XVI Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся

Старт в науке. Летняя площадка 2022

Поэтика запаха в произведениях Антона Павловича Чехова

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Горбатова К.А. 1

---

1ГБОУ СОШ №4 г. Чапаевск Самарской области

Гвоздева О.А. 1

---

1ГБОУ СОШ №4 г. Чапаевск Самарской области

Работа в формате PDF

128.4 KB

Автор работы награжден дипломом победителя III степени

Диплом школьникаСвидетельство руководителя

Введение

 Анализ категории художественного пространства сегодня рассматривается как одна из актуальных проблем науки, изучение которой далеко не закончено.

Пространство принадлежит к числу субстанциальных категорий структуры художественного мира писателя. Отдельные черты этой категории могут определяться особенностями культуры, художественного направления. Другие – рождаются индивидуальным сознанием, типом художественного мышления. Но чем большим творческим потенциалом обладает писатель, чем крупнее его талант, тем более оригинальной, наполненной глубокими и разнообразными смыслами предстает моделируемая им картина.

В нашей работе мы обратились к пространственному полю А.П. Чехова, выбрав объектом для исследования повесть «Степь» и рассказ «Ионыч». В повести «Степь» художественное пространство – особо значимый уровень художественного мира. Эта особая значимость определена и самим топонимическим заглавием произведения и подзаголовком «История одной поездки», и предметом изображения.

Степень разработанности проблемы. Художественное пространство повести не раз становилось предметом исследования. Остановимся на двух наиболее цитируемых в последнее время работах.

Одна из них - статья американского учёного-слависта Р.-Л. Джексона «Время и путешествие: метафора для всех времён».[2, 8] В качестве изначальной посылки к ней взят эпиграф из статьи Н. Бердяева «О власти пространства над русской душой», где говорится о «необъятных пространствах России» и «безграничности русских полей».[2, 8] Характеризуя пространство повести как «неизмеримую степь», «бесконечную равнину», делая вывод о слиянии времени и пространства в степи, Джексон отождествляет изображённое Чеховым пространство с простором, воспринимает его как беспредельное единство.[2, 12]

Другая работа - глава под названием «"Степь": константы художественного мира» в книге петербургского исследователя И.Н.Сухих «Проблемы поэтики Чехова». Здесь степь характеризуется как «грандиозный целостный образ-персонаж», синонимичный понятиям «пейзаж» или «пейзажные картины». [3, 121]

И.Н.Сухих насчитывает «семь развёрнутых пейзажных фрагментов, выстраивающихся в определённый смысловой ряд», определяет их подчинённость логике движения от экспозиции до развязки, что в конечном счёте связывает их «в цельную сюжетную линию».[3, 130] За пределами этой линии остаётся пространство города, также отмеченное И.Н.Сухих как элемент существенного противопоставления город - степь. Но в целом характеристики художественного пространства повести и здесь практически совпадают с характеристиками пейзажа; пространство тождественно образу степи.

У нас появился вопрос: «Возможно ли иное структурирование художественного пространства того же произведения?» Мы попытались точкой отсчета выбрать такой элемент поэтики, как одористический образ (запах), при этом художественное пространство предстало перед нами не в своей завершенности, а раздробилось на ряд точечных пространств – локусов (по Ю.М. Лотману).[4,87] Каждый из таких локусов маркирован определенным запахом, можно сказать сформирован своим запахом. И каждый существует достаточно обособленно, хотя и входит как звено в общую структуру. Такой подход и определяет актуальность нашего исследования.

Предмет нашего исследования – поэтика запаха в повести «Степь» и рассказе «Ионыч» как один из элементов художественного пространства.

Цель исследования: анализ одористических образов в произведениях А.П.Чехова как элемента категории художественного пространства.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

Рассмотреть виды художественного пространства в повести «Степь» и рассказе «Ионыч».

Выделить в текстах ряд локусов, основой членения которых является запах.

Попытаться сопоставить одористические образы в повести «Степь» и рассказе «Ионыч».

Методы исследования: анализ, обобщение, статистический метод.

Практическая ценность работы состоит в том, что материалы работы, результаты и выводы могут быть использованы на уроках литературы. Исследование может быть продолжено на материале других произведений А.П. Чехова.

Гипотезу исследования составляет предположение о том, что художественное пространство произведения можно проанализировать, выбрав в качестве точки отсчета такой элемент поэтики, как одористический образ.

Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, приложения. Во введении обосновывается актуальность темы, определяется предмет исследования, формулируются цель, задачи, отмечается практическая значимость работы.

Глава I посвящена анализу поэтики запаха в повести «Степь».

В главе II рассматривается поэтика запаха в рассказе «Ионыч».

В заключении подводятся основные выводы и результаты исследования.

Глава I

В повести «Степь» нам удалось выявить 12 точно обозначенных запахов. Каждый из них присущ тому конкретному месту, в котором в данный момент находится Егорушка. Каждый запах переживается Егорушкой непосредственно в момент ощущения, а не по прошлым впечатлениям и не по предварительным ожиданиям. Ряд локусов, в которых основой членения оказывается определённый запах, мы попытались представить в таблице:

Локус постоялого двора Мойсея Мойсеича сформирован «запахом чего-то кислого и затхлого», его центр находится в комнате, где живут хозяева, из этой комнаты густой запах чего-то кислого и затхлого распространяется по всему дому.

Локус большой комнаты, где останавливаются постояльцы, проницаем для кислого и затхлого запаха из комнаты хозяев, но всё определен иным запахом. Этот запах тоже неприятен, но связан с другим источником и имеет другое происхождение: «противный запах гнилых яблок и керосина, идущий от кучи» денег, выложенной на столе. Пространство той же комнаты преображается в локус барской усадьбы, когда в комнате появляется графиня Драницкая и приносит с собой благородный запах богатой, молодой и красивой женщины: «Чем- то великолепно запахло».

Под впечатлением этого запаха и поцелуя графини Драницкой Егорушка начинает представлять в подробностях чудесную обстановку её усадьбы, о которой он много слышал у себя дома.

Пространство степи поначалу отмечено парадоксальным рядом отрицательных утверждений: «В июльские вечера и ночи уже не кричат перепела и коростели, не поют в лесных балочках соловьи, не пахнет цветами…»[6, 111] - но при этом именно запах выражает полноту степной красоты и жизни: «пахнет сеном, высушенной травой и запоздалыми цветами, но запах густ, сладко - приторен и нежен».[6, 111]

В пространстве степи накануне грозы ветёр несёт с собой «облака пыли и запах дождя и мокрой земли».[6,151]

Пространство церкви в деревне, где останавливается обоз, отмечено для Егорушки запахом конопли, исходящим от спины стоящего впереди человека.

В той же деревне Егорушка попадает в лавку, поделённую на две половины: из одной половины «шёл вкусный запах кожи и дёгтя», торговля идёт как раз «в той половине, где пахло дёгтем».

Круг обозников, садящихся у костра вокруг котла во время обеда в степи, очерчен запахом пшённой каши с рыбой и раками: «От каши пахло рыбной сыростью, то и дело среди пшена попадалась рыбья чешуя… но каша всё-таки показалась Егорушке очень вкусной...». [6, 129]

Такой же круг обозников у костра в другую ночь, накануне грозы, отмечен общим чувством «неопределенной тоски» и впечатлением дурного запаха, которое у Егорушки вызывает поведение Дымова: «Дымов лежал на животе, молчал и жевал соломинку; выражение лица у него было брезгливое, точно от соломинки дурно пахло...»[6, 147]

В грозовую ночь в бедной избе Егорушку, укрытого теплым овчинным тулупом угнетает «тяжёлый запах овчины».

Во дворе наутро после прозы, кутаясь в мокрое пальто, Егорушка забивается в маленький клевок с приоткрытой дверкой, садится в углу на кизяк и достаёт из кармана комок липкой замазки: «Как эта замазка попала ему в карман? Он подумал, понюхал: пахнет медом. Ага, это еврейский пряник! Как он, бедный, размок!». [6, 157]

Гостиничный номер в городе, где ночевал Егорушка, поутру наполнен запахом отца Христофора: «пахло о. Христофором, который всегда издавал запах кипариса и сухих васильков (дома он делал из васильков кропила и украшения для киотов, отчего и пропах ими насквозь»). [6, 162]

При желании все эти запахи можно подвергнуть классификации, разделить их на группы по разным признакам:

- запахи позитивные и негативные;

-низкие и высокие;

- натуральные и искусственные;

- кулинарные и природные;

- объективные и субъективные (не каждому запах дёгтя будет приятен);

- запахи стеснённого и разомкнутого пространства...

Но много ли будет в этом смысла? Запахи - это не только частицы реального художественного мира, но и художественные образы, обладающие способностью к смысловой изменчивости.

Ржаной пряник, врученный Егорушке как гостинец в невыносимо зловонной атмосфере комнаты, в другой ситуации пахнет медом (хотя, напомним, запах меда Егорушка ощущает, находясь в хлеву и сидя на куче кизяка); начинают работать другие смыслы образа: большой пряник в виде сердца вещественно отображает большое сердце еврейки, её материнскую доброту к чужому ребенку.

Дурной запах, физически ощутимый в небольшой комнате Мойсея Мойсеича, перерастает в метафору в брезгливой гримасе Дымова на открытом пространстве степного вольного воздуха.

В комнате с острым противным запахом гниющих яблок и керосина, ребенок с трудом засыпает, а проснулся - и вот уже пахнет великолепно. Каша в общем котле на костре хоть и пахнет рыбной сыростью, но всё-таки кажется до поры до времени очень вкусной. Специфический запах о. Христофора упомянут не в момент общения с этим героем, а в его отсутствие: запах способен отделиться от своего носителя.

Такие метаморфозы смыслов в конечном счете подводят к выводу: в художественном пространстве повести важны, быть может, не столько отмеченные образы, сколько движение героя сквозь череду этих запахов и, соответственно, череду обозначенных ими локусов.

История поездки Егорушки – это смена пространств и запахов, остающихся позади, уходящих в безвозвратное прошлое. Чехов проводит своего маленького героя не только через разнообразие картин, встреч с людьми, впечатлений, но и через разнообразие запахов, ни один из которых не становится своим.

Перемещаясь по миру, который так и не стал для него своим, Егорушка оказывается в положении фольклорного героя – не случайно к нему самому в это время приходят «фантастические образы» и «сказочные мысли». [5,44]

В.Я. Пропп отмечал, что в фольклоре разных народов мира запах всегда был признаком своего мира.Изучив сказания о живых героях, проникающих в царство мёртвых, исследователь делал вывод о том, что запах отличает существо одного мира от существа другого мира, по запаху пришелец в иной мир опознаётся, причем нет различия, проникает ли живой в царство мёртвых или же мертвец в мир живых: «Запах живых так же противен и страшен мертвецам, как запах мёртвых страшен и противен живым».[5, 48]

Незнакомые, чужие запахи, независимо от большей или меньшей их привлекательности, в конце концов остаются чуждыми для Егорушки. Запах чего-то затхлого и кислого на постоялом дворе упоминается трижды и всё нарастает, так что Егорушка уже не в силах дышать этим воздухом и ни минуты не может в нём оставаться. В комнате для приезжих смешанный запах от кучи денег кажется ему всё «острее и противнее». В церкви он прислоняет лоб к чьей-то спине, пахнущей коноплёй: чья это спина – остаётся неизвестным, и это неважно. Вкус и запах обеда, поначалу напомнившего Егорушке домашнюю еду, теряются после грубого замечания Дымова: «уже не понимал вкус каши… в его груди тяжело заворчала злоба против озорника…».[6, 131]

Размокший пряник, пахнущий мёдом, достаётся незнакомой собаке. Аромат духов графини Драницкой, цветочные и дождевые запахи степи остаются в преодоленных пространствах. Вот-вот исчезнет навсегда из жизни Егорушки и запах, упомянутый в повести последним, - своеобразный запах о. Христофора: недаром ведь мальчику при прощании «что-то в душе шепнуло», что они уже больше никогда не увидятся.

В самых последних строках появляется вариант понятия «запах» - «дым», который развеивается без следа: «Егорушка почувствовал, что с этими людьми для него исчезло навсегда, как дым, всё то, что до сих пор было пережито; он опустился в изнеможении на лавочку и горькими слезами приветствовал новую, неведомую жизнь, которая теперь начиналась для него… Какова-то будет эта жизнь?»[6, 167]

Подобное смысловое завершение повести соответствует её композиционному завершению – открытому финалу, поставленному вопросу, за которым не последует ответ всезнающего повествователя.

Все выше сказанное позволяет сделать следующие выводы:

В повести «Степь» насчитывается 12 точно обозначенных запахов.

Каждый запах присущ тому конкретному месту, в котором в данный момент находится Егорушка.

Запахи, включенные в художественный текст, - это не только частицы реального художественного мира, но и художественные образы, обладающие способностью к смысловой изменчивости.

В художественном пространстве повести важны не столько отмеченные запахи, сколько движение героя сквозь череду этих запахов.

Чехов проводит своего маленького героя через разнообразие запахов, ни один из которых не становится своим.

Егорушка оказывается в положении фольклорного героя.

В самых последних строках повести появляется вариант понятия «запах» - «дым», который развеивается без следа.

Глава II

2.1. Примером иного пути развития внутреннего сюжета, организованного движением запахов, может служить рассказ «Ионыч». Выбор этого рассказа обусловлен тем, что тут вновь задействована деталь, памятная по «Степи»: сложный запах от кучи денег. Но в иной художественной структуре ей отведена и иная роль.

Запахи-образы в «Ионыче» включены в четыре этапа повествования. Они представлены в таблице в той очередности, в какой они предложены читательскому восприятию:

Определенная последовательность всех перечисленных образов-запахов соответствует движению повествования о том, что произошло с главным героем на протяжении нескольких лет, как Дмитрий Старцев превратился в Ионыча. Смена запахов образует параллельный внешнему, внутренний сюжет, в котором различаются традиционные структурные элементы: от экспозиции до развязки. Предуведомление повествователя о традициях дома Туркиных - экспозиция «большого» сюжета и вместе с тем – «малого», создаваемого эволюцией одористических образов; упоминаемый в этом контексте запах жареного лука – пока ещё нейтральная деталь, тяготеющая к позитивному смыслу; в дальнейшем развитии сюжета позитивное значение этой детали может усилиться или смениться негативным.

Вечер знакомства, проведённый Старцевым в семье Туркиных, составляет завязку; в новом контексте запах жареного лука рядом с запахом цветущей сирени получает резко сниженное значение, а контраст высокого и низкого запахов создаёт коллизию: по какому пути пойдёт герой, какой выбор сделает, какими будут его приоритеты?

В дальнейшем развитии действия, проходя через состояние влюблённости, взволнованности, взлёта живых чувств, кульминацией которых стали ночные фантазии при лунном свете у памятника певицы Деметти, среди осенних запахов листьев и цветов Старцев, казалось бы, отдаёт предпочтение высокой, поэтической стороне жизни.

Но развязкой, итогом судьбы этого героя становится обывательское существование, наполненное значительно более низким запахом, чем запах жареного лука: запахом денежных бумажек, который в «Степи» был назван «противным запахом».

Такой одористический сюжет сопровождает, усиливает и углубляет рассказанную в других примерах, эпизодах, деталях историю заглавного героя. Тот же самый вектор сюжета задан сменой наименований героя: Дмитрий Ионыч Старцев – Дмитрий Ионыч – «поляк надутый» - «не человек, а языческий бог» - Ионыч. Эта смена отражает отсчёты времени, передаёт его движение.

2.2. Другими средствами повествования это движение передано в прямых исчислениях: «как-то зимой», «весной, в праздник», «прошло больше года», «я не видел вас целую неделю», «на другой день», «прошло четыре года», «на другой день», «прошло четыре года», «незаметно, мало-помалу», «прошло ещё несколько лет». На более глубоком уровне повествования ход времени обозначен иными характеристиками: «шёл пешком, не спеша (своих лошадей у него ещё не было) – «у него уже была своя пара лошадей и кучер» - «уезжал уже не на паре, а на тройке с бубенчиками» - потом ездит на той же тройке, но ожиревший, пухлый, красный. На ещё более глубинном уровне то же движение времени отражено в столкновениях запахов и окончательном предпочтении героя.

Рассказ об Ионыче не завершен на его развлечении – вынимании из карманов пахнущих бумажек. На последнем свидании с Екатериной Ивановной герою буден дан еще один шанс вырваться из того круговорота, где «день да ночь – сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей…»[6, 264]

Кажется, что осознав это порочный круг, он попадает в ситуацию пушкинского лирического героя: «тянулись тихо дни мои без божества, без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви». [1, 20 ]

И весь эпизод последнего свидания Старцева и Екатерины Ивановны наполнен перепевами пушкинских лирических мотивов, звучащими как в его, так и в ее речи. Она пытается разглядеть в нем того человека, «который когда-то любил ее так пламенно, с такой нежностью и так несчастливо»[6, 264]. А в его душе «затеплился огонек», «огонек все разгорался в душе».[6, 264]

И лишь только после этого, по принципу затухающего мотива, выявляется окончательность и бесповоротность развязки одористического сюжета: «Старцев вспомнил про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас».[6, 265]

Рассказывая, как из жизни героя уходит поэзия, Чехов не только прибегает к лирическим аллюзиям, но и строит свое повествование по законам поэтического текста. Отсюда и многочисленные повторяющиеся тематические мотивы, и кольцевая композиция рассказа «Ионыч», который открывает и завершает семья Туркиных. Существенны и другие, хотя и менее заметные закольцованные детали. Вернемся еще раз к началу о доме Туркиных: «…когда в доме сидели гости…это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин».[6, 250-251] Потом среди этих гостей «часто, очень часто» бывал и Дмитрий Старцев. В конце рассказа тот же герой «сидит один за большим столом и ужинает».[6, 267]

Если «Степь» получила авторское определение «История одной поездки», то рассказ «Ионыч» можно назвать историей между двумя ужинами. И в соответствии с разными принципами отбора одористических деталей каждая из этих историй имеет различный финал.

В «Степи» движение запахов сопровождает пространственные перемещения героя, при этом система запахов включена в картину разомкнутого мира. В «Ионыче» запахи образуют систему, воспроизводящую (наряду с другими элементами сюжета) движение героя через время, определяющую предельность повествования. Соответственно отличаются и типы финалов этих произведений. Последнее слово автора о Егорушке – вопрос, оставляющий перспективу: «Какова-то будет эта жизнь?». Последнее слово об Ионыче звучит как окончательный приговор: «Вот и всё, что можно сказать про него».

Все выше сказанное позволяет сделать следующие выводы:

Запахи - образы в «Ионыче» включены в четыре этапа повествования.

Определенная последовательность всех перечисленных образов-запахов соответствует движению повествования о том, что произошло с главным героем на протяжении нескольких лет.

Смена запахов образует параллельный внешнему, внутренний сюжет, в котором различаются традиционные структурные элементы: от экспозиции до развязки.

Развязкой, итогом судьбы героя в рассказе становится обывательское существование, наполненное низким запахом денежных бумажек.

Запахи сопровождают, усиливают и углубляют рассказанную в других примерах, эпизодах, деталях историю главного героя.

Рассказ «Ионыч» можно назвать историей между двумя ужинами.

В «Ионыче» запахи образуют систему, воспроизводящую (наряду с другими элементами сюжета) движение героя через время, определяющую предельность повествования.

Последнее слово об Ионыче звучит как окончательный приговор: «Вот и всё, что можно сказать про него».

Заключение

Проведенное исследование подтвердило гипотезу о том, что художественное пространство произведения можно проанализировать, выбрав в качестве точки отсчета такой элемент поэтики, как одористический образ. При таком походе художественное пространство дробится на ряд локусов, каждый из которых формируется своим запахом, каждый из которых существует достаточно обособленно, хотя и является звеном в общей структуре пространства.

В повести «Степь» нам удалось выявить 12 точно обозначенных запахов, обладающих способностью к смысловой изменчивости. В ходе исследования метаморфозы смыслов привели нас к выводу: в художественном пространстве повести важны не столько отмеченные одористические образы, сколько движение героя сквозь череду запахов и, соответственно, череду обозначенных ими локусов.

В финале повести «запах» - «дым» развеивается без следа. Подобное смысловое завершение соответствует композиционному завершению – открытому финалу, поставленному вопросу, за которым не последует ответ всезнающего повествователя.

Рассказ «Ионыч» представляет путь развития внутреннего сюжета, организованного движением запахов. Одористические образы включены в четыре этапа повествования. Определенная последовательность всех выделенных образов-запахов соответствует движению повествования о том, что произошло с главным героем на протяжении нескольких лет, как Дмитрий Старцев превратился в Ионыча. Смена запахов образует внутренний сюжет, в котором различаются традиционные структурные элементы: от экспозиции до развязки. Одористический сюжет сопровождает, усиливает, углубляет рассказанную историю главного героя, которая имеет иной финал, чем повесть «Степь».

«Какова –то будет эта жизнь?» - последний вопрос автора о Егорушке. «Вот и все, что можно сказать про него», - последнее слово А.П. Чехова об Ионыче.

Одористические образы в рассмотренных произведениях являются важным элементом категории художественного пространства, образующим систему, сопровождающую пространственные перемещения героев, воспроизводящую движение героя через время, определяющую разомкнутость и предельность повествования.

Список использованной литературы

Головачева, А.Г. Поэтика запаха в творчестве А.П. Чехова» [Текст]/ А.Головачева // Литература в школе. – 2019.- № 10. – С. 17-20.

Джексон, Р.-Л. Время и путешествие: метафора для всех времен. «Степь. История одной поездки» [Текст]/ Р.-Л. Джексон // Чеховиана: Чехов в культуре XX века. – М., 2018. – С. 8-17.

Сухих, И.Н. Проблемы поэтики Чехова [Текст]. – СПб., 2020, - С. 120-135.

Прокофьева В. Ю. Категория пространства в художественном преломлении: локусы и топусы [Текст]/ В. Прокофьева // Вестник ОГУ. – 2015.- № 11. – С. 87-93.

Пропп В.А. Исторические корни волшебной сказки [Текст]. – Л., 1986.

Чехов А.П. Рассказы и повести [Текст]. Куйбышев, 1969 – С.79-267.