XIII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Сказ в современной литературе (на примере произведений Л.Филатова «Сказ про Федота-стрельца» и романа Е.Гришковца «Рубашка»)
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
В прошлом и позапрошлом году мы исследовали сказ как жанр литературы на примере произведений С.Г.Писахова из сборника «Ледяна колокольня» и произведений наших уральских авторов – С.К.Власовой и Ю.К.Гребенькова.Было проанализировано в общей сложности более 30-ти произведений разных авторов. Мы убедились в том, что сказ занимает устойчивое место в жанровой системе эпических жанров. Были выявлены как общие черты, присущие сказу в целом, так и индивидуальные черты поэтики авторов. ПроизведенияС.Г.Писахова их сборника «Ледяна колокольня» обладают ярко выраженными признаками сказа. Произведения наших земляков продолжают сказовые традиции Павла Петровича Бажова. Но произведения Писахова относятся к 20-30-м годам прошлого века, а Гребенькова и Власовой - к 50-70 годам, то есть все это – советская литература. Сохранились ли сказовые традиции в литературе последующих десятилетий?
Итак, тема нашего произведения: Сказ в современной литературе.
Цель – выявление сказовой традиции в литературе конца XX – начала XXI века.
Задачи:
1. Доработать теоретические положения о сказе (через анализ дополнительных источников).
2. Проанализировать литературные произведения к.XX – н.XXIвека.
3. Выявить в них черты сказа или сказовой манеры повествования.
4. Объяснить причины сохранения (или несохранения) сказовой традиции.
5. Спрогнозировать перспективы развития данного жанра.
Объект исследования: литературные произведения к.XX – н.XXIвека (Л.Филатов «Сказ про Федота-стрельца»; Е.Гришковец «Рубашка»). Об основаниях выбора будет сказано ниже.
Предмет исследования: жанровые признаки сказа и их специфическое воплощение в современных произведениях.
Гипотеза: мы предполагаем, что традиция сказа сохранилась в современной литературе, но можно говорить о ее трансформации.
Новизна исследования обусловлена современностью рассматриваемых произведений.
Практическая значимость состоит в расширении как самого понятия сказа (через анализ современных теоретических источников), так и в отборе рассматриваемых произведений.
Методы исследования: критический анализ теоретических источников; литературоведческий анализ текста; анализ и интерпретация результатов; систематизации и обобщения.
Глава I. Теория основного вопроса
Краткие выводы о жанровых особенностях сказа по предыдущим работам.
По итогам предыдущих работ были выявлены следующие положения о сказе.
Сказ – это и форма повествования, и жанр литературного произведения.
Сказ как жанр - это "форма художественной литературы, построенная в основном как монологическое повествование с использованием характерных особенностей разговорно-повествовательной речи".[Словарь литературоведческих терминов, с.355].
Жанровые признаки сказа исследовались в работах Б.М.Эйхенбаума, В.В.Виноградова, М.М.Бахтина, Ю.Н.Тынянова.
Сказ как форма повествования – это текст, обладающий следующими признаками:
1) наличие рассказчика, выступающего или в качестве полноправного представителя демократической среды, или в качестве, в той или иной степени на эту среду ориентированного.
2) наличие дистанции между автором и рассказчиком, которая проявляется в лексике, осведомленности. При этом рассказчик предстает не только как субъект речи, но и как ее объект;
3) возникновение особого мира, где объединяются все те, от чьего имени говорит рассказчик, и «своя» аудитория; при этом образуется круг «своих», по отношению к которому автор и читатель находятся на позиции «внешнего наблюдателя». («Поэтика сказа», Е.Г.Мущенко, В.П.Скобелев, Л.Е.Кройчик)
Общими признаками литературного сказа (жанра) и повествовательной сказовой формы являются:
установка на воспроизведение устной речи (стилизация);
использование приемов разговорной речи, создание иллюзии рассказывания;
монологическое повествование;
отображение действительности передается через мировосприятие вымышленного лица – повествователя.
Отличительные особенности сказа от сказовой манеры повествования заключаются в следующем:
Произведение не полностью построено в сказовой форме.
Произведение имеет авторские сигналы, которые говорят об отдельности автора от рассказчика.
При сказовых стилизациях в повествовании возникают две смысловые направленности: одна от автора, другая от повествователя. При этом оценки автора и рассказчика могут как совпадать, так и находиться в разных плоскостях.
В сказовых формах изложения сказово-диалектные элементы сочетаются с литературными конструкциями [1].
Мы дополнили теоретические положения по данной теме выводами, сделанными на основе трех статей современных литературоведов:
В учебнике по теории литературы Валентина Евгеньевича Хализева[2].отдельный параграф посвящен сказу, стилизации, пародии, причем определение сказа вытекает из определения стилизации и пародии. Так, автор пишет: «Сказ в отличие от стилизации и пародий ориентирован на речь «внелитературную»: устную, бытовую, разговорную, которая при этом является чужой писателю, неавторской. По словам М.М. Бахтина, «в большинстве случаев сказ есть прежде всего установка на чужую речь, а уж отсюда, как следствие, — на устную речь».
Важнейшим, сущностным свойством сказа автор учебника называет «установку на воспроизведение разговорного монолога героя-рассказчика», «имитацию «живого» разговора, рождающегося как бы сию минуту, здесь и сейчас, в момент его восприятия».
Художественный эффект в сказовых произведениях достигается за счет того, что читатель становится слушателем. «Данная манера придает произведению живость и оригинальность в изложении сюжетов, углубляет социальный контекст художественного произведения, придает тексту индивидуальные творческие характеристики, дает излагаемым событиям более тонкую и индивидуальную оценку».
Ссылаясь на высказывание Б.М. Эйхенбаума, В.Е.Хализев пишет, что именно в связи с особенностями речи рассказчика«сказ очень часто (но не всегда) имеет комический характер». При этом сказ, как замечают современные специалисты, — это «не просто устный рассказ, это всегда негромкая беседа <…> в сказовой форме повествования рассказчик <…> доверительно рассчитывает на сочувствие аудитории».
Принципиального различия между сказом и сказовой манерой повествования автор учебного пособия не отмечает. Произведения Н.В.Гоголя, Н.С.Лескова, А.М.Ремизова, П.П.Бажова, С.Г.Писахова, В.И.Белова, автор называет сказом и «сказовой формой». Говоря о значении данного жанра, В.Е.Хализев пишет: «Диапазон содержательных функций сказового повествования весьма широк. Здесь могут осмеиваться узость и «клишированность»1сознания мещанина и обывателя, ярчайший пример чему — новеллистика Зощенко, но чаще (у раннего Гоголя, Даля, Лескова, Белова) запечатлевается и поэтизируется мир людей, живущих в традиции народной культуры: их неподдельно живая веселость, острый ум, своеобычность и меткость речи. Сказ предоставил «народной массе возможности заговорить непосредственно от своего имени» (последнее – цитата Б.М.Эйхенбаума, Е.А.).
Анна НиколаевнаТрепачко, профессор Северо-Кавказского федерального университета, в своей диссертации, посвященной лирике Д.С.Самойлова [3], отдельную часть посвятила рассматриваемому нами вопросу, точнее, определила «сказ как особую форму организации лирического произведения», и это новый взгляд на данный вид произведений. Почему «сказ» автор связывает с лирикой? Сказ, по А.Н.Трепачко,«особая форма организации лирического произведения в интертекстуальных2 отношениях». Ссылаясь на теорию расчленения речи на формы речевого общения М.М.Бахтина, автор утверждает, что сама форма лирического произведения предполагает такую возможность: «Для стихотворной речи существенен адресат, к которому направлено обращение от лирического «я». Вкрапление «чужой речи» в лирический контекст рассматривается как средство воспроизведения другого внутреннего мира, отличного от сознания автора, где герменевтический круг замыкается посредством соединения различных сознаний в одном контексте. Форма сказа создаёт условия для бытового разговора».
1Клишированность – неоригинальность.
2Интертекст – диалогическое взаимодействие текстов, обеспечивающее превращение смысла в заданное автором
Также А.Н.Трепачко отметила, что для сказа свойственна неподготовленная речь - отсюда и «фрагментарность высказывания, и
эмоциональная лексика, и сбивы в речи героя, и желание рассказать сразу о множестве событий. Следовательно, сказовая форма позволяет наиболее полно выразить чувство героя, его миропонимание, способствует передаче внутреннего голоса рассказчика, а также обращает внимание на носителя речи, «выдвигая на первый план его фигуру, голос, присущую ему лексику и фразеологию». Далее: «Лексические особенности сказа позволяют нам узнать социальное положение героя и его индивидуальные особенности. К тому же, рассказ от первого лица подтверждает реальность события».
Анализируя стихотворение Самойлова «Двор моего детства», А.Н.Трепачко подводит итог: «В сказовой форме Самойлов передаёт соединение различных сознаний в одном произведении и передать различные манеры говорения… Сказовая манера изложения в творчестве Д. Самойлова способствует организации передачи бытовых ситуаций, отражает авторскую точку зрения на пространственно-временные события».
Ольга Юрьевна Осьмухина, профессор Мордовского государственного университета, посвятила статью «Сказ» истории изучения жанра в отечественном литературоведении [4].Она пишет: «…сказом принято называть «особую семантико-стилистическую традицию русской прозы, идущую от XIX в. (Гоголя и Лескова) к прозе 1910– 1920х годов, когда расширение границ освоения различных стилистических и повествовательных пластов выражало неудовлетворенность традиционной литературной речью».
Далее О.Ю.Осьмухина говорит о том, что в изучении сказа в XX веке выделилось две основные традиции: структуралистская (Б.М.Эйхенбаум, Ю.Н.Тынянов) и В.В.Виноградова и М.М.Бахтина. Согласно первой традиции, сказ существует в двух видах: «повествующий» — характерная, мотивированная манеру повествования, отражающая кругозор и характер повествователя, и «воспроизводящий» — игра в различные словесные жесты, в которых повествователь функционирует лишь в качестве актера, носителя языковых масок».Б.М.Эйхенбаум выделяет сказ «ремизовский, лирический, почти стиховой» и сказ «юмористический», берущий начало в прозе Лескова, разрабатывающийся Зощенко и подчеркивающий роль читателя в процессе его рецепции3. В. В. Виноградов же, а вслед за ним М.М.Бахтин, предлагают
3Рецепция – заимствование чужих исторических, социологических или культурных форм.
акцентировать внимание не на «устность» высказывания, а на на речь
«неавторскую», «заключающую в себе «другую» смысловую позицию, систему оценок, «чужую» писателю: сказ — установка на чужую речь, и как следствие, на речь устную — вводится именно ради «чужого», социально определенного, голоса».
Современные исследователи (В.Шмид, Е.Г.Мущенко, В.П.Скобелев) попытались соединить подходы представителей разных научных школ. Сегодня сказ рассматривается в рамках нарратологии (теории повествования).Его определяют как «двуголосое» повествование от лица персонажа-рассказчика, построенное на «чужом слове», соотнесенном со словом авторским, с установкой на театрализованное воспроизведение устного, разговорного монолога героя-рассказчика, ориентированного на слушателя». Устность, спонтанность, разговорность, диалогичность определяют понятие «повествовательность». По Осьмухиной, «сказ передает специфические особенности устной речевой манеры героя-повествователя, конструируя тем самым его речевую маску как особую повествовательную позицию автора, который создает двуплановую структуру повествования, — «передоверяет», посредством сказовой манеры, процесс «рассказывания» герою, становящемуся нарратором, обретающим собственный голос, позицию и передающим события с резко выраженной оценочной коннотацией».
Автор пишет о двух видах сказа: орнаментальном и характерном. Если орнаментальный «представлен целой гаммой сменяющих руг друга голосов и масок», то характерный сказ «выполняет функцию авторской маски по отношению к автору реальному: сам создатель повествования использует «чужое» слово, отличную от собственной повествовательную манеру, посредством создания образа «вторичного» нарратора, принципиально иного, нежели сам автор, занимающего иную ценностную, мировоззренческую и речевую позицию».
Суммируя вышесказанное, дадим такое определение сказа: «Сказ – это способ повествования в литературном произведении от лица персонажа-рассказчика, являющегося «речевой маской» автора, построенный на условно чужом слове и ориентированный на слушателя. Отличительные черты такого повествования – разговорность, спонтанность, диалогичность. Герой-нарратор обретает собственный голос и передает события с оценочной коннотацией, отличной от позиции автора».
_________________________________________________________________
Коннотация – сопутствующее значение языковой единицы.
Глава 2. Практические результаты исследования
2.1.Отбор литературного материала.
Общеизвестно, что любое явление в литературе может «официально» считаться таковым только попрошествии двух или трех десятков лет, когда написаны рецензии, критические статьи, когда данный автор написал другие произведения и более ясно видна его писательская манера.
Другим основанием для отнесения произведения к одному или иному жанру является его авторское определение.
Опираясь на определение сказа («Сказ – это способ повествования в литературном произведении от лица персонажа-рассказчика, являющегося «речевой маской» автора, построенный на условно чужом слове и ориентированный на слушателя. Отличительные черты такого повествования – разговорность, спонтанность, диалогичность. Герой-нарратор обретает собственный голос и передает события с оценочной коннотацией, отличной от позиции автора»), мы попытались найти в потоке современной литературы произведения, отвечающие этим параметрам.
Исходя из сказанного выше, мы определили следующие направления поиска:
произведения, в названии которых было употреблено слово «сказ»;
произведения современных авторов, для манеры которых свойственно повествование от первого лица, в которых, определенно, есть образ рассказчика.
Из произведений первой группы мы выбрали произведение Леонида Филатова «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца». С момента первой публикации в журнале «Юность» (1987 год, № 3) оно обрелонеобычайную популярность, а использование сказочных персонажей в сочетании с яркой речью Филатова и язвительными замечаниями в период начала перестройки и новых веяний в жизни общества, одним из которых была задекларирована гласность, способствовало бурному успеху.
Из произведений второй группы мы выбрали роман Гришковца «Рубашка». К моменту выхода в свет романа (2004г.) Евгений Гришковец был уже довольно известным сценаристом и драматургом, автором нескольких пьес. Его произведения часто называют монодрамами, имея в виду исповедальный характер повествования от лица героя-рассказчика. Это отчетливо проявилось в его романе «Рубашка».
Примечательно, что оба произведения в некоторой степени связаны с драмой.
2.2. Традиция сказа в произведении Л.Филатова «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца».
Несколько замечаний в преддверии анализа произведения Л.Филатова.
Во-первых, следует заметить, что во многих источниках в названии произведения слово «сказ» отсутствует, но в первом издании в журнале «Юность» оно есть.
Во-вторых, текст Филатова воспринимается читателями как сказка и по сути является таковой, но с фактом неразличения понятий «сказка» и «сказ» мы сталкивались неоднократно в процессе исследования.
В-третьих, произведение в силу своей популярности неоднократно подвергалась рецензированию, не раз становилось предметом научного исследования: «В немногочисленных работах литературоведов, появившихся в последние годы, проявляется, как правило, другая тенденция: в них речь идет о судьбах жанра» (выделено нами – Е.А.), [7].
Произведение написано по мотивам русской народной сказки «Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что». При этом оно имеет ярко выраженный пародийный характер: сказочный сюжет служит средством создания как дополнительного «политического» конфликта, представив его «двумя лагерями: правящей власти (царя и его ”сподвижника“ генерала) и оппозиции (няньки и царевны, спорящей с царем по поводу своих личных предпочтений)»[7].
Фабула содержит традиционные для сказки элемент – выполнение трех заданий героем, цель которых – удалить стрельца от службы, чтобы царь мог посвататься к его жене. Первое: «Раздобудь к утру ковер-шитый золотом узор,.. чтоб на ем была видна, как на карте вся страна». Второе: «Государственное дело – позарез нужон олень. Коли ты царю слуга, подь за горы, за луга! И сыщи мне там оленя, чтоб из золота рога!» Когда же и эти задания Федот выполняет с помощью супруги Маруси (здесь явная параллель со сказкой «Василиса Премудрая»!), царь приказывает: «Исхитрись-ка мне добыть То-Чаво-Не-Может-Быть». Наградой героя является возвращение домой, воссоединение с Марусей и разоблачение царя и его помощников. Традиционным является и «набор» героев: главный герой, которому предстоит перейти через некоторые препятствия, волшебные помощники (Маруся, Тит Кузьмич и Фрол Фомич, Голос) и антагонисты (царь, генерал, Баба-Яга), мешающие главному герою достигнуть своей цели. Федот (Федот-стрелец , Фока, Иван-дурак) - это трудолюбивый, честный, добрый мужик, обычный. В сказе отмечается (как в драматургическом произведении) развитие его самосознания от дурня до защитника народа. Маруся, жена Федота (Забава, Марья-искусница, Василиса Премудрая) – просто хорошая хозяйка, любящая жена, красавица, душевная опора мужу, мудрая подсказчица. Царь – собранный из нескольких сказок образ (от «Фоки…», «Летучего корабля», «Волшебного кольца») - не умён, но и не глуп, демонстрирует свою власть, но не все его боятся. Царевна (царская дочь, как в «Волшебном кольце», как в «Фоке…», как Забава, но только с другим характером) – капризная и своенравная, но ждёт любви, как все девушки. Генерал (Полкан, Комендант, думный дьяк Пустая голова) - карьерист, любящий власть и деньги, но не лишён чувствительности. Баба-яга (классический персонаж, чересчур комичный, как бабки-Ёжки и Водяной в «Летучем корабле») - нестрашная, добродушная, миролюбивая, но помнящая своё ремесло. Два молодца (Двое из ларца, одинаковых с лица, из «Вовки в тридевятом царстве») - готовые угождать хозяину волшебные слуги. Послы (как в «Фоке…») - совсем неприглядные, напускающие на себя важность. И нянька, совершенно новый персонаж, отвечающий, видимо, наконец-то на логичный вопрос, кто воспитывает и приглядывает за дочкой вдовца (по характеру похожа на Марьяну – царицу из «Волшебного кольца») - ворчащая, грубая, прямолинейная.
Есть персонажи, которые не вписываются в традиционную схему: нянька, царевна и эпизодические, почти бессловесные послы иностранных государств. Этим произведение Филатова выходит за рамки традиционной сказки.
Но главное отличие – образ Скомороха-Потешника. Именно он ведет рассказ о приключениях Федота. Скоморох – рассказчик, и, как повествователь, он должен быть объективен. Но у Филатова он субъективен, его суждения разноплановы, у него широкий кругозор для потешника. Хотя речь скомороха-потешника тоже рифмована, она оформлена, как проза, и этим отличается от монологов и диалогов героев. Традиционно, скоморох должен смешить царя, но герой Филатова, хотя занимает нейтральную позицию, скорее симпатизирует Федоту и просмеивается над царем: «Царь на вид сморчок, башка с кулачок, а злобности в ём — агромадный объем». Он дает меткие характеристики всем героям. «Был Федот ни красавец, ни урод, ни румян, ни бледен, ни богат, ни беден, ни в парше, ни в парче, а так, вообче». О генерале: «Был у царя генерал, он сведенья собирал. Спрячет рожу в бороду – и шасть по городу. Вынюхивает собака думающих инако. Подслушивает разговорчики: а вдруг в стране заговорщики? Где чаво услышит – в книжечку запишет. А в семь аккурат – к царю на доклад». А в последней реплике скоморох-потешник описывает себя: «А что сказка дурна — то рассказчика вина. Изловить бы дурака да отвесить тумака, ан нельзя никак — ведь рассказчик-то дурак! А у нас спокон веков нет суда на дураков!..»
Назвав произведение сказом, автор, по всей вероятности, хотел подчеркнуть повествовательно-поучительный смысл истории, подчеркнуть ее не совсем сказочный характер. Комментарии и оценки поступков персонажей не что иное, как авторский взгляд на власть, семью, справедливость и т.п.
Произведение написано оригинальным языком – сочетание просторечно-разговорной лексики (энтот, Расея, али, распужала, невсурьёз, издаля) с искаженными словами (обчественность, антирес, хранцуз, слободную, какава), заимствованными словами (ботфорта, прогресс, политес, индивид), эмоционально окрашенной лексикой (краля, стервец), междометиями (чай, ай да хват, эге, угу) и т.п. Многие фразы – оксюморонное сочетание высокого и низкого («А в мою судьбу не суйся! И в любовь мою не влазь!»). По меткому замечанию читателей, вся сказка разошлась на цитаты.
Таким образом, в произведении Л.Филатова «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца» присутствуют все признаки сказового повествования:
это литературное произведение;
повествование ведётся от лица персонажа-рассказчика, который является «речевой маской» автора;
автор использует «условно чужое» слово;
сама форма пьесы ориентирована на слушателя.
Однако если речевая манера Скомороха-потешника явно отлична от авторской, то его мировоззренческие и ценностные позиции во многом пересекаются с авторскими, поэтому герой-нарратор (повествователь) не в полной мере обретает свой голос.
2.3. Сказовые традиции в романе Е.В.Гришковца «Рубашка».
Евгений Гришковец обладает специфической манерой повествования, его пьесы называют «монодрамами». Ф.И.Ахмадишина говорит о «сознательной авторской трансформации традиционных жанровых форматов» в современной литературе, а также о «переадресации драматического интереса в другие сферы искусства» [8]. Признаком этого явления автор считает сближение ролей «автор-герой-рассказчик».
О Гришковце автор, ссылаясь на исследователя О.С.Наумову, пишет: «Зрительский и читательский интерес к монодрамам Е. Гришковца, эпическое начало в которых проявлялось, согласно О. Наумовой, прежде всего, в нарративном характере его драматургии, в соотношении ролей «автор», «герой», «рассказчик», во внутреннем конфликте и попытке решения проблемы «Я — Я другой», обусловило расширение Е.Гришковцом жанрового формата исповедальной монодрамы до формы крупного эпического произведении, где, при сохранении традиционных жанровых стратегий монодрамы, а также внимания к проблеме личной самоидентификации, меняется характер их реализации автором».(Там же).
Посмотрим, насколько сказовый способ повествования реализован в первом романе писателя «Рубашка».
Роман повествует об одном дне из жизни московского архитектора, от лица которого и идет рассказ. Сюжет поражает будничностью и прозаичностью жизни современного человека. Исследователь даже употребляет слово «скудность».
Завязкой сюжета является поездка героя в аэропорт для встречи своего друга Макса, с которым они когда-то должны были вместе поехать покорять Москву, но «Макс подводил меня почти всегда.Он не поехал со мной в Москву… Тогда, когда надо было ехать. Он остался. И он, чёрт возьми, не спился там. Не опустился… а наоборот процветал. Занимался самыми разными делами, и всегда небезуспешно. Он ужасно меня огорчал тем, что когда я мыкался и мучился первое время в столице, и мне было нужно только одно – информация из Родного города о том, что там всё очень плохо, все спились, опустились… после моего отъезда жизнь остановилась, и все страшно скучают, а главное, всех преследует жуткая нищета…».
Название роману дала рубашка, которую герой чуть ли не одушевляет, потому что она – «главный элемент игры в Хемингуэев». Игры, которую когда-то придумали рассказчик с Максом и играют в нее всякий раз, когда встречаются. Игра в Хемингуэев проводится обязательно в кафе или ресторане и состоит в процессе знакомства с девушками: «И вот вы знакомитесь. Потом подсаживаетесь к женщинам или женщине… Через короткое время нужно всё взять в свои руки. Должен предупредить, что игра в Хемингуэев – дело не дешёвое. Нужно заказывать напитки… Нужно быть остроумными, милыми… Например, Эрнесты могут устроить искромётную, но дружескую пикировку друг с другом…Но главное, нужно постоянно восхищаться женщинами, с которыми вы познакомились. Это восхищение должно быть открытым и чистым, без напора и уклона в соблазнение. Но сладость в нём должна быть. Подлинная сладость! Нужно смотреть женщинам прямо в глаза и не отводить взгляда, нужно говорить смелые комплименты, искренне интересоваться всем-всем… И при этом быть не суетливым, слегка грустным и как бы раненым. Раненым жизнью…». Рубашка – не только непременный атрибут игры, но своего рода внешняя оболочка героя: он статусный человек.
Герой влюблен, и большая часть романа посвящена описанию его переживаний в ожидании встречи с возлюбленной: «А потом, месяц назад, мы повстречались снова, и с тех пор я просыпался утром, если удавалось уснуть, и думал, что я заболел. И уже целый месяц я жил как бы один бесконечный день. День не заканчивался. Потому что я беспрерывно думал одну и ту же мысль: «Как же сильно я Её люблю!!!» Лишь к середине повествования герой объясняется со своей возлюбленной и к концу романа понимает, что чувства взаимны. Но именно наконец разрешившаяся и мучающая героя неопределенность как будто снова возвращает его к началу: роман завершается возвращением Александра домой под утро следующего дня, в корзину летит мятая грязная рубашка, и герой остается в той же обыденности, из которой пытался вырваться…
В романе Е.В.Гришковца мы тоже видим такой «способ повествования в литературном произведении от лица персонажа-рассказчика, который является «речевой маской» автора, построен на условно чужом слове и ориентирован на слушателя». В этом смысле мы тоже можем говорить о сказовой манере повествования.
Таким образом, в двух произведениях современной литературы («Сказе про Федота-стрельца, удалого молодца» Л.Филатова и романе Е.Гришковца «Рубашка») мы увидели такие особенности образной системы и стилистики, которые позволяют говорить о наличии сказовой манеры повествования в соответствии с выведенным нами определением понятия «сказ».
Заключение
Проделанная работа, во-первых, значительно расширила наше собственное представление о сказе. Мы убедились в том, что сказ – это не только жанр фольклора и литературы, не только манера повествования (читай: стилизация), но и целый способ повествования в произведениях современной литературы. Общего с тем сказом, к которому традиционно относят произведения классиков XIX-XX века, у современных произведений только то, что в них сохраняется образ рассказчика – повествователя, или, употребляя современную терминологию, героя-нарратора, являющегося «речевой маской» автора. Сделать однозначный вывод о степени близости и взаимопрониковения образов автора и рассказчика сложно: это требует отдельного исследования не только конкретного произведения, но и изучения биографии писателя, а также истории его создания и публикации.
Что касается жанра сказа, то можно заметить следующее: этот жанр ограничен в истории отечественной литературы хронологически и тематически. Хронологическая ограниченность означает, есть определенные периоды в развитии литературы, когда появлялись прекрасные образцы этого жанра: 60-80-е г.г. XIX века (Лесков); 10-30-е г.г. XX века (Бажов, Писахов); 50-80-г.г. (Шукшин, Белов, Власова, Гребеньков). Тематически жанр сказа связан или с жизнью людей рабочих профессий (кузнечное, горнозаводское дело), или с жизнью деревенских жителей. Нельзя не заметить определенной периодичности в появлении образцов этого жанра, а значит, в их своевременности, востребованности. Здесь уместно вспомнить слова классика о том, что сказ предоставил «народной массе возможность заговорить непосредственно от своего имени» (Б.М.Эйхенбаум). Но само понятие «народ, народные массы» не остается неизменным с течением времени.
Таким образом, мы подтвердили гипотезу о существовании сказовой традиции в современной литературе и ее трансформации.
Список источников:
Акимова Е.В. Сказы земли Уральской. – Копейск, Материалы конференции НОУ «Интеллектуалы XXIвека», 2019.
Хализев В.Е. Теория литературы. – М.: Языкознание. Высшая школа, 1999.
Трепачко А.Н. Сказ как особая форма организации лирического произведения. – В диссертации: «Чужая речь» в творчестве Давида Самойлова», Ставрополь, 2004.
Осьмухина О.Ю. Сказ. – В ж-ле: Знание. Понимание.Умение., №4, 2007.
Филатов Л.А. Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца. –В ж-ле: Юность, 1987, №3.
Гришковец Е.В. Рубашка. – М.: Время, 2004.
Изместьева К.В. Трансформация сказочных мотивов в пьесе Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца». – В ж-ле: «Вестник ТГПУ», Томск, 2014, вып. 2.
Ахмадишина Ф.И. Проблема самоидентификации в романе Е. Гришковца «Рубашка». Современная филология: материалы III Междунар. науч. конф.— Уфа, 2014.