XV Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Речевые средства создания комического в повести Л.Кассиля «Кондуит и Швамбрания»
Автор работы награжден дипломом победителя II степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
Лев Кассиль вспоминал в автобиографии, как однажды в столичном Парке культуры и отдыха имени Горького две смешавшиеся от неожиданной встречи с ним школьницы обратились к нему: «Вы… Кондуит… Лев Кондуит!», а при встречах в школах с ребятами ему приходилось слышать такое: «Здравствуйте, Лев Швамбраныч!..»
Думается не случайно те, для кого творил этот неистощимый на языковые выдумки Рыцарь ребячьей радости, оговаривались при встречах с ним, включаясь в веселую языковую игру, моментально откликались на неистощимую фантазию его героев, в которых узнавали автора.
У повести «Кондуит и Швамбрания» необычайная литературная судьба. Сначала была написана повесть «Кондуит». В 1933 году вышла новая книга Льва Кассиля – «Швамбрания. Повесть с картинками, гербами и флагами». А в 1935 году писатель решил соединить обе повести в одну книгу под названием «Кондуит и Швамбрания». Это название образуют два необычных слова – историзм кондуит и новообразование Швамбрания. Слово кондуит в русском литературном языке имело значение «журнал с записями о поведении, поступках гимназистов, существовавший в практике воспитания в дореволюционной России» [2,346], а Швамбранией названа та выдуманная страна, в которой «живут» герои Кассиля и имя которой они придумали по ассоциации с фамилией автора их любимой книги «Греческие мифы» - Шваба:
«Но это напоминало швабру, которой моют полы. Тогда мы вставили для благозвучия букву «м» и страна наша стала называться Швамбрания, а мы – швамбранами». [4, 43]
В контексте всего повествования слово кондуит, обрастая дополнительными смыслами, постепенно превращается в символ непонятной взрослой жизни, ненавистной муштры, зубрежки и позора, одним словом, несвободы. Швамбрания же – символом свободы, а значит, и буйной детской фантазии, радости, счастья. В структуре повести эти контекстуальные антонимы и соответствующие им ассоциативные языковые ряды используются для связи нескольких контрастных тем (детское – взрослое, старое-новое, военное - мирное, формальное - творческое), а их противопоставление (антитеза) служит важным композиционным приемом в организации речевых средств вообще и комических – в частности.
Цель работы: проанализировать речевые средств создания комического в повести Л.Кассиля «Кондуит и Швамбрания».
Цель определила основные задачи:
1. выявление приемов актуализации игровой стороны языка повести;
2. классификация каламбурных шутливых новообразований;
3. выявление приемов стилистического контраста на разных уровнях текста.
Объект исследования – текст повести Л.Кассиля. Предмет исследования – речевые средства создания комического.
Для изучения материала по избранной теме мы использовали следующие методы и приёмы:
классификацию;
анализ;
обобщение.
Степень разработанности проблемы: знакомясь с литературой, посвященной анализу повести Л.Кассиля «Кондуит и Швамбрания», мы не встретили работ, выявляющих и рассматривающих речевые средства создания комического. Помощь в разработке проблемы нам оказала статья И.Н. Позерт в журнале «Русский язык в школе» № 4 2005 год.
Глава I
В тексте повести нам удалось обнаружить различные языковые средства создания комического. Самые частотные из них представлены на
диаграмме:
Одним из самых заметных для читателя средств создания комических эффектов в повествовании является шутливое каламбурное новообразование. Наиболее многочисленную тематическую группу образуют «забавные» географические названия, придуманные автором, - шутливые окказиональные топонимы: порт Фель, порт Ной, порт Сигар, порт Янки, Порт-у-Пея, Кудыкины горы, Гориянское море, Кулички, город Рыбьежирск (каламбурные образования на базе устойчивых или свободных словосочетаний); пилигвиния, Кальдония, Бальвония, острова Шелапутия, Пришпандория, Гирляндия (в Ядовитом океане), Наказань, города Нью-Шлямбург, Драндзонск, Баламутинск (каламбурные новообразования на базе известных слов, часто эмоционально-экспрессивных – шелапут, баламут, пришпандорить).
1.2. Вторую по численности тематическую группу каламбурных шутливых новообразований составляют антропонимы (имена и прозвища людей, реальных и выдуманных):Угорь (немец-богач по фамилии Угер), Ричард Синягин Стальная Маска (преподаватель гимнастики); Степка Атлантида, Шурка Гвоздило, Лабзя, Петька Ячменный (гимназисты); Лиза-Скандализа, Лисичка, Бамбука (строгая девочка), Шпингалеты (две маленькие девочки), мадам Халупа (полная девочка), Соня-Персоня, Фря, Оглобля, Букса, Люля-Пилюля, Нимурмура, Шлипса, и Клякса (гимназистки); цап-Цапыч (надзиратель), фараон Козодав (городовой), Дунька Коленкоровна (юродивая), Чи Сун-Ча (китаец), Шебарша и Кривопатря (два вора, два друга), Метламарфоза (горничная Марфуша), Бренабор Кейс Четвертый (швамбранский император – по названию известной тогда автомобильной фирмы), граф Уродонал Шателена (из названия модного в те времена лекарства от камней в почках и печени), Мухомор-Поган-Паша («чудовищный» гриб, или воображаемый пленник). В тексте повести нам удалось обнаружить 10 шутливых, иногда сатирических, комментариев повествователя, объясняющих происхождение имен и прозвищ, а также комических описаний персонажей в соответствии с прозвищем. Сравним объяснение выдуманного имени его «произносимым» происхождением:
«Оська был вице-адмиралом и главным матросом. Имя его было Сатанатам. Происхождение имени Сатанатам оперное. К нам ходил петь басом один провизор. Он пел арию Мефистотеля: «Сатана там правит бал», слишком надавливая голосом на отдельные слоги. Получалось: «Сатанатам». Оська потом интерисовался, кто это такой Сатанатам – дирижер? [4,84]
Сравним также прозвище учителя латинского языка Вениамина Витальевича Пустынина, прозванного нимназистами за длинные, торчком стоящие усы «тараканий Ус» или, «по-латыни», «Тараканиус:
«Тараканиус плывет!» - закричал дежурный и кинулся за парту… Сухой и желчный, он взошел на кафедру и закрутил торчком свои тонкие тараканьи усы. Золотое пенсне, пришпорив переносицу, прогалопировало по классу… Тараканиус забарабанил пальцами по пюпитру. Взгляд его остановился на моей распухшей скуле: «Это что за украшение?»[4,95]
Шутливые каламбурные новообразования в повести – глагольные ( «перья кляксики», «паломничали раскаивающиеся дезертиры», «родители нянькали этих мальчиков) или именные (Серая тоскливая Нудь сочилась изо дня в день, с одной странички учебного дневника на другую) слова: среди последних преобладают сложные новообоазования: оберподлец, истукамен, чернокурый, троететие ( то есть «приезд трех теток в Покровск) [4,38]
1.3. Важным средством игрового «оживления» служит переосмысление устойчивых словосочетаний. Таких примеров в тексте повести нам удалось обнаружить 19. Приведем некоторые примеры:
«Они (три тети) просили посвятить их в тайны мира и обещали помочь нам. Швамбрании грозило теточное иго[4,56]; экстренный урок рисованияособого назначения [4,49]; Оська даже вспомнил фамилию последнего швамбранского министра наружных дел [4,21]; Это был герой чистожелудочного происхождения»[4,77].
1.4. Противостояние взрослого мира детскому проявляется через ироническое искажение детских окказионализмов, особенно ключевого среди них – Швамбрания:
— Садись! — сказал мне Кириков. — …Вы оба — сыны великой и славной страны Швабрии…
— Швамбрании, — поправил Оська. — А откуда вы знаете?
— Вчера и позавчера, и на той неделе я слышал вас, о швамбране, когда вы воплощались в жителей этой прекрасной Швамбромании…
— Швамбрании, — строго сказал Оська.
- Клянитесь, что вы не разгласите моей тайны, и я сохраню вашу — вашу тайну, тайну Швамбургии…
— Швамбрании, — опять поправил Оська.
— И мой эликсир, — закончил алхимик Кириков, — эликсир мировой радости, я назову в честь моих молодых друзей: эликсир «Швамбардия».
— Не Швамбардия, а Швамбрания! — рассердился наконец Оська. — Выговорить не можете, а еще алфизик! (прием комического «зеркального отражения», непреднамеренная в детской речи оговорка)
— Не алфизик, а алхимик! — так же сердито сказал Кириков.[4,101]
1.5. Как бы ни вторгался непонятный и порой смешной старый мир взрослых в детскую жизнь Оськи и его брата, от имени которого ведется повествование, Швамбрания долгое время оставалась утешительным убежищем от многих обид за детство, втиснутое в графы гимназического штрафного журнала, «кондуита», или в старые идеалы взрослых, царившие в методах воспитания. Сопротивление взрослым и ответ на их «наступление» (тетки назвали Швамбранию грубой игрой, глупой страной, недостойных воспитанных мальчиков) иногда принимает такую комическую форму как пародирование взрослых. Например, известный швамбранский поэт написал в альбоме тете Нэсе такое стихотворение:
Три тетушки живут у нас в квартире,
Как хорошо что три, а не четыре…[4,33]
Здесь герой-повествователь «перепевает» экспромт М.Ю. Лермонтова:
Три грации считались в древнем мире;
Родились вы…все три, а не четыре! [4,81]
А вот герой-повествователь имитирует ругательства отца, которые «слышатся» в несобственно-прямой речи:
«Папа очень вспыльчив. В сердцах он оглушителен. Нам тогда влетает «под первое число» и под двадцатое. Нам всыпается и в хвост и в гриву, нас распекают во всю ивановскую, нам прописывают ижицу… Тогда на сцену выступает мама. Мама у нас служит модератором (глушителем) в слишком бравурных папиных разговорах. Папа начинает звучать тише»[4,39]
1.6. Для выражения различных оттенков категории комического используется стилизация как детской речи (с оттенком юмора), так и взрослой (с оттенком иронии). Л. Кассиль создает в повести юмористическую речевую характеристику четырехлетнего Оськи, включая в его реплики типичные ошибки детской речи. Среди них наиболее частотной является ошибка в употреблении иностранных слов. Ребенок смешивает и искажает созвучные заимствованные слова, услышанные от взрослых или где-то прочитанные, но недостаточно им освоенные. Речь юного героя пестрит такого рода каламбурным смешением и искажением созвучных иностранных слов:
- Большие новости! Джек поехал на Курагу (имеется ввиду Никарагуа) охотиться на шоколадов (то есть кашалотов)…а сто диких балканов (вместо каннибалов) как накинутся на него и ну убивать! А тут еще из изверга (вместо вулкана, то есть случай ложной этимологии: вулкан извергается). Терракоты начал дым валить, огонь. Хорошо, что его верный Сара-Бернар (вместо сенбернар) спас – как залает…[4,97]
В уста повествователя, старшего брата Оськи, гимназиста, писатель вкладывает характеристику этой особенности детской речи:
«…В голове его царил кавардак: непонятные и новые слова невероятно перекувыркивались…Он путал помидоры с пирамидами. Вместо «летописцы» говорил «пистолетцы». Под выражением «сиволапый мужик» он разумел велосипедиста и говорил не сиволапый, а «велосипый мужчина» [4,102]
Как в повествовании, так и в диалогах персонажей встречается соположение созвучных иностранных слов, напоминающее парономазию, но по сути являющееся смысловым разрывом: вместо бутерброд - брамапутер, вместо ундервуд – вундеркинд, вместо камфора – конфорка, вместо Монте - Кристо – Кристомонтия ( контаминация слов Монте – Кристо и хрестоматия), вместо гугеноты – готтентоты, вместо гладиаторы – троглодиторы. А в речи других детей – вместо оревуар (с французского «до свидания») – резервуар.
В речи малообразованных взрослых подобные ошибки приводят к парадоксу, комизму в восприятии. Так, красноармейцы благодарят Оськину маму за талантливую игру на пианино, пытаются сделать ей комплимент:
-…Ярко вырожденный талант – сказал маме, вздыхая, командир. – Выше не может быть никакой критики…[4,112]
В речи коммивояжера Иосифа Пукиса, носителя одесского жаргона, отклонение от языковой нормы служит средством иронической характеристики героя:
-Послушайте, вы, воинствующий мальчик, - сказал Иосиф Пукис, - что это за апломбированный тон? Зачем залазить на рожон? [4,99]
В последних примерах мы встречаемся с юмористической деформацией фразеологизмов (выше всякой критики – выше не может быть никакой критики; лезть на рожон – залазить на рожон). Вот еще подобный пример:
А Бренабор говорил мне: - Господин подсудимый! Даю вам пять минут: можете выразиться последними словами[4,103]
Здесь вместо сказать последнее слово – выразиться последними словами. Такая «деформация» создает комический эффект.
1.7. Другим юмористическим приемом, встречающимся в речи детей, например Оськи, является макароническая речь, то есть смешение слов разных языков:
Умирая, Джек, Спутник Моряков, воскликнул над последней страницей словаря обиходных фраз: - Же вез а…Я иду в…их Гее нах!.. Ферма ля машина!.. Стоп ди машина!..[4,107]
В повести макаронизмы являются средством создания вымышленного образа (Джека) при помощи словаря иностранных слов. Такая речь подражательна по отношению к взрослой естественной речи и носит шутливый характер.
Выше сказанное позволяет сделать следующие выводы:
В повести Л.Кассиль показывает реальную историю с важнейшими событиями, сложными человеческими характерами, взаимоотношениями через детское восприятие, через языковую игру.
Одним из самых заметных для читателя средств создания комических эффектов в повествовании является шутливое каламбурное новообразование.
Нам удалось выделить следующие речевые средства создания комического: окказиональные топонимы, шутливые антропонимы, пародирование взрослых, макароническая речь, искажение детских окказионализмов, деформация фразеологизмов, стилизация речи.
Глава II
2.1. Как для речи персонажей, так и для речи повествователя характерен прием стилистического контраста. Он реализуется на уровне всего текста путем противопоставления реального и вымышленного миров. Но, кроме того, стилистический контраст можно увидеть и в организации отдельных фрагментов высказываний (частей текста, предложений, словосочетаний), в том числе в составе тропов и фигур речи. В повести, например, противопоставлены стилизация детской речи (под былинный стиль) и стилистически сниженная, вульгарная речь некоторых взрослых, адресованная гимназистам. Приведем пример стилизованной детской речи:
«Нас провожал сам царь. Он влез на бочку и сказал манифест: - Ой вы гой еси, швамбранские чудо-богатыри! Мы, божьей милостью император швамбранский, царь кальдонский…повелеваем вам счастливого пути…Вперед же, орлы, чудо-богатыри!»[4,56]
«Воодушевляющей» высокой речи «в Швамбрании» резко противопоставлена речь инспектора Ромашова, состоящая из длинных синонимических рядов оценочных номинаций:
Языкаст он был, однако, до грубости…Инспектор…начал спокойно огтчитывать:
- Ну-с! Что, болваны? Доостолопились, хулиганы брандахлысты, голубятники?! Гимназистов по «сизому» цвету формы называли то «сизяками», то «голубятниками», то «голубями». Голодранцы! Головотяпы! Шарлатаны! Галахи! Лодыри!..Стыдно, небось, обормоты? Мерзавцы! Оборванцы! Я еще доберусь до вас, прохвосты… А дома еще батьказад взгреет. Обязательно я записку специальную пошлю, спустите, дескать, вашему сыну штаны и всыпьте ему в задний кондуит по первое число… Нечего смеяться, лоботрясы, шалопаи! Го – ло – во – ре – зы! Безобедники! Срам![,57]
И далее синонимический ряд оценочных номинаций продолжается в разделении класса на «агнцев» и «козлищ», то есть приобретает характер антитезы:
- Садитесь, лоботрясы!.. Это вот, извольте видеть, - агнцы, зубрилки, пяторочники, второгодники, безобедники, горлодеры, лодыри. «камчатка», «Сахалин»…[4,62]
В другой, нейтральной, казалось бы, ситуации неистощимый на выдумки обращений к гимназистам инспектор употребляет такие обозначения, как башибузуки, галашня, вертихвосты, архаровцы, шальная команда.
Однако подобное (чрезмерное, но остроумное) употребление дисфемизмов (огрубляющих понятие слов) создает не «устрашающий», а комический эффект, и гимназисты Ромашова не боятся, а «почти любят».
2.2. В основе многих шутливых метафор и сравнений также лежит стилистический контраст: беленький кукиш кнопочки звонка, музыка выжимает сердце как мокрый платок; в журнале выставлялись осенними журавлями косяки носатых единиц… лебедями плыли двойки; директор зеленый как обои его кабинета, и медлительно безрадостный, как диктант; справляли тризну по кондуиту.
Таким образом, стилистический контраст в речевой ткани повести является важным принципом организации текста и его элементов, позволяющим раскрыть сложное диалектическое противоречие изображаемого, а также способом проявления оценки и, как правило, источником комического эффекта. Стилистический контраст в речевой ткани повести является важным принципом организации текста и его элементов,
Заключение
Итак, наиболее функционально значимыми средствами и приемами создания различных оттенков комического (юмора, иронии, сарказма) в повести Л. Кассиля «Кондуит и Швамбрания» являются шутливые каламбурные новообразования детей и ироническое искажение этих новообразований во взрослой речи, стилизации детской речи с ее ошибками и словотворчеством, юмористическая деформация и переосмысление узуальных фразеологизмов.
В актуализации игровой стороны языка повести наиболее значимыми оказываются приемы пародирования, комического описания персонажа, юмористического комментария метатекстового характера.
В повести «Кондуит и Швамбрания» Л. Кассиль показывает реальную историю с важнейшими политическими, общественными и нравственными событиями, сложными человеческими характерами и отношениями через детское сознание, через языковую игру, «линзу» доброго смеха и занимательность, которые близки психологии ребенка и сильны своей гуманистической направленностью.
Список использованной литературы
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 2019.
ЕфремоваТ.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. М., 2020.
Жизнь и творчество Л.Кассиля: сборник.- М.: Детская литература, 1979.
Кассиль Л. А. Кондуит и Швамбрания: Повесть/ Л.А. Кассиль. - Москва, издательский дом «ОНИКС 21 век», 2018.
Колесова Л.Н. О некоторых особенностях композиции «Кондуита и Швамбрании» Л. Кассиля // Проблемы детской литературы. П., 2021.
Лойтер С.М. Юмор «Кондуита и Швамбрании» Л. Кассиля и детский фольклор // Проблемы детской литературы. П., 1976.
Позерт И.Н. Речевые средства комического в повести Л.Кассиля «Кондуит и Швамбрания» //РЯШ.- 2019. - №4.