XIII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Образ главного героя романа А. Иванова «Географ глобус пропил»
Автор работы награжден дипломом победителя II степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
Обращение к «школьной» теме в современной литературе – это большая творческая смелость, так как неизбежно возникает проблема места детства и общественного устройства в четко иерархизированном мире с его способностью к мгновенным изменениям. Перед писателем стоит сложная задача - ответить на вопросы: кому учить и как научить человека жить в этом изменчивом мире? Поэтому, когда в начале учебного года учитель русского языка и литературы предложил мне на выбор несколько направлений для исследовательской работы, «школьная» тема в произведениях новейшей литературы заинтересовала меня больше всего.
Стало любопытно, как школьный мир изображён в художественных произведениях? Есть ли что-то общее между реальной и «книжной» школой? Попытка найти ответы на эти вопросы побудила определить круг произведений, в которых описывается стихия школьной жизни, среди них оказался роман Алексея Викторовича Иванова «Географ глобус пропил».
В своей работе мы попытались исследовать образ главного героя-учителя географии Виктора Сергеевича Служкина – в символическом пространстве романа А.Иванова «Географ глобус пропил».
В качестве объекта для наблюдения и исследования был привлечен текст романа. Предмет исследования – образ Географа.
Цель исследования: предпринять попытку исследования проблематики романа и образа главного героя.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
Изучить интертекстуальное поле произведения.
Составить «кодекс» настоящего учителя.
Найти ответ на вопрос: «Географ глобус пропил или помог понять мир?»
Методы исследования: анкетирование, анализ, обобщение, статистический метод.
Практическая ценность работы состоит в том, что материалы работы, результаты и выводы можно использовать на элективных занятиях по литературе или на классных часах, посвящённых школьной жизни.
Степень разработанности проблемы. В ходе работы столкнулись с серьезными трудностями: символическое пространство романа А.Иванова «Географ глобус пропил» не входило в исследовательское поле литературоведов как самостоятельный предмет исследования и не получало достаточного освещения. Это и определяет актуальность нашего исследования. Мы обращались к статьям журнала «Литература в школе», посвященным «школьной» теме в произведениях новейшей литературы и учебному пособию для учащихся 10-11 классов «Современная русская литература» под редакцией Б.А. Ланина.
Гипотезу исследования составляет предположение о том, что образ В. Служкина – яркий пример не школьного учителя, а учителя жизни.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы. Во введении обосновывается актуальность темы, определяется предмет исследования, формулируются цель, задачи, отмечается практическая значимость работы.
Глава I посвящена анализу интертекстуального поля романа, исследованию образа главного героя.
Во главе II приводятся результаты анкетирования, предпринимается попытка сопоставить деятельность Виктора Сергеевича Служкина с «кодексом» настоящего учителя и дать ответ на вопрос: «Географ глобус пропил или помог понять мир?»
В заключении подводятся основные выводы и результаты исследования.
Глава I
«Географ глобус пропил» - это книга о школе, о современных старшеклассниках и учителях. О любви и дружбе. В ней много грустной иронии, доброты и боли. Она помогает учителям и ученикам лучше понимать друг друга. Безусловно, важнейшей для произведения является проблема главного героя. Учитель или нет, пропил или не пропил? Решить эти вопросы помогает символический план романа.
Рассмотрим интертекстуальное поле романа Алексея Иванова. Автор поделился со своим героем любовью к Пермскому краю и литературе. Хотя любовь эта в школьные годы у Служкина была своеобразная: боялся и ненавидел учителя литературы Чекасову (Чекушку), а литературу любил.
«К школьному крыльцу Витька выскакивает из тесного куста сирени… <…> Одним махом Витька оказывается внутри школы. <…> Классы, классы комсомольский уголок, учительская, лестница… <…> Двадцать три. Кабинет русского языка и литературы. <…> Он осторожно постучал, открыл дверь кабинета… и, ни на чём не останавливая взгляда, уныло сказал:
– Ирида Антоновна, извините за опоздание…» [2,107-109]
Именно так происходит первая встреча читателя с Витькой Служкиным, озорным восьмиклассником, считавшим началом мира Речникики, а центром – классную руководительницу Чекушку.
Казалось бы, жизнь у него самая обычная: он опаздывает в школу, разрисовывает учебники, шутит над одноклассниками… Но уж слишком необычен сам мальчишка. Он ещё ребёнок, но уже неприкаян; ищет, но не может найти своего места.
Его выгоняют из «творческой группы», и он гордится этим. «Группа» готовит вечер памяти Брежнева, и он завидует, ведь его-то «выперли». А в итоге он, прощённый, сидит за последней партой: «уже не изгой, но ещё и не полноправный член «творческой группы»[2,131].
Подобная ситуация и со звеном барабанщиков. Он смеётся над барабанщиками, неуважительно относится к флагу дружины, а всё-таки хочет быть принятым в звено. Тайком просится у пионервожатой, при этом сам стесняется своего желания:
«Витька тайком давно просился … взять его в барабанщики…». «Витька сам стеснялся своего желания, ржал над горнистами… но всё равно надеялся стать барабанщиком…» [2,124]
Но он понимает, что никуда его не примут, хоть и надеется на это. Витькино поведение отталкивает людей. Уже в школьные годы будущий Географ не вписывается в общественные рамки. И стихи он про одноклассников сочиняет, и мнение своё имеет, и вообще ненадёжный:
«–У него всё хи-хи да ха-ха, никакой серьёзности. Как ему можно поручать?
– Он нас опозорит, он ненадёжный.
– Он всё делает по-своему. Его нельзя заставить что-нибудь делать. И ещё врёт и критики не любит.
– И вечно от коллектива отрываешься, сам по себе, на всех тебе наплевать и по каждому поводу своё мнение» [2,129]
Да, Витьке со своим характером тяжело ужиться в школьном обществе. Но, пожалуй, тяжелее всего ему найти общий язык с классной руководительницей, Иридой Антоновной Чекасиной.
Ирида Антоновна, прозванная учениками «Чекушкой», – яркий представитель учителей «старой закалки». Своим поведением ей удаётся вызывать и ненависть, и уважение учеников к себе. Она не только поддерживает строжайшую дисциплину и порядок на своих уроках («Чекушка не любила, когда на уроке щёлкают замками и шлёпают учебниками об стол. Ещё она не любила, когда портфели кладут на столешницы… <…> Чекушка не разрешала ставить портфели в проход снаружи парт. <…> В начале каждой четверти устраивала очень долгие классные часы, когда на всю четверть заполнялось расписание…» [2,110]), но и сама является примером строгости и дисциплинированности («На задних рядах зашептались, директриса наклонила
голову к соседке. Одна Чекушка у сцены сидела за столиком с магнитофоном совершенно неподвижно. Она наблюдала за выступающими, одновременно контролируя и являя собой пример внимания»[2,141]). И лишь вне школы Чекушка становится похожей на обычного человека («При неофициальных разговорах она всегда садилась на парту» [2,117]).
Чекушка умеет заставить детей делать необходимое, создать из ничего что-то новое («Витька неожиданно почувствовал прилив симпатии к Чекушке. Она на глазах у всех творила, созидала новое, воплощала в жизнь свой талант, а материал у неё был необыкновенно неподатлив – Витька это отлично знал. В действиях Чекушки он вдруг ощутил правоту, а в реакции своих одноклассников – привычную лень, косность и глупость» [2,132]). Каким-то таинственным образом она заставляет учеников уважать себя («Очень он (Витька) не любил этого – быть виноватым перед Чекушкой» [2,108]).
Витька, как и другие ученики, пытался противостоять ей: размалёвывал на уроке портреты писателей в учебнике, издавал настольную газету «Двоечник» на парте кабинета математики. Но, чтобы он ни делал, Чекушка по-прежнему была центром его мира:
«Очень не любя классную руководительницу, Витька тем не менее в душе её уважал. Почему так получалось, он понимал с трудом. <…> Видно, Витька, как и все, уважал Чекушку за то, что она была центром мира. Если он был свободен, то свободен от
Чекушки. Если тяготился, то благодаря ей. Если кто-нибудь был хорошим человеком – то лучше Чекушки. Если плохим – то хуже. Чекушка была точкой отсчёта жизни» [2,111]
И уже через много лет, узнав о смерти Чекушки, Служкин понял, что был виноват перед ней:
«– Ну и ну… А я к ней даже в гости не ходил… Слышал, что наши собирались, а не пошёл… Виноват я перед ней…» [2,246]
Но до смерти Чекушки и взрослой жизни Служкину ещё далеко. Пока он просто своевольный, ненадёжный мальчишка. Опаздывает на уроки, срывает занятия своими шутками, портит вечер памяти Брежнева, подглядывает в бане…
Но на самом деле, Витька не эгоист, не безответственный мальчик. Он просто неправильно понят другими, а жизнь его – всего лишь череда случайностей над которыми он не властен (случайно путает кассеты, случайно связывается с Колесниковым, случайно подглядывает именно тогда, когда в бане находится Чекушка).
А самое главное, Витька одинокий. Даже в самую тяжёлую минуту для всей страны он остался совсем один. Известие о смерти Брежнева выбило впечатлительного Витьку из колеи («В груди Витьки словно что-то бахнуло. Скамейка поплыла… И сразу зашумела кровь, заколотилось сердце» [2,115]) Но рядом с ним не было никого, кто бы мог его поддержать. Родители уехали в командировку, дом не казался ему приветливым местом. («Самые трудные дни, когда все люди должны быть вместе, ты остался без самых близких людей». «Отправляться домой ему не хотелось. Неуютно было дома одному с такой тревогой в душе» [2,117]) А в школе некому было понять несчастного восьмиклассника. И даже любимый военрук, занятый бытовыми заботами, не смог развеять «сумрак великой смерти». («Витька подумал, что Остапенко понял его тяжёлые чувства, и ему показалось, что военрук сейчас скажет что-то важное, разгоняющее сумрак великой смерти, надвигающийся на Витьку.
– Найди, Служкин, Светлану Сергеевну и передай ей, что в тире снова прорвало канализацию...» [2,117]
Никто не способен понять Витьку Служкина.
Школа в романе – место пересечения времен: прошлого и настоящего, которые смешиваются, перебиваются в сознании героя. Поступив на работу в школу, герой как бы возвращается в исходную точку жизни, чтобы попытаться разрубить корень бед, преследующих его по сей день.
«По-моему, нужно меняться, чтобы стать человеком, и нужно быть неизменным, чтобы оставаться им», – сказал однажды Служкин [2,199]. И действительно: прошли годы, изменились люди, нравы, время. Изменились условия жизни Служкина, но не он сам. Жизнь Виктора осталась чередой случайностей. Случайно женился, случайно стал учителем, случайно влюбился в свою ученицу… Казалось бы, у него есть и семья, и друзья, и ученики, проникнувшиеся к нему уважением. Но, даже изо дня в день находясь в обществе, Служкин, как и в свои школьные годы, остаётся неприкаянным. Каждый из его окружения видит его таким, каким хочет видеть, судит его по себе:
|
Надежда |
«Каждая женщина имеет право пожить по-человечески – с квартирой, с машиной, с деньгами! И нет в этом ничего зазорного! <…> А с тобой за эти пять лет я чего видела, кроме работы и коляски? <…> Всю жизнь ты мне изломал! Чего ты мне дал, кроме своих прибауток и поговорочек? Дай мне сперва квартиру, машину и деньги…» [2,18] «Баловство всё это! – упорствовала Надя. – Изображаешь перед ней заботливого папочку, да? Был бы заботливый, так не таскал бы в дом кого попало, деньги бы не пропивал, сам бы как свинья не нажирался!» [2,17] «Слова от тебя человеческого не дождёшься, одни шутки! <…> Так у тебя, кроме шуточек, и нет ничего больше! Пусто за душой! Ты шуточками только пустоту свою прикрываешь! Ничего тебе, кроме покоя своего, не нужно! Ты эгоист – страшно подумать, какой! <…> Тебя не только любить, тебя и уважать-то невозможно! <…> Ты шут! Неудачник! Ноль! Пустое место!» [2,83] «Видно, что она (Надя) тебя не любит. – Ну да, <…> А также не уважает. Уважение заработать надо, а у нас с ней расхождение в жизненных ценностях» [2,165] |
|
Будкин |
«– Ты лентяй, Витус, – хехекнув, объяснил Будкин. – Идеалист и неумёха. Только языком чесать и горазд» [2,15] «– Ты не добрый, Витус, – а добренький. Поэтому у тебя в жизни всё наперекосяк» [2,165] |
|
Сашенька Рунёва |
«Разве у нас могут быть отношения лучше, чем сейчас? Ты мой самый дорогой друг!» [2,201] «Что мне нравится в тебе, Витя, так это то, что ты даже в самые горькие минуты не теряешь чувства юмора… Хорошо тебе» (стр. 284) «Ты слишком добрый, Витенька… <…> Ты сильный, но мне тебя ужасно жалко» [2,285] |
|
Ветка |
«Бестолочь ты, Витька. Дырявые руки» [2,293] «Уж передо мной, Витька, не изображай из себя апостола. <…> Я-то знаю, какой ты самолюбивый. Ты, конечно, дурак: у себя под носом не разглядел, как они спелись. Но уж если лопухнулся, то отыграйся вволю, а не корчи из себя благородного» [2,296] |
|
Кира Валерьевна |
В общем, мне нравится…что ты не строишь из себя супермена. Однако ёрничество твоё унизительно. <…> Что-то у тебя как ни история, так анекдот, и везде ты придурком выглядишь. <…> Ну-у, ту себя высоко ценишь! … А впрочем, чему тут удивляться. Твоё ёрничество и идёт от твоей гордыни. <…> С одной стороны, ты этим самоуничижением маскируешь гордыню, как миллионер маскируется дырявыми башмаками. А с другой стороны, тем самым ты и выдаёшь себя с головой. <…> Своей уверенностью в том, что тебя по-настоящему никто не воспримет за балбеса, каким ты себя выставляешь» [2,217] «Для тебя понятия правды и неправды неприемлемы, как для романа. Твои маски так срослись с тобой, что уже составляют единое целое. <…> Тут уже не маска, а какая-то пластическая операция на душе» [2,218] «Конечно, на первый взгляд, ты податливый: мягкий, необидчивый, лёгкий на подъём, коммуникабельный… Но ты похож на бетономешалку: крутить её легко, а с места не сдвинешь, и внутри – бетон» [2,218] |
|
Маша |
«А вы всегда пьяный, орёте, гадости говорите, глупости всякие делайте, с пацанами паясничаете, анекдоты рассказываете… Вам надо держать себя в руках, быть нормальным человеком… Всем же от этого лучше – и вам, и окружающим…» [2,399] |
Виктора Сергеевича не понимает жена. Она обвиняет его всегда и во всём, ни одно действие мужа не вызывает у неё одобрения: ни выбор работы, ни отношения с дочерью, ни, тем более, его шутки. Создаётся впечатление, что Надя ненавидит Служкина за испорченную жизнь: свадьбу по необходимости, бедность… Она, полностью поглощённая своей обидой, не принимает своего мужа, не желает его понимать.
Лучший друг Географа Будкин принимает его таким, какой он есть, однако не упускает случая высказать своё восприятие натуры товарища, как простоватого, добренького мечтателя.
Мечтательная Сашенька Рунёва считает Виктора хорошим другом, не теряющим чувство юмора даже в тяжёлых ситуациях, видит в нём мягкого, но несчастного человека.
Ветка привыкла видеть в нём одноклассника, ну и вероятного любовника. Она с непониманием смотрит на служкинскую жизнь и, не желая разобраться в причинах его поступков, дураком его считает.
Новая знакомая Служкина, Кира Валерьевна, тоже не спешит понимать его. Строгая и гордая «немка» воспринимает Служкина как расчётливого, хитрого, можно даже сказать, лживого гордеца, живущего исключительно для себя.
Даже Маша, возлюбленная Служкина, видит только его внешнюю сторону: развязного, безответственного алкоголика – и пытается исправить его, но не понять.
И единственный герой романа, понимающий и принимающий Служкина таким, какой он есть, это его пятилетняя дочь Тата.
Но каков Служкин на самом деле? Да, он небогат, если не сказать беден. Он свободно ведёт себя с учениками, совершает глупые поступки, например, в подпитии катается с Будкиным на санках. Виктор и стихи пишет, и женщин любит, да и к кружке прикладывается частенько. Если присмотреться, то можно увидеть интересную аллюзию, отсылку к Пушкину. Герой сам рифмует: «Служкин - Пушкин». При внимательном разборе имени Виктора Служкина можно заметить, что это сдвинутый по алфавиту (на три буквы) Александр Пушкин, Оба Сергеевичи… Таким образом А. Иванов вписывает героя в литературный контекст как интеллигента, поэта, «бродягу и пропойцу».
Но за всеми непривлекательными внешними чертами Географа скрывается чувствительная, глубокая душа, которая человека ищет, всю жизнь ищет – человека в другом человеке, в себе, в человечестве, вообще человека! [2,223]
Он, несмотря на все скандалы и оскорбления в свой адрес, прощает Надю, желает ей счастья в жизни. Виктор сам сводит жену с Будкиным, одобряет её решение, защищает её перед другими («– Не говори про Надю… Она поступила правильно и честно.Я её не виню. Я сам, можно сказать, всего этого добился самоотверженным трудом» [2,285]). Свою единственную дочь о невероятно любит и, наученный собственным опытом, переживает за её будущее: «У меня ощущение страшной вины перед ней. <…> Папаша я никудышный, семьи толком нет… Если Тата сейчас семейной любви не узнает, она в будущем себе всю судьбу покривит» [2,185].
Высоконравственная душа Виктора Сергеевича раскрывается читателям через его отношения с Машей. Да, его влюблённость в ученицу, попытки сделать её своей кажутся аморальными, неправильными.
Однако в главе «Оба берега реки» мы видим «эволюцию», внутренний рост Служкина. Он пытается разобраться в своих чувствах: признаётся себе, что любит Машу, и страдает от
понимания невозможности быть с ней («Маша… Я готов утопиться от того, что настолько неравен с ней» [2,331]). Решает, что любовь ему не нужна («Я решил: кончено. Маши больше нет. Я никого не люблю» [2,334]). Но позже понимает, что девушка, несмотря ни на что, принадлежит ему («Она не замечает меня <…> Но я спокоен. Я знаю, что Маша – моя» [2,339]). И в самый напряжённый момент повествования, когда Маша уже готова отдаться ему, Виктор Сергеевич понимает, что самым правильным решением будет отказаться от неё. Потому что иначе «всё моё добро оказалось бы просто свинством. А я его делаю немного и очень им дорожу. Оказалось бы, что я вылавливал Машу в злой речонке, утешал на лугу, тащил по просёлку и даже, хе-хе, кровь проливал не потому, что боялся за неё, как человек на земле должен бояться за человека, не потому, что я её люблю, а потому, что меня взвинчивала похоть. А настоящее добро – бесплатное. И теперь у меня есть этот козырь, этот факт, этот поступок. Что бы я ни делал, как бы мне ни было худо, чего бы про меня не сказали – и алкаш, и дурак, и неудачник, – у меня всегда будет возможность на этот факт опереться. И я не уверен, что в нашей дурацкой жизни Маша бы послужила мне более надёжной опорой, чем этот факт» [2,421 – 422].
Он осознаёт превосходство бескорыстного доброго поступка и человеческой духовности над физическими удовольствиями и материальными ценностями. Служкин отказывается от вероятного счастья ради твёрдой опоры в жизни, и этим своим решением вызывает неподдельное уважение. Мы видим нравственный рост героя романа.
1.4.Итак, Служкин возвращается в школу. Но теперь он уже не беззаботный восьмиклассник. Теперь он сам становится учителем. Причём самозванным географом (с биологическим образованием!), не знающим ни предмета, ни методов преподавания, ни психологии учеников. Прямо-таки гоголевский «Ревизор». Особенно сходство с комедией усиливает директор Антон Антонович, тёзка Городничего, из кабинета которого и начинается «учительский путь»
Служкина. Таким образом, завязка романа связана с проблемой мнимости/подлинности героя.
Лейтмотивом в романе проносится пушкинское: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Поиски внутренней свободы сопрягаются с кризисом среднего возраста, неустроенностью быта, семейной драмой героя, фиаско в школе.
Сам Виктор Сергеевич прекрасно понимает, что он не преподаватель, и что никогда не стал бы им, если бы нужда не заставила. И в разговоре с женой он говорит: «В школе на меня всем плевать. <…> Если не найдётся желающих пред именем моим смиренно преклонить колени, я не удавлюсь» [2,14]. Понимают это и ученики, потому и позволяют себе фривольно вести себя на его уроках. Для них, зашуганных другими учителями (особенно для зондеркоманды), несдержанный, не знающий, как правильно себя вести, Служкин – прекрасная жертва, на которой они могут выместить все свои накопившиеся обиды на других учителей.
Но и Служкин не лыком шит. Он сам был учеником, сам бунтовал против Чекушки. И он знает, что ученики тоже люди, они – «неподатливый материал», их трудно заставить что-либо сделать. Виктор Сергеевич нарушает чёткую границу «учитель – ученик», свободно ведёт себя с учениками: пишет им записки в тетрадях, читает стихи собственного сочинения. Он искренне пытается их заинтересовать своим предметом. Многие ученики проникаются к нему уважением. Ученики девятого «б», прозванные географом «отцами», признались ему: «У вас на уроках зыко: и побазарить можно, и приколоться… А на других уроках – только дёрнись. Вас и доводить-то неохота…» [2,99]
Конечно, не со всеми учениками у Служкина хорошо выстраиваются отношения. Уж больно неравнодушен к Географу двоечник «зондеркоманды» Градусов. Каких только гадостей он ни вытворял, на что только ни подбивал одноклассников, лишь бы насолить Виктору Сергеевичу. Градусов, пожалуй, единственный ученик, с которым Служкин по-настоящему воюет, с которым даже силу применять не стесняется. И кажется, что именно конфликт Географа и Градусова является центральным в романе.
Но нет. Главным конфликтом романа является противостояние «настоящего преподавателя» и «мнимого учителя»: Географа и Угрозы Борисовны, являющейся, подобно Чекасиной, сторонницей строжайшей дисциплины, «старых порядков».
|
Географ |
Угроза Борисовна |
|
Готов преподавать даже не знакомый предмет. Осознаёт свою непригодность как учителя, легко относится техническим сложностям работы. «Роза Борисовна, для меня не составит труда ознакомиться с этим предметом…» [2,10] «Раздолбай я клёвый, а учитель из меня, как их колбасы телескоп» [2,99] |
Считает, что для учителя главное – педагогическое образование. Только человек, окончивший специальное учебное заведение, может чему-то научить детей. «Но мы не можем брать человека, который не имеет педагогического образования и не знает предмета»[2,10] «…умение приобретается лишь в специальном высшем учебном заведении – педагогическом институте. Если вам не довелось обучаться там, то и не стоит браться за дело, которое вы заведомо не можете сделать» [2,24] «Как вам их учить – это дело вашего опыта и профессиональной подготовки, и ребёнок не виноват, если вы таковых не имеете» [2,25] |
|
Фривольно ведёт себя с учениками, общается с ними на равных: шутит с учениками, заигрывает с ученицами («А ты мне очень нравишься, Митрофанова. Ну, как девушка. Я с тобой после уроков с удовольствием встречусь» [2,36], читает им стихи собственного сочинения, пьёт с «отцами», вступается за учеников в драке, а потом с их помощью влезает в кабинет через окно. «На уроках географии стиль общения учителя с учениками весьма фриволен <…> Учитель, не соблюдая дистанции, держит себя наравне с учениками, вступает в перепалки, сидит на столе, отклоняется от темы урока, довольно скабрёзно шутит, читает стихи собственного сочинения…» [2,52] |
Уверена, что учителя должны быть образцом идеального человека для учеников и подавать им правильный пример. «И вообще, попрошу вас не показываться ученикам с сигаретой. Наши дети и без того достаточно распущенны, чтобы ещё и учителя подавали им дурной пример» [2,23] |
|
Пытается заинтересовать учеников своим предметом, устраивая им экскурсии по Речникам, походы. |
«Педагог – это человек, который не только знает свой предмет, но и умеет других заставить его знать» [2,24] |
|
Имеет свой подход к оцениванию ученика, готов ставить необходимые ему оценки. «Они напишут её (самостоятельную) на такую оценку, на какую мне будет нужно. Завышать оценку я не собираюсь, но занизить можно всегда» [2,53] «Служкину срочно требовались оценки, что бы выставить четвертные, поэтому он не углублялся в сущность предмета, а действовал более экономично – по вдохновению. Он смотрел на фамилию и, не читая, сразу ставил оценку. И так ясно, кто чего заслуживает» [2,249] |
Считает, что успеваемость учеников зависит только от педагога. Сторонница традиционного способа оценивания знаний учеников. «Успеваемость по предмету всегда зависит от учителя. Не бывает хороших учителей, у которых все ученики двоечники…» [2,53] «Двойки нужно ставить за отсутствие знаний у ученика, а не за отсутствие педподготовки у учителя» [2,24] |
|
Считает, что цель школы – дать знания тем, кто их ищет, а не корректировать воспитание детей. «Школа не воспитательный дом, а я учитель, а не нянька. <…> Когда в классе тридцать человек и все стоят на ушах, то нельзя скорректировать чьё-то воспитание»[2,25] |
Считает задачей учителя корректирование недочётов родительского воспитания, правильное воспитание детей без права на ошибку. «Школа должна корректировать недочёты родительского воспитания, а не повторять их и тем более не усугублять» [2,25] «Мы не можем себе позволить ни одного блина комом, тем более первого» [2,25] |
|
Завоёвывает уважение учеников 9«А» и 9«Б», но не может контролировать «зондеркоманду», особенно Градусова: «Естественно, что подобное поведение учителя провоцирует и учеников. Следствие того – катастрофическое падение дисциплины…» [2,52] |
Поддерживает строгую дисциплину на своих уроках, что подтверждают даже ученики. «Дисциплина на уроке всегда зависит от педагога» [2,24] «Мы весь поход писать будем молча, как у Розы Борисовны!» [2,49] |
|
Цель его жизни – не преподавание, а поиск человека в человеке. |
Школу ставит на первое место в жизни. |
После прочтения романа «Географ глобус пропил» возникает вопрос: можно ли считать героя романа, проигравшим в единоборстве с жизнью? Выиграл или проиграл Служкин, увольнение которого из школы, разумеется, неизбежно, у которого фактически разрушилась семья, который потерял посланную ему для испытания любовь, отказавшись от нее или поднявшись над ней? Ведь над ним посмеиваются его бывшие ученики...кстати, прекрасно сдавшие экзамен по географии.
А может быть, учитель географии все-таки герой сегодняшнего дня?
Все выше сказанное позволяет сделать следующие выводы:
Важнейшей для произведения является проблема главного героя.
Ученику Служкину тяжело ужиться в школьном обществе.
Никто из школьного окружения не понимает Виктора Служкина.
Школа в романе – место пересечения времен: прошлого и настоящего.
Взрослая жизнь Служкина – череда случайностей.
Центральный конфликт произведения – противостояние настоящего учителя и мнимого преподавателя.
Тоталитарному стилю Розы Борисовны противопоставляется ироническое пространство цитат из классики, афоризмы, анекдоты как жест свободы.
Возникает вопрос: какого учителя ожидает школа?
Глава II
2.1. Мы провели анкетирование, пытаясьнайти ответ на вопрос: какого учителя ожидает сегодня школа? Учителя, продолжающего слепо проповедовать спасительные догмы в этом неустойчивом мире, в котором неизменна и стабильна только нестабильность? И может ли учитель стать учителем жизни? В анкетировании приняли участие 62 ученика 9-11 классов нашей школы. Результаты представлены на диаграммах. Для сравнения аналогичные вопросы мы задали учителям. Всего в анкетировании приняли участие 14 педагогов, ответы которых представлены в таблице.
1. Какого учителя сегодня ожидает школа?
|
Ответы учеников |
Ответы учителей |
|
По мнению большинства опрошенных, школа ожидает учителя, способного доступно объяснять материал. Так ответили около 42% респондентов. Вторым по популярности ответом был «современный и инициативный учитель» – такого учителя ожидают 23% опрошенных. Также 22% считают, что школе необходим понимающий и справедливый учитель, и 13% уверены, что новый педагог должен уметь заинтересовать учеников своим предметом. Интересные, на наш взгляд, ответы: «Использующего современные методы обучения и умеющего заинтересовать учеников, умеющего найти общий язык». «Понимающего, трезво оценивающего умственные способности учеников и не требующего невозможного. Учитель должен располагать к себе, а не отталкивать своим поведением». |
Ответы преподавателей позволили составить своеобразный «портрет» учителя, которого, по их мнению, сегодня ожидает школа. Такой учитель должен быть современным и харизматичным, контактным и неравнодушным к детям, а также активным, мобильным и стрессоустойчивым. Главными его чертами должны быть грамотность, знание своего предмета и способность самосовершенствоваться. Интересные, на наш взгляд, ответ: «На мой взгляд, школе нужен современный учитель, который говорит на языке нынешних подростков, понимает их нужды и реалии, в которых он живут» |
2. Надо ли впускать жизнь в школьный мир?
|
Ответы учеников |
Ответы учителей |
|
Большинство респондентов (около 75%) солидарно во мнении, что личной жизни не место в школе. Примерно пятая часть опрошенных (19%) считает, что личную жизнь можно впускать в школу, но только в том случае, если она не будет мешать учебному процессу. Оставшаяся часть либо считает приемлемой смешение личной и школьной жизни (3%), либо затрудняется ответить (3%). |
Нам казалось, что самый ожидаемый ответ педагогов на этот вопрос - отрицательный. И действительно, почти все учителя, по разным причинам или не объясняя их, в анкете ответили «Нет». Но одна из преподавательниц отметила, что личную жизнь невозможно не впускать в школу невозможно хотя бы потому, что она является неотъемлемой частью каждого человека: «Личная жизнь неотделима от человека – это один из важнейших аспектов жизни, поэтому, на мой взгляд, не впускать её в школьную жизнь просто не получится. Ну и, кроме того, ученики лучше воспринимают учителя как человека со всеми его особенностями, проблемами и т.д., нежели как некоего робота, выдающего необходимую информацию» |
3. Как направить детей в русло деятельности?
|
Ответы учеников |
Ответы учителей |
|
Большая часть учащихся (68%) уверена, что направить детей в русло деятельности можно лишь заинтересовав их чем-либо. Около 13% респондентов считают, что дети сами начнут делать необходимые вещи, если не будут чувствовать давления со стороны педагога. Десятая часть опрошенных считает, что, если учитель хочет заставить учеников делать что-то, он должен к каждому найти индивидуальный подход. Такая же часть уверена, что учеников невозможно заставить что-либо делать без их личного желания. И только 3% опрошенных считают, что только принуждением можно направить учеников в русло деятельности. Интересный, на наш взгляд, ответ: «Нестандартно подходить к процессу обучения, учитывая современные интересы учащихся». |
Большинство учителей солидарны во мнении, что, для того, чтобы побудить учеников делать что-то, их нужно заинтересовать, влюбить в свой предмет. Учителя начальной школы считают, что детей в русло деятельности можно направить, показав личный пример или занимаясь чем-то вместе с ними. И, конечно, нужно применять в работе с учениками различные педагогические методики и технологии. |
4. Настоящий учитель – это…
|
Ответы учеников |
Ответы учителей |
|
Примерно равное количество голосов было отдано за следующие ответы: настоящий учитель – это… а. …учитель, способный заинтересовать учеников своим предметом (17%) б. …понимающий учитель (19%) в. …человек, помогающий учениками расширить свои знания (19%) г. ...учитель, работающий с самоотдачей (15%) Большая часть опрошенных (30%) дала другие ответы на вопрос. Для них настоящий учитель – это: человек, способный увидеть в ученике личность; хороший человек; друг, способный понять детей; стойкий человек, способный усмирить учеников; открытый и вызывающий доверие человек; мудрый человек и даже жизнь. Интересные, на наш взгляд, ответы: «Настоящий учитель – это человек, обладающий талантом грамотно и интересно доносить информацию до учеников». «Это учитель, заинтересованный в своём предмете и стремящийся заинтересовать учеников». |
Обобщить ответы на этот вопрос труднее всего. В отличие от учеников, большею частью считающих настоящим учителем понимающего и понятного объясняющего материал человека, у каждого педагога за годы работы сформировалось собственное представление о настоящем учителе. И если говорить в общих чертах, то настоящий учитель – это не тот человек, который учит, а тот, у которого учатся. «Настоящий учитель – это человек, который оставляет в душе свой след на всю жизнь. Человек, к которому мы очень часто, пусть даже мысленно, обращаемся за советом и поддержкой. Огонёк в океане жизни». «Настоящий учитель – это человек, который может повернуть любые обстоятельства так, чтобы дети смогли извлечь из них урок, при этом не принуждая детей к изучению, а именно показывая на примере». |
2.2. По результатам анкетирования нам удалось составить некий собирательный образ настоящего учителя. Интересно, а соответствует ли Виктор Сергеевич Служкин данному образу?
Если говорить об учителе, как о человеке, «оказывающем образовательные услуги», то, безусловно, в этом ключе Служкин уступает Розе Борисовне и Чекасовой. Он не имеет педагогического образования, не знает никаких методик, не умеет работать с детьми. Да и о какой дисциплине на уроке географии может идти речь, когда сам Географ не может строго держать себя с учениками: шутит с ними, пишет «письма» в тетрадях, играет в карты, дерётся… Не то, что Угроза Борисовна, даже сами ученики, до рокового похода, не считают его за учителя. Получается, что Служкин никого ничему не научил и даже не состоялся как школьный учитель?
Как ни удивительно, но ответ на этот вопрос можно найти в одной единственной главе: «Оба берега реки». Сто двадцать девять страниц. Поразительная природа Пермского края. Восемь подростков и свергнутый руководитель. И никаких правил, статусов «ученик-учитель». Никакой Угрозы Борисовны, защитницы «кодекса» настоящего учителя. Все самые главные события романа происходят вдали от школьных стен. В этом месте книги объективный повествователь отходит на задний план, позволяя герою описывать поход от первого лица, что, видимо, оправдано тайной любовных переживаний героя. В связи с этим интертекстуальное поле книги ослабевает. Перед читателем раскрываются живописные картины сурового Пермского края: горы, обрывы, таежные леса, бурные реки.
И снова мы видим череду случайностей, таких привычных, когда речь заходит о Викторе. Случайно ввязался в драку с «комарихинскими мужиками» из-за Градусова, случайно напился до беспамятства, случайно проспал нужную станцию… Он и себя в дурном свете выставил, и ребят подвёл. За это его и лишают командирского звания:
« – Короче, мы тебя за пьянку свергли из начальников, – неохотно информирует Овечкин.
– Нам такие начальники-бухальники не нужны, – беспощадно добавляет Борман. – Так что ты нам больше не командир, и звать мы тебя будем просто Географ. А все вопросы станем решать сами» [2,309-310].
История отречения учеников от учителя влечет за собой библейские аллюзии. Подобно тому, как апостол Петр отрекся от Христа и не подошел к нему от костра, географ тоже отлучен от собравшихся у огня учеников и воет на луну.
Казалось бы, смехотворная ситуация: горстка девятиклассников сбрасывает с себя учительский контроль, объявляет себя самостоятельными. Но Служкин спокойно принимает их справедливое решение, только без поддержки их всё равно не оставляет.
На первый взгляд, какая поддержка может быть от постоянного пьяного мужчины? Однако Служкин ответственно через весь поход проводит «отцов»,
готовя их к Долгановскому порогу. И дело не только в том, что он учит их управлять гондолой, проходить «расчёски» или устраивать лагерь. Если взглянуть на это путешествие чуть глубже, то можно увидеть, как герой, пусть и косвенно, своим временами безответственным поведением заставляет учеников превратиться из разношёрстной толпы, которая даже обед не может нормально приготовить, в крепкую команду, самостоятельно осилившую смертельно опасный порог. Рассказы Географа о неизвестной школьникам природе родного края заставляют их по-новому взглянуть на мир, пробуждают сильные, ранее не испытанные чувства в детских душах:
«Отцы слушают непривычно внимательно. На уроках в школе я такого не видал. По их глазам я понимаю, что они ощущают. <…> И вот теперь у них под ногами земля заговорила. До самых недр, до погребённых костей звероящеров, она вдруг оказалась насыщенной смыслом, кровью, историей. Эта одухотворённость дышит из неё к небу и проницает тела, как радиация – земли Чернобыля. <…> Тайга и скалы вдруг стали чем-то важным в жизни, важнее и нужнее много, если не всего» [2,337-338]
Этот поход, с самого начала идущий не по плану, полный удивительных и опасных минут, раскрывает новые стороны каждого своего участника. В реальной жизни за стенами школы дети ведут себя совершенно иначе, более естественно. Например, Борман, приемник Географа на посту командира, несмотря на всю свою правильность и благородность, не полез в воду спасать товарища из-за страха залить сапоги. А разгильдяй Градусов оказывается хоть и всегда недовольным, но надёжным товарищем. Он же и руководит прохождением порога. К тому же поход открывает ещё одну скрытую сторону Градусова – его симпатию к Географу:
«Вы, наверное, жалеете, что взяли меня… – бубнит сбоку Градусов. – Двоечник, в школе вам всегда подлянки делал, тут чуть драку не устроил… А я вас только первые полгода ненавидел, а потом уже нет… Только остановиться не мог… Я и в поход-то напросился из-за вас, чтобы вам здесь помогать…» [2,307]
В походе по-другому ведёт себя и Географ. Он не воюет с учениками, как в школе, не пытается заставить их учить географию. Он исподволь направляет их по правильной дороге.
Довольно символичен сплав путешественников по рекам Понышу и Ледяной. Географ занимает «чуханское», по мнению «отцов», место на корме – место командира. В то время, пока довольные ученики занимают места на носу катамарана, он со своего «незавидного» места направляет учеников. При столкновении с «гранитными мужиками» он защищает «отцов», всю ночь караулит их у палатки. Но главное, он, пусть и по стечению независящих от него обстоятельств, позволяет девятиклассникам самим одолеть Долган.
Для учеников Служкина продвижение по коварным весенним рекам оказывается не просто приключением, а движением к истокам всего сущего: к историческому прошлому страны, и к своему пока не осознаваемому духовному началу. Погружение в стихию природы становится для подростков началом открытия жизни. Во время похода с учениками географ дает своей «зондеркоманде» не мнимую, а подлинную свободу: право распоряжаться своей и чужой жизнью. Вот тогда и становится понятной высшая, «непедагогическая» задача, поставленная географом: чтобы стать равновеликим этой природе, надо взрастить и воспитать в себе человека. В результате столкновения двух стихий – могучей стихии природы и стихийности школьной жизни – природа подчиняет ее, оказываясь мудрым воспитателем.
Географ поступает как мудрый учитель: он «не орёт и не учит, как жить», «относится по-человечески» к ученикам, осторожно направляет их, защищает от опасности и в решающий момент позволяет им самим сдать экзамен жизни.
Хотя сам Служкин о себе другого мнения:
«Конечно, никакой я для отцов не пример. Не педагог, тем более – не учитель. Но ведь я и не монстр, чтобы мною пугать. Я им не друг, не приятель, не старший товарищ и не клёвый чувак. Я не начальник, я и не подчинённый. Я им не свой, но и не чужой. Я не затычка в каждой бочке, но и не посторонний. Я не собутыльник, но и не полицейский. Я им не опора, но и
не ловушка, и не камень на обочине. Я им не нужен позарез, но и обойтись без меня они не смогу. Я не проводник, но и не клоун. Я – вопрос, на который каждый из них должен ответить» [2,383]
И хотя Виктор Сергеевич не признаёт в себе учителя, он именно им и является. Учителем жизни для девятиклассников. И по критериям, сформированным на основе анкетирования, он соответствует этому званию: он учит преодолевать препятствия, брать на себя ответственность за свою жизнь и жизнь других, дает свободу выбора. Настоящий учитель
не должен учить. Люди должны у него учиться, стараясь сами найти ответ на заданные жизнью вопросы.
Нам кажется, А. Иванов нашел героя, живущего по совести. Это новый герой, в котором узнаются давно известные типажи русской литературы – и «странный человек», и «лишний», и «маленький» – и даже прочитываются архетипы христианской культуры. Героя романа Виктора Служкина можно соотнести с типом «странного человека» в литературе.
Выше сказанное позволяет сделать следующие выводы:
Результаты анкетирования позволяют создать собирательный образ настоящего учителя.
С точки зрения «кодекса» настоящего учителя Розы Борисовны и Чекасовой Служкин «и не учитель вовсе».
Вопросы, чему учит школа и каким должен быть учитель, в подлинной мере решаются в романе в походе, вдали от школьных стен.
Поход описывается от первого лица, что оправдано тайной любовных переживаний героя.
Опоенный Градусовым, географ повержен, лишен имени и привилегий командира.
История отречения учеников от учителя влечет за собой библейские аллюзии.
Кульминация произведения – прохождение группы на катамаране через порог Долган.
Служкин учит подростков, как правильно преодолевать порог, чтобы не погибнуть.
Настоящий учитель тот, кто учит преодолевать препятствия, брать на себя ответственность за свою жизнь и жизнь других, дает свободу выбора.
В образе Служкина узнаются давно известные типажи русской литературы.
Учителя жизни напоминают о том, чем люди живы.
Заключение
Потребность в герое – естественная потребность человечества найти образцы для подражания. Но «герои нашего времени» - это мы сами, с поиском ответов на вызовы современности. После прочтения романа «Географ глобус пропил» возникает вопрос: какого учителя ожидает сегодня школа?
В изображении в романе школьной среды с присущей ей нестабильностью и одновременно агрессивностью угадывается неустроенная жизнь провинциального городка, который ждет хоть каких-нибудь перемен. Горькой иронией наполняется педагогическая аксиома о смыкании школы с жизнью: как и в реальной, так и в школьной жизни проступает та же безнадежность. Так чего же хотят старшеклассники из обычной школы провинциального городка, многие из которых просто не желают учиться и ни во что не верят? Существует ли спасительный выход?
В поисках выхода учитель географии решает открыть школьникам свой родной край. Не случайно центральным эпизодом романа является поход, в который географ отправляется вместе с учениками на исходе зимы. Служкин В.С. решает заменить повседневный мирок школьной жизни, суженый до «ценного» артефакта в виде обшарпанного глобуса, на подлинный мир, в котором во всем великолепии и первозданности предстает суровая и прекрасная природа Северного Урала.
Географ учит подростков, как правильно преодолевать порог, чтобы не погибнуть. Так случилось, что им пришлось это делать самостоятельно, и стало бесценным опытом взросления.
Проведенное исследование позволяет утверждать, что тот, кто учит преодолевать препятствия, брать на себя ответственность за свою жизнь и жизнь других, дает свободу выбора, и есть настоящий учитель.
В романе «Географ глобус пропил» показан герой, увольнение которого из школы неизбежно, у которого фактически распалась семья, который потерял посланную ему для испытания любовь, поднявшись над ней, который не состоялся как школьный учитель. Но в образе Служкина узнаются известные типажи русской литературы, которые оказывались учителями жизни, напоминая о том главном, чем люди живы.
Список использованной литературы
Бычкова О.А. Герой в символическом пространстве романа А.Иванова и фильма А. Велединского «Географ глобус пропил» / О.А. Бычкова // Литература в школе. – 2016.- № 4. – С. 17-19.
Иванов А.В. Географ глобус пропил.- М., 2016. – 443 с.
Левитская Н.А. Географ глобус пропил или помог понять мир? «Школьная» тема в произведениях новейшей литературы/ Н.А. Левитская // Литература в школе. – 2015.- № 10. – С. 23-24.
Современная русская литература. Учебное пособие для учащихся 10-11 классов общеобразовательных учреждений/Под ред. Б.А. Ланина.-М., 2007.