механизмы функционирования данной универсалии, а также некоторые её схемы, закономерности, сопутствующие явления.
Именно с позиции целостного единства мы и пытались осознавать категорию страха в произведениях Н. В. Гоголя, стремились проследить эволюцию категории в выбранных для исследования текстах. Однако данная эмоция проявляется неравномерно: гоголевские персонажи выказывают страх перед социально-бытовыми явлениями, угрожающими их жизни: к ним относятся, прежде всего, боязнь потерять имущество, страх быть обманутым при заключении денежных сделок, страх лишиться прибыльного места. Таким образом, эти страхи связаны с утратой материальных благ. И если в повестях объектами страха становились в большинстве случаев представители потустороннего мира (ведьмы,колдуны, мертвецы,черти, неведомые силы и прочее), то в данных произведениях герои испытывают подобные чувства к обычным людям, которые угрожают не загробной расправой, а вполне реальной, физической.
Поэтому при анализе произведений, мы пришли к выводу, что героям поздних произведений, в отличие от предыдущих текстов, не свойствен страх перед Богом, загробным наказанием, даже бессмысленным существованием. Конечно, это связано с тем образом жизни, который ведут герои. Его можно выразить фразой Хлестакова: «Ведь на то и живёшь, чтобы срывать цветы удовольствия»(Гоголь, 2008: 51). Однако они сохранили страх перед чем-то потусторонним, так как оно представляет опасность привычному существованию героев. Поэтому, на наш взгляд, в драматических произведениях Н. В. Гоголя больше всего присутствуют социальные и бытовые страхи.
На втором этапе анализа мы рассмотрели комплекс мотивов, который сопутствует универсалии страха. Среди них можно обнаружить и те мотивы, которые присутствовали в ранних произведениях, к ним относятся: мотивы онемения, окаменения, потери дара речи, мотив открытого рта,мотив «вперенного взора». В поздних текстах появляются мотивы биения сердца, изменения цвета лица, движение рук, волос на голове и т.д.
Объединив семантику данных понятий, можно с уверенность сказать, что в данных произведениях присутствует такая разновидность страха, как «страх-удивление». Для него характерно глубокое, сиюминутное потрясение, граничащее с испугом. Быстрое переживание эмоции в первую очередь отражается на внешности персонажей, как было сказано выше. Исходя из этого, можно сделать вывод, что тема страха связана с вопросами бытия, существования мира, места человека в нём уже в ранних произведениях и продолжает интересовать писателя в позднем творчестве.
В заключение стоит отметить, что универсалия страха эволюционирует от ранних текстов к поздним, приобретает новые смыслы, мотивы и значения. Проанализировавданные произведения, мы можем уверенно считать, что страх в разных его ипостасях и проявлениях – основополагающая категория в гоголевской картине мира.
Список литературы:
Гоголь. Н. В. Пьесы / Н. В. Гоголь. - М.: Изд-во Эскимо, 2008. – 639 с.
Гоголь. Н. В. Повести / Н. В. Гоголь. - М.: Изд-во Эскимо, 2009. – 510 с.
Аверин. Б. Страх прямого высказывания / Б. Аверин // Семиотика страха (Механизмы культуры). – М, 2005. – С. 172 – 185.
Бушуева М. «Женитьба» Н. Гоголя и абсурд / М. Бушуева. – М.:Гитис, 1998. – 98 с.
Вайскопф. М. Я. Сюжет Гоголя.: Морфология. Идеология. Контекст / М. Я. Вайскопф. – М.: РГГУ, 2003. - 686 с.
Виноградов. В. В. Избранные труды: Поэтика русской литературы / В. В. Виноградов. - М.: Изд-во Наука, 1976. - 511с.
Воропаев В.А. Над чем смеялся Гоголь. О духовном смысле комедии «Ревизор» / В. А. Воропаев // Православная беседа. – 1998. – № 2. - С. 44 - 47.
Гурвич И. А. Место Чичикова в системе образов "Мертвых душ" Гоголя / И. А. Гурвич // Жанр и композиция литературного произведения. – Калининград, 1976. – С. 15.
Даль. В. И. Толковый словарь в 4-ех томах. / В. И. Даль. – М.: Изд-во Русский
Лотман. М. О семиотике страха в русской культуре / М. Лотман // Семиотика страха (Механизмы культуры). – М., 2005. – С. 36.
Нагина. К. А. Пространственные универсалии и характерологические коллизии в творчестве Л. Н. Толстого / К. А. Нагина. – Воронеж.: Научная книга, 2012. – 442 с.
Русские литературные универсалии (типология, семантика, динамика). Коллективная монография / под ред. А. А. Фаустова. – Воронеж: ИПЦ «Научная книга», 2011. – 596 с.
Фаустов. А. А. Творчество Н. В. Гоголя: логика и динамика. Три раздела из специального курса лекций / А. А. Фаустов. - Воронеж.: Изд-во Истоки, 2001. - 48 с.