XV Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Эссе "Вот что мы знаем о войне?"
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Вот что мы знаем о войне?
Историю, которая в картинках:
Снаряды, танки и дома в огне,
Солдаты на поблекших снимках.
А в сердце боль от горечи утрат
И отголоски взрывов и страданий
Когда ни в летний зной, ни в снегопад
Победы пламя в памяти не угасает.
Когда я пришел в очередное увольнение, мама встретила у дверей особенно как-то грустно и молчаливо. Обняла, спросила о моих успехах в учебе и проводила в комнату. На столе стояла выточенная моим дедушкой деревянная шкатулка с вырезанными словами на крышке: «Всегда помним!» Я присел. Открыл тихонько крышку, и перед моими глазами заблестели медали и ордена времен Великой Отечественной войны. Из-под них выглядывали пожелтевшие письма - треугольники, а в самом низу шкатулки лежала потрепанная общая тетрадь. В недоумении посмотрел я на маму, очень бережно вытаскивая ее. Она еле слышно произнесла: «Сегодня день памяти твоей прабабушки Лиды, а в тетради находятся ее записи – воспоминания о войне, которую она прошла от начала и до конца ее завершения. Чтобы мы всегда помнили!» И вышла из комнаты. Держал в руках эту память, и меня одолевали непонятные чувства, от которых в груди все сдавило и подкатывало к горлу.
Недавно в училище на каком-то уроке нас спрашивали: «А что вы знаете о войне?» И, честно говоря, я не знал, что ответить. Нет, я не хочу сказать, что я не знаю. Мы все изучаем историю и сведения, когда началась и сколько длилась эта жестокая война, в каких городах нашей великой России гремели взрывы и свистели пронзительно пули. Прекрасно понимаем и осознаем, какой ценой доставалась нашему народу-герою эта Великая Победа. Но все же почему-то я всегда чувствовал какую-то неясность, недопонимание в этом вопросе. И вот в моих руках эта небольшая тетрадочка, в которой я, может быть, найду ответы на вопросы, не дающие мне покоя…
Несмелыми руками открываю первые листы и начинаю с замиранием сердца читать:
«Выходной день, воскресенье 22 июня 1941 года. Утро. Я и еще три девчонки - студентки 2 курса школы лаборантов при санитарно-бактериологическом институте г. Архангельска спали, как вдруг вбегает в комнату хозяйка, плачет, кричит: «Девчата, вставайте! Война!» Мы, перепуганные, быстро надели ситцевые платья и помчались в институт. Пока ехали, улицы города было не узнать: много людей в военной форме, одни бежали куда-то, другие шли маленькими колоннами, гудели машины, сирены. У всех паника, ужас и страх в глазах…»
Представляя всю эту картину, чувствовал, как у меня сильно забилось сердце в груди. Вторжение врага на нашу территорию и объявление войны стало для народа, по моему мнению, с одной стороны отправной точкой неизвестности, немыслимых трагедий, ужаса, а с другой – невероятной сплоченности, единства, братства. Читая страницу за страницей, которые написаны ровным округлым почерком, ощущаю присутствие моей прабабушки, этого светлого и доброго человечка. Как будто она делится со мной своими чувствами, переживаниями, тем, что пришлось ей испытать.
«Было лето, наверное, август 1942 года. Я, лейтенант медицинской службы, Кузнецова Лидия Даниловна, была направлена на Украинский фронт в полевой госпиталь. И вот очередная командировка в одну из близлежащих бригад для обследования пищеблоков и солдат. Бригада прикрывала один из флангов 27 стрелковой дивизии, и при ней располагался штаб на высоком берегу очень красивого озера. На отшибе от штаба бригады, примерно в 500 метрах, была бывшая больница, там расположилась медсанчасть. На крыше был нарисован большой красный крест. И вот, когда мы с начальником лаборатории приехали в расположение этой санитарной части, уже в столовой, я в шутку спросила у сидящих за столом: «У вас тут тихо, не бомбят? А то, куда бы я ни приехала, часто случались налеты и бомбежки».
Дня через два после нашего приезда, часа в 4 утра, налетело много немецких истребителей Messerschmitt и стали сбрасывать бомбы на штаб, склады. Я в этот момент находилась в медчасти. В одно мгновение все опустело, людей не стало, все куда-то подевались, а я бегаю по коридору, заглядываю в платы – пусто, ни души.
Коридор был перегорожен стеклянной дверью, дверь закрыта. Тут я услышала звон разбитых оконных стекол. Это налетели мессеры и стали поливать свинцовыми пулями из пулеметов по окнам. Я кинулась к выходу, выбежала, гляжу истребитель летит совсем низко, а пока я смотрела ему вслед, чуть задержавшись на крыльце, потом побежала по тропинке к другому крыльцу. Вдруг слышу возле меня по обеим сторонам свистят пули – вжикают, а я бегу, только и успела оглянуться и даже почему-то не испугалась. Над самой крышей завис один из мессеров, целый венчик из жерла пулемета виден, и над ним шлем-каска сверкает с орлом посередине. Знать, был офицер. Но так как я попала в мертвую зону для него, а крыша дома не давала истребителю развернуться, то я благополучно добежала до крыльца. Было слышно, как он саданул по окну и попал в титан с водой. Сижу на земле, думаю, что же делать дальше. Прошло с полминуты, все же вскочила на ноги и вижу неподалеку раненого. Подбежала, попыталась поднять, а он меня начал отталкивать и кричать: «Не пойду, не пойду в подвал с девчушкой!» Я же обрадовалась, что есть живые люди, взяла его под руку и повела по коридору. Вижу – большой лаз в подвал, мы с этим парнем спустились, там уже было несколько человек, в углу стояли носилки и носилки с ранеными… Утро, в подвале холодно, он дрожит и от холода, и от страха за себя, что не может ходить. Я сняла свою шинель и укрыла его. Немного погодя слышим свист бомбы и крик: «Ложись!» Я легла рядом с раненым, укрыв его собой, трясущегося в ознобе. Бомба в дом не попала, разорвалась совсем рядом, и тут волной сорвало тяжелую металлическую дверь, которая с грохотом упала чуть ли не на ноги нам.
Когда пыль осела, стоящие по сторонам люди сказали: «Ну и кто из вас счастливый? Смотрите, дверь могла бы разбить ноги этому парню, не хватило каких-то 1-2 сантиметров. Значит, оба счастливые!» Поступила команда бежать в укрытие, довольно просторное и высокое. Все поспешили, подхватив носилки с ранеными. Только потом я осознала весь ужас произошедшего и испытала по-настоящему леденящий страх. После этого случая на моей голове появилась прядь седых волос…Пожалуй, этим все сказано!»
Слезы наворачиваются на глаза… Ведь это только один из эпизодов жизни на жестокой войне маленькой хрупкой девчушки. Страницы переворачиваются сами собой: переход через минное поле, обстрел эшелона, бомбежка наших лабораторных машин и многое чего еще, что выпало на долю моей прабабушки. Читаешь и не понимаешь, как это все она, совсем юная девчушка, могла пережить, испытать и пронести через всю свою долгую жизнь…
«Осень 1944 года. Наши воска уже были в Финляндии. Я получила задание ехать с донесением в штаб армии. Нужно сказать, что в Финляндии, как и Карелии, много болот, больших озер с широкими берегами и островами, что затрудняло продвижение нашей армии. Вот в таких тяжелых условиях, по болотам, оврагам, шли наши солдаты, тащили на себе тяжелую боевую технику, пушки, пулеметы, скатки (шинели, свернутые в трубку и связанные в кольцо). Саперы по пояс в воде строили мосточки, настилы, а по болотам вообще надо было устилать дорогу сначала поперек бревнами, а потом накрывать продольным покрытием для колес машин.
Так вот, получив задание ехать в штаб армии, я доехала до эвакуированного госпиталя на легковушке. А из госпиталя уже на машине «скорой помощи» сопровождала раненых до станции, где тоже расположился пристанционный госпиталь. Тяжело раненые лежали на подвесных носилках, я сидела на стуле в углу машины сзади у дверей. Вот-вот должны поехать, как вдруг подбегают с извинениями мои товарищи и просят уступить место майору, мол, надо срочно ехать, успеть к поезду, а я поеду следующей машиной. Деваться некуда, ехать больше не на чем. Через какое-то время подошла машина, поехали. Сколько ехали, не знаю, только впереди увидели ту самую первую «скорую», которая подорвалась на мине и перевернулась. Тот майор, который поехал вместо меня, весь в крови, лежал на носилках в шоковом состоянии, но увидев меня, сказал,: «Ну, лейтенант, ведь вы должны были сидеть на этом месте, вас судьба спасла. Я ведь должен был ехать в санаторий подлечить одну ногу, чтоб не хромать, а теперь потерял обе», - и заплакал… Мое сердце сжалось…Другие раненые пострадали меньше… Вот ведь как бывает! Видимо, меня снова спас мой ангел-хранитель!»
Дальше читать не смог. Положил бережно тетрадь воспоминаний о нелегком, непростом военном бремени в шкатулку, закрыл крышку. Долго сидел, молчал. В голове то и дело всплывали фрагменты из прочитанного. Что я чувствовал, невозможно передать словами. Только понял, что теперь в моем сознании и понимании вопроса «Что я знаю о войне?» ответом служит эта маленькая потрепанная тетрадочка, написанная рукой человека, пережившего все, что может включать в себя само слово ВОЙНА!