XI Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Рассказ "Театр"
Автор работы награжден дипломом победителя II степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Театр
Маленькие окна закрыты плотными бордовыми шторами. Лампочки в красивой люстре, сделанной под девятнадцатый век, перегорели уже давно. Кажется, три месяца назад. Лишь благодаря маленькой щелке между тяжелой тканью, туда проникал уличный свет. Солнце почти село. Из-за этого в помещении было неярко. Отчетливо были видны частички пыли, летающие в воздухе.
Сама комната была до ужаса маленькой. Слева стоял огромный стеклянный шкаф, до краев забитый атрибутикой для выступлений. Напротив него - небольшой туалетный столик с отвратительной подсветкой. На нем лежало огромное количество испорченной косметики, которую никто не выкидывал на протяжении нескольких лет - ни одна уборщица или актриса попросту не хотела копаться в этом мусоре- и украшения: бусы, серьги, кольца. Все выглядело старым, но не потеряло от этого своей красоты. Бесчисленное количество актрис надевало их до этого. Бижутерия хранит в себе историю, рассказ о прежнем владельце. Знает намного больше, чем кто-либо.
Повсюду был огромный слой пыли, будто здесь никого и нет вовсе. Но это не так. Тут слишком мало места, поэтому уборщицы не заморачиваются. Даже близко не подходят к огромным платьям, чьи подолы касаются пола. С зеркала пыль была убрана в тот момент, когда актриса не смогла увидеть собственного лица. И поэтому небрежно провела по нему ладонью. Желала разбить, но не успела.
Стеклянный шкаф привлекал к себе все внимание смотрящего. На верхних полках стояли расписанные маски. До тошноты аккуратные и красивые. Фарфоровые, керамические, деревянные и, быть может, стеклянные. Пластика не было, он слишком непрочен. Эмоции каждой из масок были совершенно разные: гнев, радость, восхищение, отвращение, боль – это лишь малая часть. Если постараться, можно найти даже ту, которую невозможно будет описать одним словом. Это целый спектр эмоций.
Каждую роль нужно сыграть в совершенстве, но не переборщить. Зацепить зрителя, но не остаться в его воспоминаниях. Привлекать к себе все взгляды, но быть невидимой… звучит невыполнимо. Но она была вынуждена научиться.
В эту самую комнату входит девушка. Еще совсем юная, но уже такая уставшая и измученная. Она сразу же, как только дверь закрывается, скидывает с себя тяжелое средневековое платье, за ним следует корсет, болезненно стягивающий талию, переступает через эту гору такой красивой и такой мерзкой для неё одежды. Подходит к тому самому зеркалу. Смотрит на свое тело. Внимательно изучает каждый его изгиб, шрам или синяк, изъян.
Из-за утягивающего корсета на нежной коже оставались синяки. На ребрах, спине, пояснице и талии. Все эти места были не аристократично бледными, а скорее темно-синими, фиолетовыми и порой даже бордовыми. Синяки, один над другим, проходить не успевали, на это не было времени.
Она неестественно худая, её кости выпирают, под бледной кожей хорошо видны синие нити вен, красивые и аккуратные, как и она сама. Но этого ей все еще недостаточно. Нужно скинуть еще несколько килограммов.
Рука скользит по керамической маске вниз, на длинную, тонкую шею. Изучающе проводит по ней холодными пальцами, спрятанными под белоснежной перчаткой. Перемещается на ключицу. Надавливает до покраснения и замечает, что видно кость недостаточно хорошо, нужно скинуть еще несколько килограммов. Затем ребра. Пересчитывает каждое, давит на свои же синяки так, будто вовсе не чувствует боли. Ребра тоже видно не так, как нужно. Они спрятаны за слоем жира - пищи, которую она съедает по утрам, перед десятком выступлений, длящихся до поздней ночи, без перерыва. У неё нет живота, но этого все еще мало. Он не должен даже прикасаться к корсету, который каждый раз затягивают так, что дышать практически невозможно. Тазовые кости тоже недостаточно видно, а бедра недостаточно худые. Она может лучше, её телу еще есть куда меняться. Нужно лишь приложить усилия, раз за разом отказывать себе в еде.
Самое главное находится на её лице. Маска. На ней улыбка на грани смущения. Возможно, это оно и есть. Тонкие, холодные пальцы осторожно прикасаются к материалу. Скорее всего - керамика. Слишком тяжелая. Пока она не снимает с себя маску, то видит улыбку. Но стоит ей с трепетом снять её, положить на стол, взглянуть на себя… по щекам начинают течь слезы.
В груди все сдавливает, дышать становится трудно. Но не из-за корсета, не из-за него ей так больно. Она задыхается, хватает воздух ртом, но кислород не поступает в легкие. Взгляд испуганный, мечется по гримерке, пытаясь зацепиться хоть за что-то, не относящееся к этому месту. Не получается. Она заперта в клетке, из которой уже не сможет выбраться.
Дрожащие руки пытаются вытереть слезы. Она отчаянно давит из себя улыбку, которая была на маске, но у неё это получается просто отвратительно. Сколько еще ей потребуется улыбаться, чтобы остановить этот ад? Сама не знает.
Ей становится холодно, но накидывать что-то на худые плечи просто бессмысленно. Спустя пять минут её нахождения в одиночестве по двери начинают ужасно громко стучать. Настолько, что девушка моментально успокаивается и застывает на месте. Теперь уже точно не дышит. В её комнату просто вламывается мужчина, держащий в руках красивые букеты.
- Ты сыграла недостаточно хорошо! Что это за движения такие? Отвратительная актриса, - ругается постановщик, чуть не наступая на дорогое платье, над пошивом которого работало около десяти человек. – Что это такое? Ты же знаешь, что их нужно вешать сразу, иначе помнутся! – кричит он и ударяет о стену рукой, чтобы на него обратили внимание.
- Простите меня, забылась, - жмет плечами девушка, даже не стараясь закрыться. Он видел все, каждый миллиметр тела. Лично критиковал каждый изъян, даже если его и не было вовсе.
Внутри все сжимается от холодного взгляда. И от слов.
- Одевайся. Через три минуты на сцену. Покажи зрителю радость, кукла, - с отвращением смотря на слезы, говорит режиссер. И уходит, хлопая дверью. Не дает опомниться. Заставляет снова надеть ту маску, которая спрячет её неидеальное лицо и слезы.
- Я больше не хочу…
Она падает на колени не из-за роли в постановке. Из-за собственных чувств, которые прячет под маской слишком долго. Закрывает лицо руками, чтобы не видеть эту отвратительную комнату и спрятать слезы, наклоняется вперед, сгибается так, что лоб касается пола, а затем рыдает, чуть ли не кричит от собственного бессилия. Вся трясется, она кусает бледные губы до крови, порой бьется о грязный пол головой. Метается, не знает, куда себя деть. Руки соскальзывают вниз. Она обнимает себя, но от этого лишь больно и холодно.
Длинные волосы растрепались и теперь выглядели отвратительно. Лицо опухло, глаза были красными, а нос заложило. Она все еще рыдала и кричала. Твердила, как ненавидит всех, перечисляла имена тех, кто убил в ней собственное «я», твердила о том, что хочет умереть. Хотя на самом деле просто мечтала сбежать отсюда и понять, как это - жить собственными эмоциями.
Останавливает лишь осознание того, что это запрещено. Девушка замолкает, встает на худые ноги, подходит к зеркалу. За минуту приводит растрепавшиеся волосы в порядок, а затем зовет гримера, чтобы тот затянул корсет. Как можно туже.
Надевает красивое пышное платье персикового цвета. На нем вышиты цветы. Все сделано человеческими руками. С душой. Только вот создатели столь замечательной вещи даже не догадываются, насколько сильно она будет отвратительна для актрисы. Если бы не роль, для которой предназначено платье, девушка бы влюбилась в него, почувствовала бы себя маленьким ребенком, вертелась бы у зеркала, рассматривая себя с разных ракурсов. Как жаль, что такого никогда не будет… Зеркало показывает не красоту, а тысячу изъянов, которые ей так ненавистны.
Она натягивает на руки белоснежные перчатки и достает из шкафа маску. Рука невольно тянется к печали, но ей никогда не давали право выбора. Только счастливые роли и, лишь в некоторых случаях, - боль. Она - актриса, созданная для маски. Кроме радости и положительных эмоций, она должна показывать счастье. Она должна быть счастливой.
На её лице красуется маска радости, самой яркой улыбки, которая только есть в этом мире. Под ней текут слезы, но разве это хоть кого-то волнует? Девушка ведь улыбается. Несется на сценку, готовая покорить зрителя своим талантом и «улыбкой». Не робеет перед толпой, не позволяет липкому страху сковать тело. Делает реверанс, приветствуя зрителя, а затем радостно машет своему партнеру, который тоже играет в маске.
Они начинают…