XVI Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке. Летняя площадка 2022
Идея игровой поэтики Александра Кондратова
Автор работы награжден дипломом победителя I степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
Работа теоретика культуры Й. Хёйзинги [1] «Homo Ludens» (1938) положила начало изучению игры как культурного феномена. Сегодня принцип игры рассматривается многими учеными как один из важнейших факторов, повлиявших на развитие цивилизации. После публикации в 1965 г. труда М. М. Бахтина [2] «Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса» (работа была закончена в 1940 г.) усиливается интерес к игровой проблематике в художественном тексте. Исследователи стремятся выявить в литературных произведениях игровое начало, элементы карнавализации.
В большинстве литературоведческих работ последних десятилетий, посвященных игровой поэтике, материалом исследования служит творчество модернистов и постмодернистов. Их произведения построены на игровых принципах; можно говорить, что появляется специфический игровой текст, нацеленный на игровое взаимодействие с читателем, которое достигается за счет различных художественных приемов, позволяющих автору создать свою поэтику игры. А. М. Люксембург [3] и Г. Ф. Рахимкулова [4] (представители ростовской школы игровой поэтики) выделяют свойства, характерные для игровых текстов: обманчивость фабулы, игровая наррация (рисунки в тексте, замена текста отточиями, обрывы повествования), игровая структура текста, амбивалентность (различные варианты интерпретации текста), интертекстуальность [5] (сверхтекст) , «лабиринтизм», калейдоскопичность, театрализация действия, присутствие автора в тексте наравне с персонажами, игровая стилистика текста. Однако игровые элементы появляются в художественном тексте задолго до эпохи модернизма.
В творчестве представителей классицизма, романтизма, реализма, символизма, для которых игра с читателем не является самоцелью, также встречаются элементы игровой поэтики, в частности театрализация действия, карнавализация. Й. Хёйзинга в труде «Homo Ludens» отмечает, что в начале XVII столетия «…на свет появилась великая мировая сцена. Каждый из поэтов… сравнивал мир с подмостками, где всякому приходится играть свою роль». Игра выступает как устойчивая метафора в философской, исторической и историософской [6] прозе. Многие мыслители и художники сравнивают ход истории с театральным действием, спектаклем, маскарадом. Такие метафоры можно найти в текстах В. В. Розанова [7] (сравнение падения Русской империи с окончанием спектакля, образ «железного занавеса»), Н. А. Бердяева [8] (метафора: революция — маскарад), М. А. Алданова [9] (изображение истории в форме театрализованного представления в тетралогии «Мыслитель»), Э. С. Радзинского [10] (сравнение исторических событий со спектаклем, политиков - с актерами) и других авторов.
Игровая поэтика – это, прежде всего, искусство. Именно поэтому её можно поставить в один ряд с литературой.
Как ни удивительно, чаще к игровой поэтике обращаются математики. То, что они являются не только тонкими ценителями изящной словесности, но и сами зачастую выступают маститыми литераторами, общеизвестно.
Математика и литература неразрывно связаны друг с другом. Творчество и талант не имеют границ. Искусство и наука требуют фантазии, творческой смелости, зоркости в наблюдении различных явлений жизни. Не зря говорят, что фантазия нужна не только поэту, но и математику. Гениальность совместима с личностью, увлеченной, разносторонне деятельной, глубокой и содержательной. Именно поэтому математическое дарование сочеталось в этих людях с проявлением творческого интереса к поэзии.
Достаточно вспомнить профессора математики Оксфордского университета Чарльза Лютвиджа Доджсона, который под псевдонимом Льюис Кэррол написал знаменитую сказку «Алиса в стране чудес».
Можно вспомнить и профессора математики Кембриджского университета Бертрана Рассела (нобелевский лауреат по литературе, 1950 г.), а также скромного немецкого учителя математики Освальда Шпенглера.
Немало примеров можно найти и в отечественной литературе. Гениальный русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов – творец идей новой науки во многих областях, автор таких произведений как «Свинья в лисьей коже», «Ода на день восшествия на Всероссийский престол Её Величества Государыни Императрицы Елисаветы Петровны 1747 года» и др.
Не стоит забывать и о Николае Ивановиче Лобачевском – создателе неевклидовой геометрии. Ректор Казанского университета и известный математик в 1834 году опубликовал своё стихотворение «Разлив Волги при Казани».
В литературе авангардизма [11] имеется успешный опыт реализации принципа игровой поэтики: Александр Кондратов – географ и археолог, специалист по математической лингвистике, всемирно известный учёный и поэт, ученик Велимира Хлебникова [12], учитель ленинградских авангардистов. По его программам стихи пишут компьютеры…
Он - автор пятидесяти научно-популярных книг и член Географического общества, участник десятков археологических, океанологических и подводно-археологических экспедиций. Изъездил всю страну от Белоруссии до Чукотки и от Колымы до Памира. Он - автор научных работ по компьютерному моделированию поэтического творчества, восхищающих специалистов в области математической лингвистики и искусственного интеллекта. Кандидат филологических наук.
Но лишь немногим любителям поэзии известен Кондратов как автор стихов, написанных, по его словам, «не запрограммированным Кондратовым компьютером, а самим Александром». Стихи Саша (он ленинградец, уроженец 1937 года) начал писать с десяти лет, прозу — с четырнадцати, научные работы по анализу стиха — с шестнадцати.
В 20 веке писатели и поэты активно идут на эксперимент, который ярче и эффективнее проявляется в игровой форме. Кондратову принадлежит идея целой поэтической системы – игровой поэтики. Так Александр Кондратов объяснял далеко не неожиданное увлечение игровыми стихами и самого себя: «Моя жизнь представляется мне вроде карточки лото, или шахматной доски, или, может быть, доски для стоклеточных шашек. Прожить её – значит заполнить все клеточки.» Самое точное здесь то, что собственная жизнь представлялась ему игровым полем, игральной доской.
В своих произведениях Александр Кондратов воплощает индивидуальную творческую концепцию, сложившуюся, с одной стороны, под влиянием творчества Шенгели, Чудовского, Ярхо, Томашевского, с другой же стороны – являющуюся результатом воздействия на мировоззрения поэта разнообразных литературных, философских, религиозных течений и направлений.
Важную роль при организации художественного материала и раскрытии картины мира поэта играет Слово. Кондратов создаёт в своих произведениях особую художественную реальность, вмещая в себя и философию, и поэзию. Творчество Александра Кондратова на протяжении многих десятилетий является объектом внимания исследователей. Особый интерес вызывают такие сборники как «Алло, робот!» (1965), «Математика и поэзия» (1962), «Книга о букве» (1975), «Звуки и знаки» (1978). На сегодняшний день существует ряд исследований, посвященных изучению различных аспектов творчества Кондратова. Среди них М. Золотоносов «Шестидесятники // Александр Кондратов // Дебош средствами антиписьма», А. Антипов, Ю. Колкер, С. Нестерова, Э. Шнейдерман, «Острова: Антология ленинградской неофициальной поэзии», А. Шарымов «Игры Александра Кондратова».
Практически все исследователи отмечают языковое своеобразие текстов произведений Кондратова. Однако до сих пор не существует работ, в которых анализировалось бы игровое начало этого своеобразия.
Таким образом, объектом исследования является игровая поэтика стихотворного жанра.
Предмет исследования составляют языковые и текстовые формы проявления игровой поэтики в стихотворениях Александра Кондратова.
Актуальность настоящей работы обусловлена: во – первых, отсутствием в отечественной науке специальных работ, посвященных исследованию игровой поэтики А. Кондратова; во – вторых, возросшим в последнее время интересом к формам функционирования игры в художественном тексте.
Цель данной работы заключается в исследовании своеобразия поэтической системы в творчестве Кондратова.
В соответствии с целью решаются следующие задачи:
1) Охарактеризовать принцип взаимодействия жанра и идиостиля [13] в поэтическом творчестве Кондратова;
2) Систематизировать основные черты жанровой структуры стихотворений;
3) Уточнить классификацию форм игры на разных языковых уровнях в стихотворениях;
4) Выявить формы и функции игры в текстовом пространстве стихотворений.
Материалом для исследования послужили поэтические тексты Александра Кондратова («Я», «Завещание», «Облик осени», «Оцепенение», «Озерцо», «Тевкр», «Ваяю…», «Перед дождём», «Степь - пейзаж», «Последний портрет Толстого», «Власть», «Колхозная осень», «После крушения» и другие).
Теоретическую базу данной исследовательской работы составляют положения:
- о взаимодействии жанра и идиостиля (М.М.Бахтин, В.В.Виноградов);
- о специфичности организации игрового текста, развиваемые в рамках
теории игровой поэтики (О.А.Ананьина, С.В.Ильясова);
- о формах и функциях языковой игры в пространстве текста
(Н.Д.Арутюнова, Т.А.Гридина).
Методика исследования включает лингвостилистический, синтаксический, контекстуально-интерпретационный анализ, осуществляемый с помощью сравнительно-сопоставительного метода.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что она расширяет представление о механизмах взаимодействия идиостиля и жанра, описывает жанр стихотворения с позиций игровой поэтики и определяет основные доминанты мира мыслей и открытий А. Кондратова.
Практическая ценность заключается в возможности применения основных результатов исследовательской работы в практике учителей и студентов.
Глава 1. Жанр стихотворения в игровой поэтике
Из всех родов литературы поэзия, благодаря её эмоционально-образной насыщенности, обладает наибольшей силой влияния на внутренний мир человека, строй его чувств и переживаний. Между поэтом и читателем устанавливаются особого рода отношения: доверительные, интимные, дружеские, игровые.
Игровая поэтика – это категория, имеющая отношение к игровому тексту. Под игровым текстом, в свою очередь, подразумевается такой художественный текст, главной задачей которого является установление особых, игровых взаимоотношений между читателем и текстом.
«Игровые стихи» - в сущности, не просто игра, не отдельные эксперименты, а целая поэтическая система; наряду с рифмой, ритмом, метафорой и тому подобным – средство художественной выразительности, несущие определенный смысл.
В. Уфлянд [14] писал: «Александр Кондратов за свою более чем тридцатилетнюю деятельность в поэзии и прозе проявил мастерство во всех родах и видах авангарда ещё тогда, когда для некоторых из них ещё не было изобретено соответствующих современных названий. Что уж говорить о поэзии, особенно игровой, экспериментальной. Новые виды, жанры и типы в поэзии Сэнди Конрад [15] придумывал десятками». Кондратов писал стихи-палиндромы, тавтограммы, моноримы и т. д.
О творчестве Кондратов говорит в стихотворении «Будетлянин», где поэтическую игру называл «хорал А, Е, О, И, У, Ю // Ы, Э, Ё, Я». Здесь автор говорит о приемах, использующиеся для создания текста («Зиянье гласных, глас согласных»), о «ковке» - структуре, словообразовании слова, а также о самом строе стихотворении, в котором, по его словам, «добивался кривизны». Все эти и многие другие средства организации стиха встречаются в игровой поэтике Кондратова.
Рассмотрим виды «игровых стихов»:
«Перевертни» - это стихи, строки в которых можно читать как слева направо, так и справа налево. Такие стихи стали писать на Руси ещё в 17-18 веках. В отличие от фольклорных перевертышей, балагурных сказок, которые развенчивали наглого потребителя, трезвого реалиста, лишенного творческого чувства, стих Кондратова лишен праздничности – главной составляющей народной смеховой культуры. (см. Приложение 1 «Я»)
«Цифирь» - в каждой строке стиха задана определённая цифра или число: 1,2,5,40,100 и т.д. Причем с их помощью кодируются и омонимичные слоги (например, слово «трио» пишется как «Зо»; слово «стол» - как «100л» и т.д.). (см. Приложение 2 «100почная цыганская»)
«-ь»-стихи – это стихи, в которых каждая строчка кончается одной и той же буквой. (см. Приложение 3 «Степь-пейзаж»)
Русские иероглифы - поэзия на языке, пользующемся иероглифическим письмом, получает дополнительное средство выразительности - каллиграфию, написание текста специфическими иероглифами. Русское письмо - алфавитное, хотя и в нём есть иероглифы (например, написание - «крест» ставится возле имени умершего). (см. Приложение 4 «Элегия †овского острова»)
«Цепочки-моноримы» - это стихотворение, являющееся цепочкой, рифмующихся между собой слов, цепочки ограничиваются одним словом в строке. (см. Приложение 5 «Последний портрет Толстого»)
Без корня. Стихотворение – портрет. (см. Приложение 6 «-Атенькое»)
Хокку-тавтограммы (хокку, в которых все слова начинаются с одной буквы). А. Кондратов брал готовые формальные наборы, а именно, стиховые формы японской поэзии. (см. Приложение 7 «Облик осени»)
Редупликация. (Повторение последнего слова в строке). (см приложение 8 «Перед дождем»)
Друдл – шуточный рисунок-загадка, ребус-загдка (минимум гласных). (см. Приложение 9 «Тевкр»)
Гиатус – термин поэтический. Буквально означает «зиянье», скопление в стихе неразделенных гласных. По своим жанровым особенностям гиатус Кондратова близок к оде (жанр в лирике, представляющий собою торжественное стихотворение, посвященное какому-либо событию или герою) и является её своеобразной модификацией. (см. Приложение 10 «Ваяю…»)
Нумерология – последовательность чисел в каждой строке упорядочено. А. Кондратов создал новый поэтический жанр «лесенка». Стих можно читать сверху вниз и снизу вверх. (см. приложение 11 «Завещание»)
Как видим, стих-эксперименты глубоки по смыслу и совершены по форме. Автор прибегает при создании своих стихов к одному и с таких игровых приемов – игре жанром.
Глава 2. Игра в текстовом пространстве стихотворений Кондратова
Игра как свободное проявление личностного начала, игровые приемы дают простор творческому развитию человеку.
Поскольку игра в художественном тексте ведется на двух уровнях: структуры текста и языка, - уместно пользоваться понятиями игровая поэтика и игровая стилистика. Первое подразумевает всю систему художественных средств, способствующих созданию игровой специфике текста; второе – систему изучения тех ресурсов языка, применение которых ведет к достижению этой цели.
Игровая поэтика – это категория, имеющая отношение к игровому тексту. Под игровым текстом, в свою очередь, подразумевается такой текст, главной задачей которого является установление особых, игровых взаимоотношений между читателем и текстом. Игра в постмодерне [16] обладает как собственной ценностью в качестве онтологической характеристике человеческой культуры в целом, так и является специфическим способом (технологией) деятельности. В данном случае игра претендует на роль культурной формы, включающей все остальные, а значит являющейся тотальной. Невозможно представить постмодернистскую игру без пародии, иронии, пастиша [17], случайности, интертекстуальности.
Игровая стилистика близка к экспрессивной [18], но принципиальное различие между ними заключается в том, что экспрессивные факторы изучаются игровой стилистикой постольку, поскольку они вовлекают читателя в игровые отношения с текстом. Между тем многие игровые приемы, если и могут рассматриваться как экспрессивные, лишь потому, что призваны содействовать игровым свойствам текста. Кроме того, какие бы средства выразительности ни становились объектами изучения игровой стилистики, она всегда учитывает из воздействие на содержательную сторону текста. Истинная игра между автором текста и его читателем возможна лишь тогда, когда читатель, фиксирующий эти игровые приемы, меняет свое отношение к тексту и сознательно ищет в его структуре спрятанные игровые пласты.
Для А. Кондратова свойственна игра с известными жанрами поэзии. И игра эта построена на несоответствии, своеобразном обмане ожидания читателя. Так поэт наполняет традиционную форму нетрадиционным содержанием. В 1912 году в статье «Учитель и ученик В. Хлебников писал: «Я не смотрел на жизнь отдельных людей; но я хотел издали, как гряду облаков, как дальний хребет, увидеть весь человеческий род и узнать, свойственны ли волнам его жизни мера, порядок и стройность». А. Кондратов так же, как и его учитель, посвятил свою жизнь поискам числовых закономерностей. Кондратов, у которого одна половинка мозга была поэтическая, другая научная, а третья мистическая, полагал, что для каждой темы есть некое конечное число возможных вариантов исполнения. Поэт писал о числах и числами. Вслед за теми, кого он называл «отцами», за обэриутами [19], он экспериментировал на границах семантических [20] возможностей русской речи и стиха. Так, он пользуется числами в одной из своих вариаций на «Евгения Онегина». Он называет эту вариацию «Рыба», что на жаргоне литературных поденщиков означет бессмысленную языковую болванку. (см. Приложение 13 «Рыба»)
Кондратовская «рыба» только притворяется бессмыслицей. Здесь онегинская строфа вовсе не обессмысливается, напротив, освобожденная от сюжетной нагрузки, она демонстрирует осмысленность самого синтаксического, интонационного и ритмического каркаса пушкинского стиха. Да и числа здесь выбраны не просто какие по размеру подходят.
Строчка «17/71», например, иллюстрирует столь важную для Пушкина, как и для зодчего Росси, идею симметрии. Можно было бы прокомментировать и всю остальную «арифметику» этого текста, но характерно и то, какие слова-поплавки Кондратов оставляет среди комбинаций чисел - «я», «вы», «друзья», обнажая задушевную суть пушкинского диалога с читателем.
Развивая жанр «рыба» (запись текста числами) А. Кондратов разработал «нумерологию»: в каждой строчке стиха «Завещание» (см Приложение 11 «Завещание») есть определенное число, причем последовательность чисел в строках упорядочена (от 1 до 16 или, наоборот – от 16 до 1). Такой стих можно читать как сверху вниз, так и снизу вверх, смысл не меняется и интрига не исчезает. Можно сказать, что поэтом создан новый поэтический жанр «лесенка». Смысл любого слова выражается в виде набора чисел, обозначающих ту или иную величину оценки, силы активности этого слова.
Также в творчестве Александра Михайловича Кондратова встречаются и такие «игровые стихи», называемые «цифирь». Примером может служить стихотворение «Велимирка» (см Приложение 12 «Велимирка»), посвященное столетию Велимира Хлебникова. В каждой строчке стиха встречается сто раз число 100, а также именно оно стоит на месте омонимичных слогов в словах («вы100ят», «про100ры»). Другим примером может служить стихотворение «Элегия Крестовского острова» (см. Приложение 4 «Элегия †овского острова»), в котором есть число 100 («авгу100вской»), 3 («3станом») и 1/2, читающаяся как «пол» («½ночь»).
Другой текст он пишет не числами, а суффиксами. Причем суффиксы с уменьшительно-ласкательным значением придают тексту легкий иронический характер. Это произведение называется словом без корня: «-Атенькое» (см. Приложение 6 «-Атенькое»). Необыкновенной образностью, непреходящей свежестью и правдивостью привлекал поэта славянский фольклор. Народные песни, сказки, заговоры, заклинания стали источником вдохновением и В. Хлебникова, и А. Кондратова. Читая стихотворение «-Атенькое», невольно сравниваешь его с хлебниковским «Кому сказатеньки…» и вспоминаешь русскую народную сказку. В каждой строфе при помощи определенных одинаковых суффиксов создан образ человека (лирического героя) на конкретном этапе жизни. И слова с данными суффиксами мы используем активно в нашей повседневной речи. Как видим, это произведение – результат сложного эксперимента, наиболее употребляемые слова рождают и определенные стандартные ассоциации. Используя суффиксальные возможности языка, А. Кондратов создал экспрессивное стихотворение, демонстрирующее красоту и силу славянской речи.
Как лингвист А. М. Кондратов экспериментировал и со структурой, словообразованием слов. В стихотворении «Ты» (см. Приложение 14 «Ты»), посвященном В. Хлебникове, в первых несколько строк слова имеют суффиксы –вич и –ич (чаще всего они используются для образования отчеств), которые называют поэта «отцом» авангарда, творивший «из слов славян…иные, новые миры».
Друдлом в поэзии А. Кодратов называет стихи, в которых нарочито дается скопление согласных звуков. Так основной формой языковой игры становится звукопись. Предлагаемый друдл посвящен старцу Тевкру, первому мифическому царю Трои. Мифы для поэта были зеркальным отражением представления древних людей о разуме и красоте. Данное же стихотворение –пародия. Поэт наполняет произведение неожиданным содержанием, достигая тем самым комического эффекта. (см Приложение 9 «Тевкр»)
В четверостишье «Ваяю…» (см Приложение 10 «Ваяю…») смысла мало, но сама экспериментально составленная структура из одних только гласных потрясает своей уникальностью. Стих «Ваяю…» построен на игре звуков, а именно скоплении в стихе неразделенных гласных. В гиатусе упоминается уточнение Ио (возлюбленная Зевса), современная Ия и царство Эа, отождествляемое с Колхидой. Пред нами – синтез мифологии и словотворчества. Играя буквами (переставляя), Кондратов предлагает читателю разгадать смысл содержания небольшого стиха (см. Приложение 18 «Миф о любви Ио и Зевса»). Обыгрываются и значения слов. Интересное и построение стиха. Возможно прочтение строк и строф как слева направо, так и сверху вниз.
Стих Кондратова похож на языческий заговор и заклинание, которые служили основой, создаваемой так называемой «зауми» В. Хлебникова. Возможно, сам принцип игры в гиатусе «Ваяю…» заимствован из его песни русалок «Ночь в Галиции» (1913 г.) Мы наблюдаем подобное сочетание гласных. (см. Приложение 15 «Ночь в Галиции»)
В распоряжении поэта есть достаточно средств, чтобы выразить свои мысли, чувства, свою «модель мира». Создать с такими скромными средствами «канал связи» непосредственного общения со своими современниками и потомками, раскрывающий, разрывая ограничения пространства и времени, неповторимую индивидуальность поэта – своеобразие художественного мира А. Кондратова, наиболее полно раскрывшееся в его игровых стихах. Пример тому «Последний портрет Толстого» (см. Приложение 5 «Последний портрет Толстого»). Жанр «цепочек» возник из стихов моноримов (наиболее известный стих-монорим в русской поэзии: «Когда будете, дети, студентами, не ломайте голов над моментами…», принадлежащий перу Апухтина). Но в отличие от моноримов, «цепочки» ограничиваются одним словом в строке, то есть стихотворение является цепочкой рифмующихся между собой слов. А. Кондратов раскрепостил стих по ритму, сделал его «легче» для языка, но наложил строгие ограничения по рифме (мужская, точная) и рифмовке. Простая структура текста передает смысл стихотворения: показать образ обыкновенного человека – всемирно известного писателя Л. Н. Толстого.
Другим примером может служить стихотворение «Кавказский Пушкин» (см. Приложение 16 «Кавказский Пушкин») из цикла «Пушкиноты: Панто-Пушкин», где представлена авторская не несущая какого-либо смысла «игра», связанная с изменением фамилии писателя на кавказский манер.
Неоднократно Александр Кондратов обращался к технике брахиколона – текста, состоящего исключительно из ударных слогов – иногда поэт называл их слайдами. В русской традиции брахиколоны встречались крайне редко и носили, как правило, шуточный или игровой характер. Кондратов же подобные произведения не только написал в игровой форме, но и создавал стихотворные переложение древнеисландского эпоса («Краткая Эдда»). Несколько больших циклов составили книгу «Бестиарий». Например, открывающее книгу стихотворение «Указатель», в котором автор как будто односложными словами показывает, где что находится.
Помимо того, что автор создает произведение из одного слова, он пишет и стихотворения, в которых все слова начинаются с одной буква. В тексте «О-осень» слова начинаются с буквы «о», тем самым, Кондратов рисует «облик осени» – «оловянные осадки», «око осени-озера», «озеро оледенело». Постоянное звучание буквы создает унылую, сонную атмосферу. Подобные стихотворения называются хокку-тавтограммы. Одним из больших произведений из этой категории – «Хохороны Хриса». Здесь автор намерено изменяет в некоторых словах первую букву на «х», но смысл от этого остается неизменным. Автор как будто передает через звук «х» хохот и хихиканье, окружающих на похоронах Хриса.
Стих «Я» (см. Приложение 1 «Я») можно считать своеобразной автоформулой творчества Кондратова. Поэт сознательно использует богатые возможности, которые предоставляет язык: возможность свободно сочетать значения слов. Значения слов воздействуют друг на друга, а у Кондратова они еще являются некими кубиками, которые можно складывать и переставлять. В так называемых стихах-перевертнях строчки можно читать как слева направо, так и справа налево. Создается своеобразная «подзорная труба».
«Я» - бес себя» « я б – е – с с – е – б – «Я»
Когда два значения соединяются в одно, два слова – в словосочетание, то смыслы их как бы сдвигаются по направлению друг к другу и приобретают образное, метафорическое значение: «око покоя», «арка края», «лоно поля». Данный стих – пример сложности и многомерности человеческого языка.
В русской литературе известен авторский палиндромический стих В. Г. Державина «Я иду с мечем судия!» (уже само название читается в обе стороны), также есть более сложные перевертни, в которых в две стороны читаются не буквы, а слова, например, стихотворение В. Я. Брюсова «Жестокое раздумье. Ночное молчанье…». К стихам-перевертням обращался и А. М. Кондратов в октябрьской поэме «Укор – сроку. Юбилейная поэма-перевертень», где название первой части «Я иду, судия!» похоже на державинское. В своих многочисленных палиндромах Кондратов использует и дополнительные звуковые средства организации стиха. Например, перевертень, состоящий из двух строчек «Осторожное», где с помощью яркого гласного «а» и звонкого согласного «р» автор обосновывает название и предупреждает об опасности дара. Или же палиндром «Предостерегающее», где поэт пишет всю строчку заглавными буквами, что уже предостерегает читателя. Но помимо этого, здесь используется зияние звука «о», которое делает строку длинной и тянущейся, тем самым усиливая внимание на предупреждение автора.
В стихотворении «Перед дождем» наблюдаем информационную емкость стиха Кондратова (см. Приложение 8 «Перед дождем»). Удвоение морфемы или слова – эффективный способ словообразования. А. Кондратов использует удвоение в качестве средства поэтической выразительности. Звукопись – еще одно художественное средство, придающее произведению особую выразительность. В основе звукописи лежит повторение различных фонетических сочетаний: «с», «шу», «чу», «жу» и другие. Прием усиления изобразительных средств текста помогает сделать его более экспрессивным, создать слуховые и зрительные образы. Удваивая сочетания букв, морфемы, слова, поэт создает живую образную картину. В полифонию хора голосов вливается шорох листвы (слово шорох заменено на «шу-шу»), жужжание жука (слово жужжание – на «жу-жу») и т. п. Удвоение усиливает многоголосие. в стихе отражается мифопоэтическое мировоззрение автора, обостренное чувство природы и словотворчества. Так сравнение туч с лапами заменено достаточно емко на удвоение морфемы «лап-лап». В стихотворение всего четыре глагола, но мир природы у Кондратова живой, наполненный движением. Действие происходит в едином временном потоке, где всё существует как бы в одном измерении. Казалось бы, автор создает шуточное детское стихотворение. Однако тот глубокий смысл контрастов в природе понятен только взрослым людям.
В стихотворении «Степь-пейзаж» отражается обострение чувство природы и словотворчество (см. Приложение 3 «степь-пейзаж»). Для создания определенного ритма Кондратов использует силлабо-тоническую систему стихосложения, то есть систему, при которой число слогов и ударений равно, причем ударные слоги повторяются с определенной последовательностью. «Степь-пейзаж» написано с помощью двустопного ямба, что придает движение и компенсирует скудную палитру глаголов. От любого существительного, заканчивающегося на твердый согласный, можно образовать новое слово с «собирательным» значением, прибавляя к нему мягкий знак (звездь, сонь, дремь, небь) и используя эти слова как средство художественной выразительности. А. Кондратов создает своеобразный жанр (модификация) идиллии (пастораль – жанр в литературе, поэтизирующий мирную и простую сельскую жизнь). Языковая игра на синтаксическом уровне находит свое воплощение в тексте стихотворения в форме экспрессивных синтаксических конструкций («Такая ясь! // Какая небь!»). Мы наблюдаем отклонение от нормальной длины предложения в сторону ее уменьшения, что служит для передачи отображения емкости и сложности ассоциативных цепочек. Такая стройность стиха предает основную идею – воспеть гармонию в природе. Стихотворение Кондратова – это попытка выделить в слове смысл, «первоначальное» значение, часть, из которой поэт производит новое слово, стремясь создать новый тип языкового мышления. Автор, перенимая опыт многих поэтов, в том числе и Маяковского, использует замену окончаний слов на «ь» как средство выразительности. Слова «ясь», «небь», «лась», «Бездумь», «Безвьюжь», «стишь» - результат словотворчества. Автор создает яркую, живую, образную картину, причем дает волю воображению читателя. Например, слово «ясь» можно рассмотреть в двух смыслах: ясны и явственный и так далее. Как видим, слово может иметь несколько смыслов. Всё это обогащает язык, делает его гибким, живым, выразительным. Импрессионист по натуре, Кондратов создает картину первозданной природы, наполненную светом, воздухом и тишиной. Поэт идеализирует некое «естественное» бытие, приглашает читателя услышать, увидеть мир природы, слиться с ним.
Важной особенностью игровой поэтики Кондратова является ее интегративный характер, проявляющийся в том, что она не только включает формальные игровые элементы, но и затрагивает содержательность текста, его смысловое наполнение и организацию.
Характерной особенностью языковой игры в стихотворениях Кондратова является участие многих ее форм на фонологическом, словообразовательном и лексико-семантическом уровнях в моделировании особого игрового пространства этих произведений.
Основными формами языковой игры на фонологическом уровне являются:
Звукопись (как прием звуковой оркестровки текста);
Звукоподражание (для передачи природных явлений и имитации голоса лирического героя);
Звукосимволы.
На словообразовательном уровне языковая игра проявляется в создании:
а) нетрадиционных способов словообразования:
«подзорная труба» (последний слог последнего лова в строке является первым слогом последующего слова);
новообразований бессуффиксным способом словообразования или только при помощи суффиксов, а также замены морфемы на числительное.
На лексико-семантическом уровне языковая игра у А. Кондратова функционирует в соответствии с такими принципами, как ассоциативное наложение, ассоциативное отождествление, ассоциативная выводимость.
Языковая игра на синтаксическом уровне находит свое воплощение в текстах А. Кондратова в форме экспрессивных синтаксических конструкций:
сокращение объема предложений служит для передачи отображения сложности ассоциативных цепочек;
метафорические словосочетания и предложения;
повторы;
параллелизм.
Заключение
Игровая поэтика приближает стихотворение Кондратова к первозданному восприятию мира и создает неповторимую праздничную реальность. Свежий взгляд, умение замечать необычное в обыденном, радоваться новым открытиям и представлять самые невозможные ситуации, всевозможные эксперименты и парадоксы, - всё это несут в себе стихи Кондратова. Это вполне закономерно, ведь ключевым моментом эстетики его поэзии является именно игра в различных её проявлениях.
Тексты стихов Кондратов можно назвать игровыми. Игровая доминанта служит способом развертывания и прочтения текста, организует его элементы в определенную игровую систему. Выстраивая такую систему, автор преследует цель – вовлечь читателя в игру, активизировать его творческие и интеллектуальные способности, побудить его искать вплетение в ткань произведения загадки и учиться разгадывать их. Вся система художественных средств, способствующих созданию игровой специфики стихов Кондратова, составляет игровую поэтику этого жанра.
Жанр и идиостиль находятся в состоянии взаимовлияния, что позволяет с одной стороны в ориентации писателя на особенности жанра стиха, а с другой стороны – в определенной модификации жанровой структуры под влиянием индивидуальных особенностей стиля автора. Основным структурным элементом жанра игрового стиха Кондратова является игровая атмосфера, развившаяся из образности, экспрессивности, то есть самой природы стиха. При этом игра выполняет формирование жанровой структуры главенствующую функцию.
Всеобъемлющий характер проявления игры в текстах этого жанра позволяет отнести их к игровым текстам и описывать их с позиции игровой поэтики, которая включает как языковые художественные средства, так и композиционный уровень создания игровой атмосферы в тексте. Игровая доминанта функционирует в двух основных формах: игра с формой текста и игра в пространстве текста, включающая языковую игру на фонологическом, морфологическом, лексико-семантическом и синтаксическом уровнях.
Каждый из структурных подтипов игры в текстовом пространстве стихотворений Кондратова реализуется в форме игровых приемов, свойственных лишь для его творческой манеры.
Нельзя не согласиться, что стихи – эксперименты глубоки по смыслу и совершенны по форме. Но отношение к экспериментам Кондратова может быть разным: кого-то они заинтересуют, кого-то удивят, кто-то поморщится: «К чему это трюкачество!» Но в любом случае вызывает интерес сама идея игры со словом. Она может послужить отправной точкой для поэтических опытов. Ведь именно в таких лёгких и остроумных, увлекательных играх в полной мере может открыться глубина, многообразие, неповторимость и загадочность русского Слова. Слишком уж сложен и многомерен человеческий язык, главная задача которого – передача смысла. Недаром же именуют семантическим кодом.
Примечание
[1] Йохан Хёйзинга – нидерландский философ, историк, исследователь культуры, профессор Гронингенского (1905 – 1915) и Лейденского (1915 – 1940) университетов.
[2] Михаил Михайлович Бахтин – русский философ, культуролог, теоретик европейской культуры и искусства. Исследователь языка, эпических форм повествования и жанра европейского романа. Создатель новой теории европейского романа, в том числе концепции полифонизма (многоголосия) в литературном произведении.
[3] Александр Михайлович Люксембург – профессор, доктор филологических наук.
[4] Галина Федоровна Рахимкулова – доктор филологических наук, профессор кафедры языка СМИ и рекламы Южного Федерального Университета.
[5] Интертекстуальность – текстовая категория, отражающая соотнесенность одного текста с другими, диалогическое взаимодействие текстов в процессе их функционирования, обеспечивающее приращение смысла произведения.
[6] Историософский текст – это коммуникативная система, знаками в которой являются исторические события.
[7] Василий Васильевич Розанов – русский религиозный философ, литературный критик и публицист.
[8] Николай Александрович Бердяев – русский религиозный и политический философ, представитель русского экзистенциализма и персонализма.
[9] Марк Алданов – русский прозаик, публицист, автор очерков на исторические темы, философ и химик.
[10] Эдвард Станиславович Радзинский – советский и российский писатель, драматург, сценарист и телеведущий. Автор ряда популярных телевизионных фильмов и книг по истории России, ставших мировыми бестселлерами.
[11] Авангардизм – совокупность разнородных и разнозначимых художественных движений, направлений школ, родившихся в лоне классического же или, говоря иначе, Первого модернизма и манифестировавших свою бунтарскую противопоставленность как современной им модернистской норме, так и, в особенности, традиционному представлению об искусстве, его задачах и формах.
[12] Велемир Хлебников – русский поэт и прозаик, один из крупнейших деятелей русского авангарда.
[13] Идиостиль – это индивидуальный авторский стиль писателя или поэта; специфика речи художественных произведений; предмет изучения стилистики.
[14] Владимир Иосифович Уфлянд – русский поэт, прозаик, художник, переводчик.
[15] Сэнди Конрад – псевдоним Александра Кондратова.
[16] Постмодернизм – направление в литературе, в котором автор избегает, нередко в игровой форме, саму возможность смысла, а его роман часто является пародией этого поиска, ставит случайность выше таланта, использует пастиш и комбинирует темы и жанры, которые прежде считались неподходящими для литературы.
[17] Пастиш – вторичное художественное произведение, являющее собой имитацию стиля работ одного или нескольких авторов. В отличие от пародии, пастиш не столько высмеивает, сколько чествует оригинал.
[18] Экспрессивность – средство создания художественного образа, раскрытия внутреннего мира персонажа литературы, показа его чувств и эмоций.
[19] ОБЭРИУ (Объединение Реального Искусства) – группа писателей и деятелей культуры, существовавшая в 1927 – в начале 1930-х гг. в Ленинграде. ОБЭРИУты декларировали отказ от традиционных форм искусства, необходимость обновления методов изображения действительности, культивировали гротеск, алогизм, поэтику абсурда.
[20] Семантика – раздел лингвистики, изучающий смысловое значение единиц языка.
Список литературы
Ананьина О. А. Творчество Льюиса Кэролла в свете игровой поэтики: На материале текстов «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье»: диссертация кандидата филологических наук: 10.01.03. – Ростов-на-Дону, 2002.
Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. М., Наука, 1988.
Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.
Виноградов Г. С. Русский детский фольклор: Игровые прелюдии. – Иркутск 1930.
Гридина Т. А. Языковая игра: стереотип и творчество. 1. Екатеринбург, 1996.
Золотоносов М. Шестидесятники // Александр Кондратов // Дебош средствами антиписьма. 2007.
Ильясова С. В., Амири Л. П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы [Текст] – М: Флинта, Наука, 2013.
Кондратов А. М. Звуки и знаки. Изд. 2-е, перераб. м., «Знание», 1978.
Кондратов А. «Я» (Медитационный перевертень) // Антология русского палиндрома ХХ века / Сост. В.Н. Рыбинский. Под ред. Д.Е. Минского. М.: Гелиос АРВ, 2000.
Люксембург А. М. Поэтика метапрозы и проблемы структурной организации игрового текста // Филология на рубеже тысячелетий: Материалы Международной науч. конф. Ростов-на-Дону, 2000.
Люксембург А. М. Структурные игры и игровые структуры // Филологический вестник Ростовского гос. ун-та. 2001. №1.
Люксембург А. М. Игровая поэтика: введение в теорию и историю // Игровая поэтика. Выпуск 1. Ростов-на-Дону: Литфонд, 2006.
Уфлянд В. Александр Кондратов, классический авангардист // ЛО, 1997.
Хёйзинг Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры. / Пер. с гол. Д. В. Сильвестрова – М.: Прогресс – Традиция, 1997.
Приложение 1
«Я»
«Я» - бес себя
или
«Я» - око покоя?
«Я» - рев зверя
или
«Я» - арка края?
«Я» - мира чар имя…
или
Яма нам «я»?
«Я» - игрой оргия
или
Якорь рок «я»?
«Я» - мет темя
«Я» - лоно ноля?
…Теорему в уме роет
«Я» и «Ты» бытия…
Приложение 2
«100почная цыганская»
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Авгу100вский ли100пад -
смертною и100мой.
100порись, стихов 100па, -
нет, не по Тол100му!
100парями, как кре100м,
распят... «100 аль 200?»
Пу100 в воздухе гу100м.
Про100 - бег на месте.
...100п, Кондратов! Песня, 100п!
100п, гитары 100ны.
100й! Не стать тебе Христом,
коль кре100м стаканы.
Брось - раз! И 100 раз!
100по 100 брось ещё раз!
100 фраз? Брось 100 раз!
100 и 100 и сотни раз!
Приложение 3
«Степь-пейзаж»
Такая ясь!
Какая небь!
Родная лась
вступаю в степь.
Колышет глушь
сплошная тишь…
Бездумь. Безвьюжь
рождает стишь.
Приложение 4
«Элегия †овского острова»
100ю на острове †овском
Совсем 1. Но торо+ь.
Гу100ю ночью авгу100вской
Упьюсь – и в листьях уто+ь.
Назначил мне †овскийостров
Неве100й в 1/2ночь свой журфХ.
И мой костяк, мой 100лп, мой о100в
†ом означился в день Х.
x — «икс» («журфx»), ★ — «звезда/звезд» («★опад»), † — «смерть» («† предвещает?»), + — «плюс» («уто+ь»).
Приложение 5
«Последний портрет Толстого»
Толстой.
Простой.
Босой.
С косой.
Приложение 6
«-Атенькое»
А он такой –оватенький,
весь из себя –еватенький…
И дальше:
Не –ующий, не –еющий,
пускай слегка стареющий,
пирующий да –ующий,
кукующе ликующий.
-Юющий… Радехоньки?
Вдруг – крохотный да махонький.
Ахти, ахти, ох, охоньки!
Бабаханьки – не хаханьки!
Приложение 7
«Облик осени»
Охрой – осины.
Облака оловянны.
Облик осенний.
Приложение 8
«Перед дождем»
Листвы лесной шу-шу
чуть-чуть шуршит,
чуть-чуть…
Нишкни, жуков жу-жу!
Цыти, певчие фьють-фьють!
Кукушкино ку-ку
да дятлово тук-тук
Утихли.
Ни гу-гу.
Ни звука. Ну стук-стук.
Но там, вдали, «бом-бом»!
бубнит.
Да сплошь «бум-бум»,
то громов гром-гром
грозит грозой шум-шум.
И на небо прёт-прёт
летучих туч лап-лап…
Всё стихло. И вот-вот
дождя пойдет кап-кап.
Приложение 9
«Тевкр»
Тевкр, Тевкр!
Встряла старость...
Враз стал:
тускл, дряхл, рыхл, дрябл,
утл, хвор, блёкл, хрипл,
волгл, пухл, квёл, жёлт,
трухл, пуст, обл, пошл,
тухл, хмур — прогоркл!
Приложение 10
«Ваяю...»
Ваяю я:
Ио — «ау!»;
и Ии - «уа»...
а Эа — аи!
Приложение 11
«Завещание»
Кюре 16 дней молитву
Читать 15 раз подряд.
А сто 14 проклятий
Врагам — 13 чёрных бед.
Друзьям — 12 бочек винных,
Князьям — 11 шишей,
Народу — 10 дней поминок,
Приходу — 9 сот свечей.
Гулянке — 8 дюжин кружек,
Служанке- 7 гусей. Ещё
Бианке — 6 аршинов кружев
и 5 колец он завещал.
Часа в 4 бредил ночью.
А ровно в 3 часа почил.
Монеты 2 прикрыли очи.
В гробу 1 лежит, — как жил!
Приложение 12
«Велимирка» (отрывок)
За100вка (100 х 100)
Твое 100летье, Велимир,
100-кратно славим!
За 100 лет полевел ли мир?
В 100 крат кровавей!
100 бед,
100 вьюг,
100 зол,
100 зим,
100 стен,
100 стонов…
Но вы100ят — на том 100им!
твои у100и.
Про100ры 100,
во100рги 100,
…..у100и 100,
100 100п,
100 пений.
Лучи100,
чи100,
и100
100 —
100 цифр,
100 строчек,
100 ступеней.
100кратно СЛОВО у100ит,
когда про100ром — Лобачевский
и пушкинотах день 100ит,
«мо» туч вещая до100евски…
Приложение 13
«Рыба»
Мой дядя 89
6000 - 70 имел
Держа 5 - 99,
11 хранил в уме.
130 - 219,
500 - 413,
17/71/
+200/901/.
Друзья! 16 и 12,
13, 40, 50 -
и суммой в 250,
12, 218.
4 х 4 - я
16, как и вы, друзья!
Приложение 14
«Ты» (отрывок)
Ты был такович: сплошь собович,
собой явович и правович,
как Гамаюн — поюн, даюн,
зовун-словун… Останься юн
как видич, родич, отчич, светыч,
как звучич, учич, зрячич, светлыч.
И не землянин, а зарянин,
сиянин, сущностью — творянин,
словянин, — ты из слов славян
творил, хоть мир был оловян,
иные, новые миры…
Приложение 15
«Ночь в галиции»
Иа ио цолк.
Цио иа паццо!
Пиц пацо! Пиц пацо!
Ио иа цолк!
Дынза, дынза, дынза!
Приложение 16
«Кавказский Пушкин»
Пушкинидзе
Пушкинян
Пушкинуев
Пушкиян
Пушкиншвили...
Джугашвили !
Приложение 17
«Указатель» (отрывок)
Вот
Сад,
Где
Зверь.
Всем
Рад.
Вход –
В дверь!
Лань,
Линь,
Лунь,
Лис,
Лось,
Пес,
Волк,
Рысь…
Приложение 18
«Миф о любви Ио и Зевса»
Ио – в древнегреческой мифологии рогатая богиня Луны. Существует миф о любви Ио и Зевса: «Прекрасная Ио, бывшая жрицей аргивской Геры, влюбилась в Зевса. Чтобы скрыть Ио от Геры, соей супруги, он превратил возлюбленную в корову. Но этим громовержец не спас Ио, Гера увидела белоснежную корову и потребовала, чтобы Зевс подарил ей ее. Он отказать не мог, но вскоре, увидев страдания несчастной Ио, приказал Гермесу, своему сыну, выкрасть Ио. Освобожденная Ио, однако, по-прежнему оставалась в образе безмолвной коровы. Узнав о том, что Аргус не справился с поручением, Гера создала страшного овода для того, чтобы он повсюду преследовал и жалил Ио…»
Эа – в шумеро-аккадской мифологии один из трех великих богов. Божество мудрости, пресных вод и подземного мира, культурных изобретений. Творец мира, богов и людей изображался с рыбьим хвостом и светильником. Возможно, строка «А Эа – аи» сравнима с «А Эа – Аид» (Аид – в древнегреческой мифологии бог подземного царства).