XVII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
ОБРАЗ ЕМЕЛЬЯНА ПУГАЧЕВА В ПРЕДАНИЯХ ОРЕНБУРГСКОГО КРАЯ
Автор работы награжден дипломом победителя II степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
ВВЕДЕНИЕ
Культура Оренбургской области является частью историко-культурного пространства России. Состояние духовного здоровья общества определяется уважением к прошлому. Без него невозможно представить дальнейший путь нематериального культурного наследия, созданного не одним поколением.
Территория смыслов, коим является фольклор Оренбуржья, по-прежнему хранит множество удивительных тайн, позволяющих понять народную точку зрения на исторические события, которая не всегда совпадает с официальной или общепринятой.
Народная традиционная культура является базой для сохранения самобытности каждого народа, его культурной специфики, что возможно только на основе знания своих корней, того, что оставлено нам в наследство нашими предками.
В Оренбургской области немало исторических преданий. Они отражают наиболее яркие события общественно-политической жизни области в дореволюционную эпоху.
Предания о крепостном праве показывают, как жестока и безрадостна была тогда жизнь трудящихся Оренбургской губернии. Эксплуатация крестьян помещиками и кулаками, издевательства над крестьянами, в особенности над женщинами и девушками, беспросветный тяжелый труд, непосильные поборы, штрафы и налоги – все это ярко запечатлено народом в преданиях.
Предания и легенды эпохи крепостничества, показывающие революционные настроения и описывающие революционные выступления трудящихся, неразрывно связаны с Емельяном Пугачевым. Они почти не попали в дореволюционные фольклорные сборники, хотя их было немало, так как противоречили официальной оценке событий как бунта. Но они, несомненно, представляют большую ценность в историческом и художественном отношении как раскрывающие точку зрения народа.
Есть в истории и литературе образы, которые вызывают споры и толки, так как их нельзя нарисовать «одной краской», нельзя однозначно определить их значение и роль в истории. К таким фигурам относится и Емельян Пугачев. Кто он? Жестокий кровожадный бунтовщик или мудрый справедливый полководец? Народный герой или кровавый убийца?
Актуальность настоящего исследования обусловлена тем, что фольклорный материал дает не только интереснейшие сведения о том или ином крае, но и помогает познавать прошлое всей нашей страны, знакомит с нравами, бытом, общественными отношениями, думами и чаяниями народов. Важность и значимость изучения истории родного края в воспитании глубокого чувства патриотизма, любви к своей малой родине, а через нее ко всей стране.
Объект исследования: предания об Емельяне Пугачеве Поволжья, горнорабочих Урала, Уральских казаков; предания Оренбургского края «Мужицкий царь», «Пугачев в крепости Рассыпной», «Пугачев в станице Татищевской».
Предмет исследования: образ Емельяна Пугачева в народной памяти, особенность преданий Оренбургской области, связанных с Емельяном Пугачевым
Цель исследования ⸻ доказать, что предания о Пугачеве чрезвычайно живо сохранились на Урале, особенно в старшем казачестве; что народная память, в которой «набеглый царь» неприкосновенен, уважаем и любим, хранит образ Емельяна Пугачева как народного заступника.
Задачи:
1. На основе изучения научной литературы, определить особенности исторических преданий как фольклорного жанра.
2. Исследовать предания о Пугачёве, сохранившиеся на Урале.
3. Проанализировать предания Оренбургского края «Мужицкий царь», «Пугачев в крепости Рассыпной», «Пугачев в станице Татищевской».
4. Выявить роль преданий для изучения истории Оренбургского края.
Гипотеза: анализ преданий о Пугачёве поможет лучше понять притягательность этой исторической личности для современников и последующих поколений. История страдает большими недомолвками, неполнотой – она оставляет центральную фигуру человека «без лица», с этим народное воображение не может примириться; ему чужда историческая критика, но зато полуфантастический образ, рисуемый народным преданием, отличается замечательной полнотой и яркостью.
Для решения задач мы использовали следующие методы исследования:
1. Изучение научно-популярной литературы, информационных ресурсов в сети интернет.
2. Исследование текстов преданий о Пугачёве Оренбургского края.
3. Анализ полученных результатов.
Глава 1. Предание как фольклорный жанр.
Особенности преданий
Литературоведческий словарь определяет предание как «жанр устного народного творчества: рассказ, повествование о реальных людях и событиях прошлого, сведения о которых необходимо было передать последующим поколениям».
В нашей работе, характеризуя предание как жанр фольклора, мы будем опираться на точку зрения Т. В. Зуевой, автора учебника «Русский фольклор».
Пpeдaниe изображает отдалённую действительность в обыденных формах, хотя пpи этoм oбязaтeльнo используется вымысел, a иногда даже фантастика. Основное назначение преданий — сохранять память o национальной истории. Предания — это «устная летопись», жанр нecкaзoчнoй прозы c установкой нa историческую достоверность. Само слово «предание» означает «передавать, сохранять». Для преданий характерны ссылки нa старых людей, предков. События пpeдaний кoнцeнтpиpyютcя вoкpyг иcтopичecкиx деятелей, кoтopыe нeзaвиcимo от своего социального положения (будь то царь или предводитель крестьянского восстания) пpeдcтaют чаще всего в идеальном свете. Как фольклорный жанр оно имеет право нa художественный вымысел, предлагает собственную интерпретацию истории. Вымысел не противоречит исторической правде, a, напротив, способствует ee выявлению.
Известны двa ocнoвныx пyти coздaния пpeдaний:
1) oбoбщeниe вocпoминaний;
2) oбoбщeниe вocпoминaний и иx oфopмлeниe c иcпoльзoвaниeм yжe гoтoвыx cюжeтныx cxeм. Bтopoй пyть xapaктepeн для мнoгиx пpeдaний. Oбщиe мoтивы и cюжeты переходят из века в век (инoгдa кaк мифы или легенды), бyдyчи cвязывaeмы c paзными событиями и лицами.
Событие предания изображается кaк единичное, законченное, неповторимое. Пpeдaниe повествует об общезначимом, важном для вcex. Это влияет на отбор материала: тема предания всегда общенародного значения или важна для жителей данной местности.
B преданиях выработались особые приёмы изoбpaжeния иcтopичecкoгo пpoшлoгo. Пpoявляeтcя внимaниe к чacтнocтям бoльшoгo coбытия. Oбщee, типичecкoe изoбpaжaeтcя пocpeдcтвoм чacтнoгo, кoнкpeтнoгo. Достоверность сюжета подкрепляется разнообразными материальными свидетельствами — так называемыми «следами» героя.
Распространённость пpeдaний неодинакова. Пpeдaния o цapяx бытoвaли нa вceй тeppитopии гocyдapcтвa, a пpeдaния o дpyгиx дeятeляx pyccкoй иcтopии paccкaзывaлиcь пpeимyщecтвeннo в тoй мecтнocти, где эти люди жили и действовали.
Часто предания подразделяются на две группы: исторические и тoпoнимичecкиe. Oднaкo иcтopичecкими являютcя вce пpeдaния (yжe пo иx жaнpoвoй cyщнocти); cлeдoвaтeльнo, любoe тoпoнимичecкoe пpeдaниe тaкжe иcтopичнo.
Следовательно, обращаясь к жанру предания, мы всегда будем знакомиться с народной точкой зрения на то или иное историческое событие, народной характеристикой реального исторического лица, обусловленной и местом бытования предания
Уральские предания о Емельяне Пугачеве
Широко отразилось в русском прозаическом фольклоре крупнейшее народное восстание под предводительством Емельяна Пугачева. В этих преданиях довольно резко выражена антифеодальная направленность, с большой силой звучит в некоторых из них классовая ненависть к эксплуататорам. Вместе с тем эти предания отчетливо раскрывают ограниченность и незрелость создания крестьянства и показывают слабость крестьянских восстаний, стихийность их, отсутствие четкой положительной программы, непонимание необходимости замены существующего социального строя новым. Поэтому фольклор о крестьянских войнах прошлого имеет особенно большое значение для изучения истории мировоззрения народа, социально-политических взглядов и идеалов широких масс в прошлом.
Острую политическую направленность произведений о Пугачеве осознавали сами исполнители их и, боясь преследований, сообщали собирателям не все, что рассказывали. В.Г. Короленко, очень интересовавшийся преданиями о Пугачеве и специально ездивший к уральским казакам, пишет, что он всюду встречал недоверие. Так, он, несмотря на все старания, ничего не мог добиться от Н.Ф. Кузнецова, на которого указывали как на хранителя пугачевских преданий. Охотно рассказывающий о старине, старый казак наотрез отказался сообщить что-либо о Пугачеве, так как «это есть речи политические» и его за них «уже трясли». Даже сейчас еще вспоминают, как боялись не только говорить, но даже слушать о Пугачеве.
Естественно, что при таком отношении фольклор о крестьянской войне был собран далеко не полно, да и сами собиратели зачастую подходили к нему тенденциозно и записывали лишь то, что отвечало их взглядам. В печать же попало еще меньше преданий, причем они нередко подправлялись, смягчались.
Между тем собиратели, даже враждебно относившиеся к Пугачеву, вынуждены были отмечать популярность рассказов о нем. Так корреспондент Русского географического общества из Пермской губернии Г. Бердников, говоря, что Пугачев приходил «со своей сволочью», чинил изуверства и прочее, указывает, что старики очень любят вспоминать о Пугачеве и от него считают года. В. Покровский, собиравший этнографический материал в Нижегородской губернии, писал: «Старики считают время своего рождения от Пугачева». Счет времени «от Пугачева» в Поволжье и на Урале вели как русские, так и другие народы, и это свидетельствует о большой популярности восстания. Сами рассказчики часто указывают, сто о Пугачеве много говорили, «о Пугачеве слышал с малолетства» и т.п.
Образ Емельяна Пугачева в преданиях – это характерный для русской истории XVIII-XVIII вв. – образ самозванца, совмещающий черты «справедливого», «мужицкого» царя и «благородного» разбойника. Но «разбойничьих» черт в его образе немного; он выступает уже как сознательный борец против крепостничества. В преданиях о нем появляется иногда типическая формула: «Он являлся к богатым, требовал у них хлеба и денег, раздавал то и другое беднякам» или «Пугачев грабил-то только богатых, а бедного-то не трогал». Действия же пугачевцев не разбойничьи; это не нападения на богатых с целю грабежа, а война против помещиков, мучающих своих крепостных. И не случайно в преданиях говорится об армии Пугачева и о военных действиях. «У него же армия была, а не какая-нибудь банда».
Выделяются предания, созданные крепостными крестьянами Поволжья, предания горнорабочих Урала и предания уральских казаков. У них свои темы и сюжеты, по-разному рисуется в них образ Пугачева. И в то же время рассказы эти похожи один на другой, у них сложились устойчивые сюжеты и мотивы.
Поволжские предания
Поволжские предания ярко выражают антикрепостнические начала. В них говорится не об изгнанном Петре III, незаконно лишенном трона, а именно о Емельяне Пугачеве, избавлявшем крестьян от тирании злых господ. Он «вешал злых панов»; «он тут ходил и душил господ». Основное содержание преданий – рассказы о расправе пугачевцев над помещиками.
Очень часто рассказывалось, что, услышав о приближении пугачевцев, господа пытались спрятаться, переодевались в крестьянское платье, но их узнавали по рукам. Или сами крестьяне выдавали тех господ, которых ненавидели. Факты переодевания помещиков в крестьянскую одежду действительно имели место, они засвидетельствованы документами и воспоминаниями; на основе этого сложился мотив, повторяющийся не только в русских, но и в преданиях других народов Поволжья: «Пугачев год был. И господа руки пачкали, чтоб их не угадали. И в сусеки прятались, и в падаль лошадиную прятались. Пугачи такие были. Ходили они с пиками искали господ; пиками в сене и соломе искали».
По некоторым преданиям, пугачевцы, придя в деревню, расспрашивали мужиков о помещике, и если крестьяне отзывались о нем хорошо, то его не трогали, казнили только жестоких господ, заслуживших это.
Предания горнозаводского Урала
Предания, созданные на горнозаводском Урале, показывают отношение к восстанию рабочих, их помощь Пугачеву. У них свои сюжеты и образы, также повторяющиеся. Наиболее распространены рассказы о том, как ждали рабочие Пугачева и, когда он подходил к заводу со своей армией, переходили на его сторону, отливали для него пушки, делали снаряды, а когда пугачевцы под натиском правительственных войск вынуждены были отступать, с ними уходило все население, а завод взрывали. Сходные предания рассказывают на разных заводах, даже на тех, где пугачевцы не бывали. При этом рассказчики стараются подчеркнуть, что рабочие именно этого завода, о котором идет речь, первыми пошли за Пугачевым. «Белорецкие-то первыми в Пугачевское войско явились. Емельян очень любил их, опорой своей называл. Когда довелось ему от царских генералов прятаться, он не куда-нибудь пошел, а в Белорецкий завод. Шибко, значит, надеялся на дедов наших. Ну, они его приняли, как подобает. Помогли ему войско составить – этак тыщи четыре-пять. Обозное, пушечное и оружейное дело справили».
О том, что рабочие шли в войско Пугачева, говорится в ряде преданий; шли они добровольно, Пугачев никого не неволил. «Пугачев сошел с горы, окружил церковь и сделал народное собрание. Это так старики говорили. Всем желающим он предлагал идти в его войска. Силой никого не брал. Набрал себе народу, а в заводе приказал лить ему снаряды. Я их сам видал: картечь, пушки какие-то чугунные… Старинные». Здесь рассказ уже подтверждается реалиями; на Урале все старинные пушки и другое оружие считали пугачевским.
Предания уральских казаков
Особую своеобразную группу в пугачевском прозаическом цикле составляют предания уральских казаков. Они легендарного характера и связаны с характерными для русского фольклора легендами о самозванцах, с которыми связывались надежды на социальные реформы. «Уральские казаки (особо старые люди) доныне привязаны к памяти Пугачева, - констатировал А.С. Пушкин. – Грех сказать, говорила мне 80-летняя казачка, на него мы не жалуемся; он нам зла не сделал».
Пугачев в уральских казацких преданиях – справедливый «казацкий царь». Казаки упорно верили, что он подлинный Петр III. А.С. Пушкин, собиравший воспоминания о Пугачёве, записал свой разговор с казаком Л. Пьяновым. «Расскажи мне, - говорил я Д. Пьянову, - как Пугачев был у тебя посаженным отцом? – Он для тебя Пугачев, - отвечал мне сердито старик, - а для меня он был великий государь Петр Федорович». Все казаки, рассказывавшие о Пугачеве И.И. Железнову, были твердо убеждены, что это был настоящий царь. С таким убеждение столкнулся В.Г. Короленко уже в начале XX в. Рассказывавший о Пугачеве казак сказал: «Пиши: старый казак Ананий Иванов Хохлачев говорил тебе: мы, старое войско, так признаем, что настоящий был царь, природный… Так и запиши!.. Правда это». Распространению этих взглядов во многом способствовал сам Пугачев. На этой основе и была разработана подробная биография Пугачева – Петра III, в которой действительные воспоминания о пребывании Пугачева на Яике (Урале) дополнялись ставшими традиционными мотивами более ранних легенд о самозванцах.
В преданиях Уральских казаков Пугачев – Петр III противопоставляется, как и везде, господам и чиновникам, он царь «народный», «казачий», а не господский. Поэтому господа ненавидели его, они-то и пустили слух, будто это не настоящий царь, а беглый казак Емелька Пугачев. «Это выдумали враги его супротивники, питерские генералы и сенаторы, что сторону Катерины Лексеевны держали. Они и Пугачем-то прозвали его и распустили в миру славу о нем. Он, видишь ли, воин был, пугал их, так и розвали его «Пугач». От Пугачева казаки ждали возвращения казачьих порядков и передачи им Яика со всеми угодьями. И в манифестах, обращенных к уральским казакам, Пугачев обещал им это: «Когда вы исполните мое именное повеление, и за то будете жалованы крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями, и денежным жалованием, и хлебным провиантом, и свинцом и порохом, и вечною вольности». Но идеалы казаков были обращены в прошлое, и в их пугачевской легенде нет той остроты и классовой нетерпимости, как в преданиях волжских и уральских горнорабочих. Свою поддержку Пугачева они рассматривают как верность законному царю, которому они помогают вернуть отнятый у него неправдой престол.
И очень показательно, что все происходящее в преданиях уральских казаков рассматривается как заранее предначертанное свыше: Петр III не выдержал наложенное на него испытания, потому трагический исход восстания стал неизбежным. Фатальность, неизбежность пронизывает все предания, человеческие усилия не в силах ничего изменить.
Глава 2. Предания о Пугачёве Оренбургской губернии
2.1. Предание «Мужицкий царь»
В Оренбургской губернии, ставшей центром Крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачёва, сохранилось немало преданий о тех давних событиях. Мы знакомимся с ними благодаря труду неустанного собирателя фольклора Петра Тимофеевича Завьяловского, собравшего более тысячи сюжетов, легенд и сказок, частушек и примет, вошедшие в сборник «Фольклор Южного Урала».
Особенной фактической обстоятельностью отличается предание «Мужицкий царь», записанное со слов 76-летней Февроньи Мартыновны Елисеевей в селе Покровском, Саракташского района.
Предание «Мужицкий царь» интересно по своему зачину, в котором Февронья Мартыновна вспоминает далекое детство, когда она «малехонькой девчуркой», слушала сказки от своей стодвадцатилетней «старенькой бабки», которая «про разные, разности сказывать была превеликая мастерица». Как подлинная поэтесса, Февронья Мартыновна образно рассказывает про счастливые минуты духовного общения со своей «старенькой бабкой». «Бывало, соберет нас, внучат своих, в кучку, - повествует Февронья Мартыновна, - залезем все на печку, за окном вьюга воет, словно пес цепной, ветер страшно свищет. А мы сидим на печке-то, и нам тепло, хорошо. Бабка поглядит на нас, засмеется этак, мил мои, тихонько и начнет нам сказывать разные сказки. Про чего только не рассказывала: и про змиев, и про лешиев, и про русалок, и про царевичей, и про волков, и про многое другое. А мы сидим и слушаем. Нам страшно, страшно… за окном-то метелица метет, ветер воет, как в котле громадном кипит, на улице страшно, жутко нам от этого, а в сказках еще страшней. А бабка прижмет нас к себе, засмеется и скажет ласково: «А вы, дурнушки, но бойтесь. Ведь, это – сказка, а в сказках-то не все правда». Ну, у нас страх-то немного пройдет».
После такого зачина Февронья Мартыновна переходит к рассказу о жизни крепостных крестьян и рисует жуткую картину издевательства помещика Кружилина над своими крепостными крестьянами.
Далее рассказчица переходит к основному повествованию о том, как стали ходить слухи о приближении войск Пугачева, как помещик Кружилин, пользуясь темнотой крестьян, сеял слухи, что Пугачев – антихрист, что он хочет перебить, уничтожить весь христианский народ, как мужики и бабы поверили и стали готовиться к смерти, «понашили себе белье смертное». В один прекрасный день показались войска Пугачева, выслали трех парламентеров к крестьянам. Парламентеры разъяснили, за что борется Пугачев вместе с войсками, сплошь состоящими из бедняков – крестьян, казаков и башкир. Прочитали «бумагу» Пугачева о пожаловании всех бедняков ссудами, лугами, лесами, пашнями. Вскоре пожаловал и сам «царь-батюшка мужицкий». Свое повествование Февронья Мартыновна закончила такими словами: «И спрашивает нас (Пугачев): «обижал, мол, вас барин, али нет?» И припомнил народ все обиды и барщину, и конюшню, и девок обиженных, и все, все. Вскипело тут мужицкое сердце. Волком смотрит народ, а потом как кинется гурьбой на постройки барские. И что было! Взяли все у барина, а дом сожгли. Самого-то на другой день в лесу поймали. Да что с ним разговаривать-то. Повесили его на дереве».
Таково предание о Пугачеве, сохранённое Февроньей Мартыновной Елисеевой и ярко выражающее оценку народом действий «мужицкого царя», заступника и благодетеля.
2.2. Предание «Пугачев в крепости Рассыпной»
Не менее интересным является предание, записанное от 50-летнего Савина Павловича Тюрина в Илекском районе станице Рассыпной, которое передает исторический факт о пребывании Емельяна Пугачева в крепости Рассыпной, но в своеобразной трактовке.
По официальным данным, подтверждающим этот факт, известно, что он вошел в крепость Рассыпную 24 сентября 1773 года.
Савин Павлович с большим увлечением рассказывал о Пугачеве. «Старинные люди болтали, - говорит он, - будто моя прабабушка полюбила атамана во время пребывания в крепости Рассыпной. Когда Пугачев погиб, она часто рассказывала внучатам о нем».
Рассказ его начинается со слов: «… Это я слыхал от бабушки Маланьи, а ей рассказывала ее мать-старушка. Эта старушка родилась в 1813 году и на свете прожила девяносто семь лет, а дочь ее, Маланья, - около семидесяти».
В последующие годы крепость Рассыпная пополнилась, помимо пугачевских дружинников, «всяким шатущим народом», в большинстве своем беглым. «Одни укрывались от оброков, другие со старой верой расставаться не хотели, третьи поначертили в России дела и скрывались от царской расправы».
«Жилось народу привольно: земли – сколь хочешь, рыбы в Яике не переловить, орехами – хоть засыпься. Но эта «масленица» у людей длилась не долго».
Тревожная и напряженная жизнь «пришла» в городок. Жестокие репрессии обрушились на казачество. В такой обстановке, когда казаки переходили от отчаяния к надежде, по Яику поползли слухи о том, что двигается Пугачев на Уральск. Комендант крепости «согнал с окрестных аулов киргизов, вооружил казаков и принялся укреплять земляные валы».
Со слов рассказчика, казаки ждали своего «атамана свет – Иваныча». Люди бедные, слыша о Пугачеве, радовались его скорому появлению, «как наступающему светлому празднику».
Жители крепости оказали ему торжественную встречу с хлебом и солью. «Только это он прокричал, как крепостные вороты заскрыпели и растворились. Казаки – кто пешком, кто на коню – из крепости да прямо к Пугачеву».
Безусловный народный герой, истинный заступник обиженных и угнетенных.
«На кого обиду держите?» - первый вопрос Пугачева. Один из дружинников держал ответ, высказал обиду на коменданта, на шкуродера, на есаула, на начальников Долмата и Прохора. Всех допросили, всех повесили.
«Не будет больше у вас притеснителей, а потому на радостях гульнем», - сказал Пугачев.
После гуляния вся крепость опустела, весь народ ушел с Пугачевым.
2.3. Предание «Пугачев в станице Татищевской»
Иван Исаевич Можарцев из станицы Архиповки Сакмарского района рассказывал о пребывании Пугачева в станице Татищевской, которая по официальным данным, оказала упорное сопротивление, но после энергичного штурма была взята пугачевцами приступом 28 сентября 1773 года. Станица выгорела дотла, и пугачевцы, войдя в нее, стали помогать жителям «ладить погоревшие избы».
В предании Пугачев описан участливым к чужим трудностям, не боящимся трудностей трудягой. Изначально рассказчик описывает служивого казака, который «по улицам расхаживает, черную бородушку разглаживает, кривой сабелькой позванивает. Пистолетики при поясе, а сам поясок, - из турецкого тканья. На руке ременная плеточка. Казакин на нем донского покроя, как маков цвет горит, а шапочка с красной маковкой». Удивительно с какой любовью и уважением Иван Исаевич описывает Пугачева.
Беспечной прогулке казака помешала вдова Игнатиха: «Ой, служивый, все за делами, а ты праздно расхаживаешь да бородушку разглаживаешь. Шел бы ко мне да помог вдове: не по силам бабе с лесом возиться, избу подлаживая».
И ведь помог, и дружинники его присоединились: «ваша милость, на подмогу явились».
Самым показательным в предании, на мой взгляд, является момент, когда Игнатиха узнает Пугачева: «Повалилась ему в ноги и голосит: «Кормилец ты наш, батюшка, прости меня, глупую станичную казачку. Не разглядела я в тебе высокого роду-племени, не заставила бы я мозолить твои рученьки». И ведь не страха полны ее слова, а уважения!
И уважение это она пронесла через всю свою жизнь: «и до гробовой доски помнила Емелю Пугачева. Когда казнили его в Москве на Красной площади, она в станичное управление с поминанием пришла, записать за упокой раба божья Емельяна». Чем вызвала гнев столичного писаря, который пригрозил ей «кутузкой». «Та хоть и напугалась кутузки, но перед сном всегда молилась: «Помяни, господи, убиенного раба твоего и благодетеля нашего Емельяна Пугачева».
Заканчивает рассказчик словами: «И не одна Игнатиха добрым словом покойника помнила. Раздельный был Пугачев до мужиков».
Со слов Ивана Исаевича два его прадеда перешли на сторону Пугачева. Один из них погиб, а другой вернулся из-под Симбирска и был выпорот властями публично кнутом за участие в пугачевском движении. Этот прадед хорошо знал Пугачева и рассказывал о нем деду Можарцева, от которого потом Иван Исаевич и «почерпнул» все подробности о Пугачеве.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изучив научно-популярную литературу по теме исследования, познакомившись с текстами исторических преданий Оренбургского края о Емельяне Пугачеве, мы можем отметить, что Оренбургский край богат талантливыми людьми; в нем сохранена духовная культура предков, воплощенная, в первую очередь, в устном народном творчестве.
Самобытность текстов проявляется прежде всего в тематике, отразившей условия исторической и социально-экономической жизни края, нравственно-бытовые устои, мировоззрение и мироощущение живущих в нем людей.
Несмотря на то, что после восстания Пугачева все, что было связано с этим бунтом, находилось под запретом, в фольклоре эта тема оставалась открытой. Письменный или устный, фольклор отражал истинное лицо Пугачева с точки зрения тружеников, тех, для кого он был «заступником».
Изучая предания Оренбургского края, мы увидели и поняли, каким колоритным и неординарным человеком был Емельян Пугачев. Предания раскрывают причины восстания, а также очень образно показывают жизнь простых людей. Состояние и судьбу целого народа мы прочувствовали, изучая данную тему. Пугачев воплотил в себе черты заступника и радетеля за интересы простого народа, справедливого и добродушного к тем, кто нуждается в его помощи, и порой жестокого, совершенно беспощадного к врагам. Смерть Пугачева для простых людей была личной трагедией.
Цель исследования была нами достигнута, мы доказали, что народная память хранит образ Емельяна Пугачева. Яркий свет он оставил в истории страны и душах народа. Мы с уверенностью можем заявить, что особенностью преданий Оренбургской области, связанных с Емельяном Пугачевым, является воспевание силы, ума, хитрости, свободы, мужества в личности, ее подвигов, гражданской позиции, высмеивается трусость, глупость, гордыня представителей власти, четко прослеживается недоверие к ним и неприятие их народом.
Также мы приходим к выводу, что изучение фольклорных преданий может служить пробуждением интереса к более глубокому освоению истории нашего края. Ярчайшие частички огромнейших богатств народного творчества дают молодому поколению более живое представление о самом фольклоре. Ведь чем лучше мы будем знать свое прошлое, тем легче, тем более глубоко и радостно поймем великое значение творимого нами настоящего.
Мы считаем, что в ходе исследования нам удалось подтвердить гипотезу о том, что рисуемый образ Пугачева отличается замечательной полнотой и яркостью – человек, полный жизни, со своими достоинствами и недостатками, из плоти и крови, заступник народа с широкой русской душой; его любили, им восхищались.
Список использованной литературы и интернет-ресурсов
Бардин, Александр Владимирович. Фольклор Чкаловской области [Текст] : Сборник / Сост. канд. филол. наук доц. А. В. Бардин. - Чкалов: Чкал. обл. изд., 1940. - 422 с.
Белокурова, С. П. Словарь литературоведческих терминов / С. П. Белокурова. - Санкт-Петербург: Паритет, 2006. – 314 с.
Железнов, И. И. Уральцы: очерки быта уральских казаков. Полное собрание сочинений. Т.3 / Иоасаф Игнатьевич Железнов. - [Репр. изд.]. - Уральск : Оптима, 2006, 448 с.
Завьяловский, П. Т. Предания и сказки Оренбургских степей [Текст] / Сост. П. Завьяловский ; Под ред. В. Сидельникова. - [Чкалов]: Чкал. изд., 1948 (типолитогр. изд-ва «Чкал. коммуна»). - 164 с.
Зуева, Т. В. Русский фольклор: Учеб. для студентов вузов, обучающихся по специальности «Филология» / Т. В. Зуева, Б. П. Кирдан. - 4. изд. - М. : Флинта : Наука, 2002. - 398с
Песни и сказания о Разине и Пугачеве [Текст] / Вступ. статья, ред. и прим. А. Н. Лозановой. - Москва; Ленинград: Academia, 1935 – 418 с.
Предания и сказки Оренбургских степей: сборник / сост. П. Завьяловский; под ред. [и предисл.] В. Сидельникова. - Чкалов: Чкалов. кн. изд-во, 1948. – 161 с
Словарь говоров уральских (яицких) казаков: В 4. т. / Н.М. Малеча. - Оренбург : Оренбург. кн. изд-во, 2002
Соколова, В. К. Русские исторические предания / В. К. Соколова ; Академия наук СССР, Институт этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая. - Москва : Наука, 1970. – 286
Турбин, Г. А. Из истории русских крестьянских поселений на Южный Урал в XVII в. и первой половине XVIII в./ Г. А. Турбин // Сборник статей по краеведению, истории и географии. Челябинский государственный педагогический университет – Челябинск, 1963. - С. 89-91