XVIII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Поэтический Оренбург Виктории Тихомировой (топонимы края в сборниках «Золотые шары», «Чилижник», «Весна на фьордах»)
Автор работы награжден дипломом победителя I степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
В первом номере нового литературного журнала «Оренбургская заря» за 2018 год была опубликована большая подборка стихотворений Виктории Тихомировой. Предлагая их читателю, редакция дала следующее краткое пояснение: «Стихи Виктории Тихомировой ценны, прежде всего, оренбургским колоритом, в них — ностальгия по приметам города, которые мало кто сейчас помнит. Тем дороже для нас стихотворные свидетельства об ушедшем времени» [10, с.183].
В чем же заключается этот местный колорит, которым пропитаны стихотворные циклы, посвященные городу и краю? С помощью каких художественных средств и приемов обрисован в них Оренбург середины прошлого века?
Лик любого города, его обличье немыслимы без топонимических наименований. Нам предстоит выяснить, какое место они занимают и чему служат в книгах стихов В. Тихомировой. Сохранение памяти, связь времён и поколений – одна из важнейших задач, что и обусловливает актуальность работы.
Объектом исследования является оренбургская топонимика в сборниках поэзии В. Тихомировой «Золотые шары», «Чилижник», «Весна на фьордах».
Цель исследования — определить роль реальных топонимов в рамках художественного текста.
Задачи исследования:
— выявить и описать все имеющиеся в текстах топонимы,
— составить их классификацию,
— определить роль топонимов в создании художественного образа Оренбурга и Оренбуржья.
Гипотеза: реальные топонимы в художественном тексте не только указывают на конкретные географические объекты, но и служат средством создания художественного образа, характеристики лирического героя и способом выражения авторской позиции.
Главным в работе является описательный метод, подразумевающий отбор материала, его этимологический, семантический, контекстуальный и стилистический анализ. В данной работе использовались систематизация, обобщение и классификация топонимических единиц, а также – для отражения наиболее системных особенностей употребления топонимов – статистический анализ.
Глава 1. «Бывших оренбуржцев не бывает». Об авторе и его творчестве
Об оренбургской поэтессе Виктории Тихомировой известно немного. Автобиографические сведения, размещенные на задней стороне книжных обложек, предельно скупы: где родилась, что окончила, названия стихотворных сборников. Ничего, что могло бы заранее предупредить читателя, какой перед ним интересный человек со своим взглядом на мир и собственной манерой письма.
Попытаемся восполнить образовавшийся пробел на основании тех материалов, которыми располагаем. Прежде всего, это сами стихи. В них отражена и внешняя биографическая канва, и ее внутреннее переживание. Одни стихотворения передают реальные детали, по другим можно догадаться о важных событиях и фактах в жизни автора. К ним примыкает очерк, опубликованный на русском языке в областной татарской общественной газете «Яна Вакыт».
Любопытные подробности, позволяющие ближе познакомиться с В. Тихомировой, содержат предисловия к трем книгам стихов. В этом смысле самым ценным является вступление Игоря Александровича Бехтерева к сборнику «Чилижник». Вот что он пишет: «С Викторией Тихомировой, Викой, мы земляки. И, что куда важнее, ровесники. А значит, нам есть кого вспомнить и о чем поговорить. О людях, которых мы знали, о местных событиях, не получивших всероссийской известности, но памятных оренбуржцам, об улицах, парках и скверах, фонтанах и памятниках, о нашей чудесной двукрылой набережной – Беловке... Тут мы с полуслова понимаем друг друга, и нам легко вместе – точно соотечественникам, повстречавшимся на чужбине» [14, с.5].
Ольга Медведева-Нату в предисловии к первой книге стихов «Золотые шары» отмечает важнейшую, ключевую особенность лирики Тихомировой: «…для автора ее поэтический Оренбург — это дорогие сердцу мелочи: бархатная пыль и горький ковыль, бабай в дырявом халате и теплой шапке не по погоде, и лакомство чак-чак, и то тревожная, то ликующая мелодия татарской гармони, и медленно бредущий по улице верблюд, и передвижная бочка с керосином, оставлявшая после себя неистребимый едкий запах, въевшийся в каждый булыжник, и колодец с ледяной водой, и тяжелые коромысла на тонких детских плечах, и — стихи, стихи, стихи…» [3, с.10].
Важные сведения находятся в личной переписке В. Тихомировой со своим наставником Г. Ф. Хомутовым, руководителем Оренбургского областного литобъединения имени В. И. Даля, опубликованной в его книге избранных писем с его же комментариями. В предисловии, названном «Я все сохраняю...», Геннадий Федорович сказал так: «Многие письма – целые куски биографий моих корреспондентов, читаются, как романы, рассказы о себе (...). Это — ностальгические страницы о своей молодости» [9, с.3].
Виктория Яковлевна Тихомирова (в девичестве — Селивановская) родилась 4 мая 1947 года в городе Чкалове, как в то время назывался Оренбург. Об этом она написала в стихотворении, открывающем книгу «Чилижник»:
Этот год этот месяц и день
я за пазуху спрячу подальше…
Душу девичью кто-то послал
в город, временно названный – Чкалов.
Не в столицу и не в глухомань
ей с небес предстояло спуститься.
Здесь – в 4 майскую рань –
назначалось во мне поселиться.
(«Этот год, этот месяц и день...)
А год рождения несложно угадать в другом стихотворении того же сборника:
Дням прожитым смотрю вослед.
Мне главное дано судьбою —
родиться в год, когда зимою
уже без карточек был хлеб.
(«Нестертый след»)
И вновь точная деталь: 14 декабря 1947 года в СССР было принято Постановление об отмене карточек на продовольственные и промышленные товары, о чем можно узнать, заглянув в интернет.
В Чкалове (Оренбурге) Виктория окончила среднюю школу № 51. Как вспоминает Виктория Яковлевна, «намеревалась после окончания школы стать археологом. Но этим планам не суждено было сбыться: неожиданно для самой себя я стала писать стихи». Серьёзное увлечение литературой привело её в литобъединение имени Мусы Джалиля (ныне — литобъединение имени В. И. Даля), которым руководил поэт Геннадий Фёдорович Хомутов. Встречу с Г. Ф. Хомутовым и приобщение к работе литературного семинара Виктория Яковлевна считает судьбоносным событием в своей жизни.
По случаю 50-летия литгруппы В. Тихомирова писала о семинаре и о своем наставнике: « Я воспринимала русскую/советскую поэзию через посредничество Г. Хомутова, из его рук, им отобранную и интерпретированную, усваивая наше литературное богатство благодаря его стиховедческим занятиям. Они помогли мне выдержать огромный конкурс на филологический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова (тема моего сочинения — «Маяковский — новатор поэтического языка»), стали плацдармом, с которого началась моя научная карьера… Но самое главное, открыли радость принадлежности к лучшему из братств — почитателей и хранителей Слова» [9, с.277-278].
Итак, в августе 1965 года начинается новая страница биографии Виктории Тихомировой: прямо со школьной скамьи, набрав 19 баллов из 20 возможных, она становится студенткой славянского отделения филологического факультета МГУ (конкурс составлял 16 человек на место).
Дальнейшее уместилось во вступительных строках ранее упомянутого очерка, больше похожих на заполненные графы анкеты: «После окончания учебы, имея пару записей в трудовой книжке, начала преподавать в МГУ и, идя по стопам родителей, служила в этом качестве на одной кафедре свыше 40 лет. Доктор филологических наук. Автор более ста научных публикаций, а также трех поэтических сборников, изданных в Оренбурге» [9, с.23].
К ее творчеству мы еще вернемся, а пока приведем отдельные факты из книги Г. Хомутова, которые кажутся нам существенными.
В. Я. Тихомирова окончила кафедру славянской филологии Московского университета в 1970 году по специальности «филолог-славист». Работала в МГУ с 1972 по 2013 гг. В течение пятнадцати лет (1989 —2004 гг.) заведовала кафедрой славянских языков факультета иностранных языков МГУ им. М.В. Ломоносова. Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации [9, с.274].
В. Я. Тихомирова автор поэтической книги «Золотые шары» (2017), сборников стихов «Чилижник» (2019), «Весна на Фьордах» (2020).
Остается добавить, что последние годы Виктория Яковлевна живет в Норвегии после появления у нее внуков:
Они как как две диковинные птицы —
порхают и щебечут день-деньской.
На краткий миг совмещены границы
той — малой — жизни и моей — большой.
(«Первые внуки»)
Но время и расстояние не отдалили, а напротив, подобно увеличительной линзе приблизили и облекли в слова все, что оставило в сердце поэтессы неизгладимый отпечаток Отчего края: «Как, какими словами описать мои чувства… к Оренбургу…- всему тому, что я оставила в 65-ом в родном городе и что не было забыто вовсе, а лишь лежит в самом сокровенном закуточке памяти…Моё сердце осталось в моём городе» [9, с.275].
В 2020 году — вновь в Оренбурге — вышла третья книга Тихомировой «Весна на фьордах». Она открывается двумя оренбургскими циклами — «Золотые шары» и «Чилижник», которые были дополнены новыми стихами этой темы. Некоторые стихотворения из двух предыдущих сборников были даны в новой авторской редакции.
Предисловие написал Чингиз Гасанович Гусейнов, член Союза писателей России с 1959 года, писатель, литературовед, переводчик, который так определяет своеобразие книги: «Перед нами не просто книга поэзии: это своего рода новое жанровое образование – Автобиографическая поэма, охватывающая жизнь Лирического героя, который конкретен» [2, с.5].
Свое вступление он назвал «путеводителем» и выделил в книге — по биографическому принципу — три части: первая – Оренбуржье («Оренбург моих 50-х», детство, юность, и подзаголовок: Этот год, этот месяц и день…); вторая – «В средней полосе» и уточнение: На полпути, - это российские дали, включая московскую пору жизни (молодость, первая зрелость…); третья – «На фьордах», норвежские годы, места, где последнее время живёт автор, и подзаголовок Дар, как некая символика, поясняющая или раскрывающая смысл названия всей книги: «Весна на фьордах» [2, с.6].
А вот как звучат ее поэтические строки:
И в центре круизном, курортном,
похожем на пряник цветной,
вдруг ветр оренбургский над фьордом,
как грешнику — Дух Святой.
(«Дар»)
После публикации трех стихотворных книг творчество Виктории Яковлевны Тихомировой вызвало интерес в образовательной среде Оренбурга. Оно привлекло внимание педагогов высшей школы и учителей. В 2021 году вышло из печати учебное пособие И. Е. Бряковой и Е. В. Уткиной «Основы читательской грамотности», предназначенное для школьников средних и старших классов. Авторы — сотрудники кафедры литературы, журналистики и методики преподавания литературы Оренбургского государственного педагогического университета доктор педагогических наук, профессор И. Е. Брякова и кандидат филологических наук, доцент Е. В. Уткина. В рубрике «Открываем новое имя. Оренбургская поэтесса В. Я. Тихомирова» они впервые проанализировали своеобразие ее лирики в контексте отечественной литературной традиции. Отправной точкой для анализа послужило утверждение, что именно «в стихах и воспоминаниях о родном Оренбурге» – ключ к ее творчеству» [2, с.15]. В 2022 году мы приняли участие в XX Конкурсе исследовательских работ учащейся молодежи и студентов Оренбуржья, организованном ассоциацией «Оренбургский университетский (учебный) округ» при поддержке Министерства образования Оренбургской области, ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный университет», Управления образования администрации г. Оренбурга, МАУДО «Дворец творчества детей и молодежи» г. Оренбурга и ГАУДО «Оренбургский областной Дворец творчества детей и молодежи им. В.П. Поляничко».
Тема нашего исследования — «Время и пространство в сборнике стихотворений Виктории Тихомировой “Чилижник”». Презентация состоялась 15 апреля 2022 г. в Оренбургском государственном университете. Материалы были отосланы для участия во Всероссийской литературной Пушкинской премии «Капитанская дочка» конкурсе среди школьников. По его итогам мы получили дипломы за исследовательскую работу «Время и пространство в сборнике стихотворений Виктории Тихомировой “Чилижник”».
На этот раз в центре нашего внимания — оренбургская топонимика в поэзии Виктории Тихомировой, чему будет посвящена вторая глава настоящей работы.
Глава 2. «город, временно названный — Чкалов». Особенности употребления оренбургской топонимики в поэтических текстах
Анализ топонимов проводился на материале 52 стихотворений сборника «Чилижник». Привлечены также 3 стихотворения из сборника «Золотые шары», а также 3 стихотворения из сборника «Весна на фьордах». В общей сложности было привлечено к анализу 58 стихотворных текстов. В отдельных случаях привлекаются одни и те же стихи, но в разных редакциях, поскольку в них имеются топонимы, отсутствующие в «Чилижнике» как главном объекте исследования. Стихотворение «Зауральная роща» в сборнике «Золотые шары» содержит топоним Большая дорога, который был заменен на «проторенную дорогу» (неназванный топоним) в других сборниках, поэтому для анализа взята эта редакция стихотворения. Стихотворение «Оренбуржцы» дано в полной версии из сборника «Золотые шары», в которой имеется топоним «Форштадт». В других книгах две строфы с этим топонимом были упразднены.
Анализ проводился методом сплошной выборки. Всего мы выявили 103 единицы топонимической лексики во всех текстах, которые в данном случае рассматривались как единый текст.
Это следующие лексемы: Урал (5 употреблений), река (5), Зауральная роща (4), берег (2), пляж (1), Кинделя (1), Большая поляна (1), роща (3), знакомый лес (1), степь (8), ковыльные поля (3), Скифские курганы (1), уральские (2), башкирские юрты (1), валуха (1), пушка (1), колонка (1), фонтан (3), баня (1), луг (1), Чкалов (1), памятник Чкалову (2), город (11), улица Советская (3), оренбуржцы (2), оренбургский (3), Оренбург (2), улица 8 Марта (1), улица Володарского (1), улица Пролетарская (1), городская (1), сквер (1), парк (3), школа (1), лестница (2), родина (2), рынок (1), загород (1), Дом Советов (1), яблочно-рязанские (1), соловьино-курские (1), Форштадт (1), Почтовый переулок (2), наш двор (2), дом (3), драмтеатр (1), наш палисадник (1), у дверей (1), на крыльце (1), мои места (1), Ильич (1).
Их полный список представлен в Приложении 1.
Следовательно, использование топонимов в этих произведениях — не случайно, поэтому они будут специально проанализированы.
В данной главе нами предлагается собственная классификация топонимов, анализируется их контекстное окружение, выявляется их роль в создании художественного образа, определяются функции топонимов в поэтическом тексте,
рассматриваются особенности оренбургской топонимики на примере конкретных произведений, раскрывается образ Оренбурга и Оренбургского края в творчестве В. Тихомировой.
В исследуемых текстах город Оренбург представлен следующими урбанонимами (узловыми точками):
Почтовый переулок
Сам город с его улицами и объектами и гидронимом «река» (Урал)
А Оренбуржье представлено следующими топонимами:
а) степь (8 употреблений)
б) Урал (5)
в) река Кинделя (1)
в) Зауральная роща (4)
Кроме того, группой притяжательных прилагательных, указывающих на регион: уральский, соль-илецкий, оренбургский
2.1. Классификация топонимов
«Жизнь человека тесно связана с различными местами, которые обозначаются с помощью особых слов — географических названий, или топонимов (от греческого слова "topos" место и "onoma/onyma" имя, название). Изучением географических названий, выявлением их своеобразия, историей возникновения и анализом изначального значения слов, от которых они образованы, занимается топонимика — одна из отраслей языкознания, или лингвистики (науки о языке)», — пишет А.В. Суперанская [13, С.3].
Классификации географических названий посвящено множество работ. Существует несколько схем их деления на соответствующие группы. Было разработано деление географических названий по характеру именуемого объекта. Например: ойконимы — названия населенных пунктов (городов, сел, деревень, хуторов, колхозов и др.); гидронимы (имена рек, озер, морей, океанов, водоемов и др.); урбанонимы — названия внутригородских объектов (улиц, площадей, музеев, гостиниц и др.). Отдельные исследователи выделяют такие группы урбанонимов, как названия памятников и фонтанов.
Исследователь А.М. Мезенко понимает под урбанонимией «совокупность всех названий внутригородских объектов, как ныне существующих, так и использовавшихся в предыдущие эпохи» [7, С.3]. К ним она относит, в частности, названия памятников, монументов и мемориальных комплексов, которые являются частью городского пространства.
Известный лингвист, классик советской и российской ономастики А.В. Суперанская предложила классификацию русской топонимики как по морфологическому и словообразовательному составу географических названий [12, С.64 ] и выделила: топонимы-существительные (простые и сложные) и топонимы-прилагательные (простые и сложные); так и по величине объектов: микротопонимы (индивидуальные названия небольших природных или искусственно созданных объектов, обычно отражающие их характер и свойства) и макротопонимы (ярус, который включает названия крупных физико-географических и политико-административных объектов) [13; с. 37-38].
Многие исследователи едины в том, что наименее разработаннымразделом топонимической науки является поэтическая топонимика, которая изучает топонимы в составе поэтического произведения.
Кравец Л.И. в работе «Роль топонимов в создании художественного образа на примере произведений В.Я. Евтушенко» предлагает следующую классификацию топонимов в художественных текстах:
а) реальные топонимы
б) измененные
в) вымышленные[5, с. 1].
Именно этой классификации мы и будем придерживаться в нашем исследовании.
Поскольку целью настоящей работы является не лингвистический анализ топонимики, а выявление в поэтическом тексте тех географических названий, которые участвуют в создании художественного образа, мы опишем их без строгой привязки к какой-то определенной схеме. Однако поскольку центральное место в этом образе занимает город, мы воспользуемся лишь одним научным термином — «урбаноним» (включая в него названия памятников и фонтанов), чтобы подчеркнуть специфику данной группы названий. Остальным видам топонимов мы дадим описательные названия.
2.2 Группы топонимов в поэтических текстах
В исследуемых текстах стихотворений ни одного вымышленного топонима. Все топонимы — реальны. Это одна из главных особенностей оренбургской топонимики в лирике В.Я. Тихомировой.
Все топонимы можно разделить на 2 группы: связанные с Оренбургом и шире —c нашим краем, т.е. Оренбуржьем. Но если их рассматривать в совокупности, то можно выделить следующие группы:
1.Конкретные названия, которые сохранились до настоящего времени:
а)вимя собственное: Оренбург;
б) названия внутригородских объектов (урбанонимы): район Форштадт, улицы — Советская, Пролетарская, Володарского; Почтовый переулок; Дом Советов, памятник Чкалову(памятник Валерию Чкалову),памятник Ленину (памятник В. И. Ленину);
в) реки — Урал, Кинделя.
2. Названия, которые не сохранились в обиходе к настоящему моменту:
1) город Чкалов(1934 – 1957). Название сохранилось только в историческом и краеведческом плане, но ушло из современной топонимики в такой форме.
2) Валуха — местное название горок, с которых катались зимой.
3) Почтовый переулок, 16
3. Народные названия: микротопонимы — Большая дорога, Большая поляна.
По определению А.В. Суперанской, «микротопонимы – это индивидуальные названия небольших природных и искусственно созданных объектов. Обычно это первичные непосредственные названия, соотносящиеся с видом или свойствами называемого объекта. Такие названия лексически понятийны. Они известны обычно лишь узкому кругу местных жителей» [12, 78].
4.Многократно повторяемые топонимы: Оренбург (3раза), город(11), улица Советская (3), Почтовый переулок (2)
5. Измененные топонимы, которые легко угадать: Тополиный парк — парк Тополя
6. «Зашифрованные» (скрытые) топонимы (существующие в другой, близкой по звучанию и смыслу лексеме): Чилижники (сквер). На высоком берегу Урала после оренбургских пожаров 1879 года был обустроен Детский парк Марсово поле. Но уже в 1920-х годах никакого Детского парка не было, а были его жалкие остатки, которые в народе иронически прозвали – парк «Чилижники». Сам топоним укрыт в слове «чилижник», вынесенном в название книги, что означает густой кустарник дикой акации. Дети ели сладкие цветы кустарника, отсюда: «чилиги нежный вкус». А мимо «Чилижников» бежали к Уралу, отсюда — «берег» в стихе.
7. Неназванные топонимы (вместо них даются нарицательные существительные или словосочетания, с помощью которых обозначаются топонимы): Оренбург многократно заменен словом город, Зауральная роща заменена словом загород («Оглянусь на свой город и загород»); та роща («Оловянные листья» из сборника «Весна на фьордах») или просто «роща» («Маршрут»); шесть фонтанных лягушек — замена урбанонима сквер «Лягушки» (теперь сквер им. Полины Осипенко), а также фонтана с тем же народным названием из стихотворения «Городская примета». В стихотворении «Круиз» слово «парк» с «Ильичом» и его «простертой рукой» заменяет топоним «Сквер имени В. И. Ленина» на улице Советской со знаменитым памятником Ленину. Урбаноним Елизаветинский спуск, получивший народное название Старый спуск, обозначен в тексте словосочетанием существительного и прилагательного Старая лестница («Зауральная роща»). Оренбургский областной драматический театр имени М. Горького, находящийся на улице Советской, ведущей к спуску к Уралу и Зауральной роще, заменяется в стихотворении «Маршрут» урбанонимом к драмтеатру. Также к неназванным топонимам можно отнести урбаноним рынок — Центральный колхозный рынок, исторический центр городской торговли практически со времен основания города, расположенный на перекрёстке улиц 8 Марта, 40 и Володарского, 22 . «И верблюды, стоящие и лежащие вдоль высокой базарной ограды. И сам базар, именуемый в народе «зелёным», и его триумфально-парадный вход с огромными буквами на фронте: ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОЛХОЗНЫЙ РЫНОК, и деревянная будка сапожника-частника неподалёку. И – при входе же – вереница торговок с распахнутыми зевами мешков, полных семечек разного колера и калибра, старики-узбеки в своих толстенных замызганных халатах, стаканами продающие свежие «финики»... А за оградой, на самом базаре – столпотворенье, жар от тесного множества тел, горы азиатских фруктов, разнообразнейшие плоды трудов местного разноплемённого населения, рёв, блеянье, птичьи обречённые вопли (здесь тогда и домашнюю птицу и мелкий скот – всё можно было купить живьём)» [14, с.6-7] - такой отклик вызывает этот топоним у И. Бехтерева, автора предисловия к сборнику «Чилижник».
Опираясь на работы А.В Суперанской, мы классифицировали по форме топонимы двух видов:
1) собственные имена-топонимы (Оренбург, Чкалов, Форштадт, Урал, Кинделя, Чилижники, Дом Советов). Их биографическую и поэтическую функцию усиливают производные слова от географических названий, указывающих на принадлежность к городу: Оренбург — оренбуржцы, оренбуржцев, оренбуржцам (последнее вынесено в качестве посвящения) или Оренбуржью: Урал — уральцы («У фонтана»)
2) топонимы-прилагательные, включающие прилагательные в качестве основного компонента, т.е. название имеет форму полного прилагательного. Такие топонимические словосочетания включают в себя нарицательные слова: улица Советская, Почтовый переулок, Зауральная роща, Большая дорога, Большая поляна
Их функцию как свернутого лингвокультурного кода усиливают притяжательные прилагательные, указывающие на принадлежность к городу или региону:оренбургский, соль-илецкий, уральский.
Среди них есть два необычных, «авторских». Это сложные прилагательные, в которых обе части являются неоднородными признаками: яблочно - рязанские, соловьино-курские (стихотворение «На родном берегу»). В них притяжательное прилагательное (рязанский, курский) соединено с общепризнанной отличительной чертой этих городов: знаменитый «курский соловей» и «Рязань — яблочный град, город яблоневых садов). Получаются словосочетания, являющиеся метафорой, которые в соединении с прилагательными «уральские, оренбургские» (в той же строфе) дают образ Оренбурга и Оренбуржья как края суровой красоты.
2.3 Роль топонимов в создании художественного образа
В художественном тексте, по мнению Химичевой Н. С., использование топонимов обычно связано с определенными фактами из биографии самого автора [12].
Роль реальных топонимов в анализируемых текстах определяется тем, что стало задачей автора, прямо заявленной в одном из стихотворений книги «Чилижник»:
… Я просто жизнь рифмую,
и что смогу — словами удержу.
(«Баня»)
Автор декларирует свою установку, во-первых, на биографию, а во-вторых, на
воссоздание того мира, который остался в прошлом. И это не просто ностальгия по тому, что уже не существует, а попытка реконструировать и материализовать в слове то, что удержала память.
Не случайно в Предисловии к книге «Весна на фьордах» рецензент — известный писатель Ч. Гусейнов — назвал ее «автобиографической поэмой, охватывающей жизнь лирической героини», а первую из трех частей «территорией Оренбуржья» — годы и места, связанные с детством и юностью автора [2, С. 5-6]. Именно этим фактом обусловлено использованием большого количества реальных топонимов, в каждом из которых — частичка биографии души автора — от малолетства до преклонного возраста и предощущения своего ухода:
пропахший степью город на Урале,
где я когда-то девочкой жила.
(«Бабочки»)
Войдем с тобой при фонарях
в квартиру на Советской,
а там уж Марсиком в дверях
повизгивает детство.
(«Марсик»)
… Нам под Новый год
привозили к Дому Советов
с водоемов прозрачный лед.
Он стоял нарезными кубами
у фонтана, по плечи мне.
(«Зимой у фонтана»)
Родная степь. Кругом полынь.
И за руку взял мальчик.
(«Два мая»)
Все ушли в Зауральную рощу
по традиции на выпускной.
(«Выпускной вечер»)
Я с поезда … к Уралу рвусь.
(«Однажды в июле»)
Первым делом — домой (переулок Почтовый, 16
а потом — к драмтеатру,
а дальше пусть к роще несут.
(«Маршрут»)
В то же время употребление топонимической лексики помогает передать эмоции, переживания автора. Чувство неудержимой детской радости, восторга
неразрывно связано с местами игр:
…на загорбке валенки
Несут трёхлетку в парк.
Весной ботинки мечутся, снуют и там и сям.
Ильич зовёт отечески пройтись по небесам.
(«Круиз»)
Зимой кататься с визгом на Валухе,
а летом головастиков ловить.
(«Оренбург моих 50-х»)
Стремительно несусь к Уралу,
где
Вся голова в песке и к жизни нет вопросов.
А счастье – вот оно! – дробится на воде.
(«По косогору памяти»)
Чувство предощущения любви, чуда, тайны связано с расширением пространства. Вместе с героиней мы покидаем территорию обжитого города, где все знакомо, привычно, оказываемся в бескрайнем просторе неизведанной степи и иной реки:
Родная степь. Кругом полынь.
И за руку взял мальчик.
(«Два мая»)
Шестнадцать лет. Ночная Кинделя.
И только что на свет я появилась…
(«В ту ночь»)
Беспокойство и тревога взрослеющей героини связаны с тем, что впереди разлука с домом, с родным Оренбургом:
И только лай собак из снежной дали
да чье-то освещенное окно
в Почтовом переулке — намекали,
что мне покинуть город суждено.
(«Оренбург моих 50-х»)
Нетерпеливое волнение от предстоящей встречи с родными местами, дочерняя любовь к Оренбургу проявляются в строках:
Я с поезда… к Уралу рвусь…
(«Однажды в июле»)
Я вернулась в мой город…
признаваясь в любви — неизбывной, дочерней,
для которой не нужно особенных слов.
(«За стеклом»)
В то же время в стихах звучит и ностальгия:
Я люблю оловянные листья…
Как в той роще, к которой тянусь…
(«Оловянные листья»)
Никогда я уже не смогу,
Погоняя усталое тело,
Пробиваться к теплу сквозь пургу
И дойти – на последнем пределе
Не услышу в пространстве другом
Те знакомые зимние звуки:
Снега хруст, с ветки ухнувший ком,
Скрип полозьев и посвисты вьюги…
(«Здесь хозяйничает Гольфстрим...»)
и предчувствие неминуемого ухода из жизни:
Чтоб не дуб надо мною шумел вековой
и не ель мне кивала печально.
Но всходил к небесам березняк молодой —
тот, из рощи моей Зауральной.
(«Узелок»)
Топонимы, которые сами по себе являются памятниками эпохи, в поэтических текстах (вместе со своим контекстным окружением) служат конкретизации места и времени.
Они детализируют образ степного города («пропахший степью город на Урале», стихотворение «Бабочки») точными реалиями середины прошлого века и в то же время «это не только и не столько архитектурная симфония и местные достопримечательности, сколько живущие в нём люди и то неуловимое, что мы очень расплывчато называем атмосферой, духом эпохи» [14, с.9].
Я вижу все отчетливо и ярко.
Сейчас в бидончик керосин нальют.
А вот по улице 8 Марта
невозмутимо шествует верблюд.
(«Оренбург моих 50-х»)
Сюда пешком, петляя, добирались
и ехали троллейбусом версту.
Потом по Старой лестнице спускались
и шли неторопливо по мосту.
Был к Зауральной роще путь не новый…
…везли пожитки в нанятой подводе:
постель, кастрюли, стулья со столом.
(«Зауральная роща»)
Топонимы, их ближайший и более далекий контекст воссоздают колорит и атмосферу города: улица 8 Марта с верблюдом, керосиновой бочкой («Оренбург моих 50-х); одно освещенное окно в темном Почтовом переулке, куда доносился «лай собак из снежной дали», («Оренбург моих 50-х»);
… соль-илецкий арбуз деловито похлопать по спинке,
на дощатых прилавках зимой судаков выбирать,
выторговывать тушку, как делали мы по старинке,
а при выходе с рынка убогому грошик подать...
(«Маршрут»)
И. Бехтерев нашел сильные и емкие слова, когда писал о книге «Чилижник»: «Будем… честны: сам Оренбург, хоть и не лишен своеобразия, далеко не самый красивый город на нашей планете. Не самый красивый, не самый благоустроенный, а с недавних пор и не самый безопасный. Но сколько бы раз ни повторили мы это самое «не самый», все множество их нейтрализуется одним только словом: родной. А такое — на уровне инстинкта. Как любовь к матери» [14, с.8].
2.4 Функции географических названий в поэтическом тексте
Топонимика как наука выделяет две основные функции географических названий:
1) практическую — определение местоположения, идентификация объектов;
2) символическую и культурную, направленную на то, чтобы фиксировать в коллективной памяти сохраненные обществом факты, языки, ценности, события, личности.
В художественном произведении топоним выполняет иные функции. Он является одним из основных языковых средств выражения категории пространства. Рассмотрим функции географических названий в поэтических текстах В. Тихомировой. Ранее проанализированный материал дает основание для выделения трех самых характерных функций:
1) значимость топонимов в изображении реального пространства,
2) биографическая функция,
3) поэтическая функция.
В изображении пространства задействованы все описанные группы топонимов, как существующие до настоящего времени, так и не сохранившиеся к настоящему моменту. То, что в текстах использованы принадлежащие уже прошлому географические названия, является попыткой автора вернуть им утраченную символико-культурную функцию.
Следуя определениям, данным в работе Т. В. Субботиной «Локус, топос, урбоним, микротопоним: к вопросу о содержании пространственных понятий» [11], что локус – это пространство, имеющее границы, а топос —открытое пространство, мы выделяем в текстах 4 локуса:
дом в Почтовом переулке;
город (с его улицами и городскими «приметами»);
Урал (река, протекающая в черте города);
Зауральная роща;
и 1 топос —степь (Оренбуржье).
Особняком стоит название Почтового переулка с номером дома 16. Сам урбаноним существует, но в современном реестре городских улиц дом под номером 16 не значится. Еще в июле 2020 г., когда был сделан снимок, помещенный на обложку сборника стихотворений «Чилижник», сохранялась внешняя сторона дома и ворота, ведущие во двор, где под номером 16 во времена юности автора находились три строения и проживали четыре семьи. К зиме 2020 года всё было уже снесено, в провале поставлены три контейнера для мусорных отходов, а в реестре улиц нумерация домов значится так: Почтовый переулок 14-18. Но для Виктории Тихомировой дом, в котором она родилась, не только память о прошлом — в ее поэзии он также является объектом номинации (именования). Поэтому Почтовый переулок, 16 в качестве топонима, в состав которого входит номер дома, запечатлен в поэтическом тексте, демонстрирующем «личную» географию города. Книжная обложка — наглядное подтверждение реального существования этого адреса.
География Оренбурга в стихотворениях представлена урбанонимами той части города, с которой связана личная биография автора. Это родной Почтовый переулок, где лирическая героиня играла среди «домов-развалюшек – сама не своя» («За стеклом»), исхоженная вдоль и поперёк улица Советская, ведущая к Уралу и Зауральной роще:
Ах, улица Советская!
который год живу –
всё по тебе из детства я
корабликом плыву…
…Айда скорей с ребятами
до вечера на пляж.
(«Круиз»)
Был к Зауральной роще путь не новый…
Сюда пешком, петляя, добирались
и ехали троллейбусом версту.
Потом по Старой лестнице спускались
и шли неторопливо по мосту.
( «Зауральная роща»)
Вместе с героиней мы мысленно проходим по улицам Оренбурга привычными ей маршрутами, разделяя с ней воспоминания:
На Володарского школа.
Хожу я в начальный класс.
(«Урок литературы»)
Идём по Пролетарской. Летний вечер.
Наперебой цитируем стихи.
(«Ноктюрн»)
А вот по улице 8 Марта
невозмутимо шествует верблюд.
(«Оренбург моих 50-х»)
Во многих стихах использовано слово «река» как неназванный гидроним Урал, с которым связаны не только детские и юношеские воспоминания и переживания, но и философское осмысление итога жизни:
Чтоб любила простые цветы,
луговых голубянок круженье.
И восторженно, до немоты
весь Урал мой – по праву рожденья.
(«Этот год, этот месяц и день…»)
в пропахший степью город на Урале,
где я когда-то девочкой жила.
(«Бабочки»)
Стремительно несусь к Уралу,
где
вся голова в песке и к жизни нет вопросов.
А счастье – вот оно! – дробится на воде
(«По косогору памяти»)
Стремительно несущееся течение жизни подобно течению родной реки, но мелеет Урал, «замедлилось движение», течение жизни героини, оторванной от родных мест, и одно из последних желаний, прощаясь, «погладить исхудавший от зноя Урал» («Маршрут»).
Местом свободы, безоблачного и беззаботного детства стала для героини Зауральная роща:
Был к Зауральной роще путь не новый.
Здесь, на опушке, у большой сосны
снимали у старушки Леденевой
полхаты на сезон…
Для нас с сестрой распахивалось лето.
Три месяца свободы! Благодать!
(«Зауральная роща»)
И местом прощания с детством:
Все ушли в Зауральную рощу –
по традиции на выпускной.
И местом, где хочется остаться навечно:
Чтоб не дуб надо мною шумел вековой
и не ель мне кивала печально.
Но всходил к небесам березняк молодой –
тот, из рощи моей Зауральной.
(«Узелок»)
Оренбургская степь в поэзии Виктории Тихомировой — очевидец ее юности. Это реальный, чувственно осязаемый образ, с которым связаны самые яркие впечатления. Она передает ощущения от степных просторов под жарким майским солнцем («Два мая») и в во время звездопада, в темные августовские ночи, когда в воздухе разлит запах полыни («За час до первых петухов»). Описывает разнотравье, бабочек, стрекоз, сусликов. Выезжает в ночное и гонит без седла «под улюлюканье мальчишек» («Верхом»). Природа степи олицетворяется, о чем уже было сказано, и вся она предстает в вечном движении. Степь — постоянный персонаж многих стихотворений. Достаточно сказать, что этот топоним повторяется в анализируемых текстах 8 раз, 5 раз заменяется на близкие по смыслу словосочетания («ковыльные поля», «белесые поля» с «метелками ковыля») и служит фоном 8 стихотворений («и у самого сердца держать той земли сбереженный комочек», «я в нем берегла ветвь полыни, выгоревшей добела», «глухозимье выходит нагим – без метели, позёмки, бурана»,«только я за чужие сады и палаццо даже суслика нашего не отдам»).
Но степь для Виктории Тихомировой — не только «оренбургские ковыли» и « молодой суховей… возле башкирских юрт» («Разрыв»). Это также древняя история оренбургской степи, которая хранит наследие скифов и сарматов — кочевых племен, сложивших в степях Оренбуржья курганы. Об этом В. Тихомирова знает не понаслышке, ведь ей приходилось еще школьницей выезжать с археологическими экспедициями на раскопки сарматских погребений. Воспоминания о той поре ожили в стихотворении из сборника «Весна на фьордах» (2020), живописующем Кумранские пещеры в районе Мертвого моря, где в середине прошлого века были сделаны ценнейшие находки (библейские тексты) и где она когда-то побывала:
Плюс пятьдесят взошло над головой.
Пещеры не давали прохлаждаться…
Так в юности — с лопатой и киркой —
я пробивалась к древности сарматской.
(«В Кумране»)
Приведённые выше топонимы в поэтических текстах становятся очевидцами всей реальной жизни лирической героини и её символического возвращения в родные места:
Душу девичью кто-то послал
в город, временно названный — Чкалов.
(«Этот год, этот месяц и день...»)
Поэтическая функция заключается в обилии образов и метафор, в которых участвуют топонимы.
В словаре литературных терминовметафора (греч. μεταφορά — перенесение) определяется как вид тропа, в основе которого лежит ассоциация по сходству или по аналогии. Метафора, являясь своего рода микромоделью, выражает индивидуально-авторское видение и восприятие мира, и топонимы служат одним из средств создания пространственных образов в метафорическом поле лирики и выражения авторского отношения. Именно это мы видим в стихотворениях В. Тихомировой.
В исследованных текстах топоним включается или в одиночную метафору:
… погладить рукой исхудавший от зноя Урал… («Маршрут»);
… а дальше пусть к роще несут.
Там взметнусь высоко над грызущей откосы рекою.
(«Маршрут»)
или встраивается в цепочку метафор:
Но степь! Кузнечики! Но яблоко звезды,
сорвавшееся с дерева Вселенной…
(«Нравиться и любить»),
создавая образ — звезды, падающие в августе с неба, как яблоки с дерева.
Иногда в контексте отдельного стихотворения топоним становится развернутой метафорой, как улица Советская из стихотворения «Круиз», где она изображена как «река жизни», берег Урала уподоблен «косогору памяти» («По косогору памяти»), а улица, ведущая к Уралу, — вечное пространство детства: «Здравствуй, Советская! Я — твоя пленница» («Рядом с отцом»).
Переулки старого Оренбурга сравниваются с «потертыми обшлагами городского сюртука» («За стеклом»), а фонтан в сквере «лягушки» описывается так:
...излюбленная городская примета
снова бьет для меня из лягушечьих ртов
(«Городская примета»)
2.5 Особенности оренбургской топонимики в поэтических текстах
Э. М. Левина в статье, посвященной анализу топонимической лексики в произведениях белгородских поэтов, отмечает, что «проблематике поэтической топонимики, а именно вопросу о стилистических возможностях топонимической лексики…. уделяется недостаточное внимание», в то время как «каждый из писателей употребляет топоним в соответствии со своим творческим методом, конкретными художественными задачами» [ 6, 591 ].
Как уже отмечалось, топонимы в стихотворениях В. Тихомировой выполняют свою основную — номинативную — функцию, очерчивая географическое пространство Оренбурга и Оренбуржья 1950-1960-х годов.
Отдельные топонимы изначально несут в себе характеристики объектов. Это однословные названия (Чкалов, Чилижники, Валуха) и составные (Дом Советов, Зауральная роща, Большая дорога, Большая поляна).
В поэтическом тексте вырастает их экспрессивный потенциал, что будет показано ниже на конкретном материале.
Для анализируемых текстов характерна высокая плотность топонимов.
Как уже отмечалось, на 58 текстов приходится 103 топонима. Эта связано с поставленной автором художественной задачей — воссоздать облик города середины прошлого века, реконструировать те его приметы, которые сохранились в памяти, поэтому географическое пространство в поэтическом тексте максимально детализировано и конкретизировано. На эту особенность поэтики В. Тихомировой обратил внимание автор предисловия к книге «Чилижник», известный оренбургский поэт И. А. Бехтерев (1948-2020), когда писал: « Еще одна черта характерна для стихов Виктории Тихомировой: точность, порой прямо-таки документальная:
Первым делом — домой (переулок Почтовый, 16),
а потом — к драмтеатру,
а дальше пусть к роще несут.
(«Маршрут») »
И еще: «Нелегко найти в городской жизни той эпохи что-то чего [она] не отметила, не зафиксировала в своих стихах. Хотя бы мимоходом… Вот Чилижники (сквер над Уралом), вот старинный парк Тополя с аттракционами и танцплощадкой, вот улица Советская...» [14, с.12-13].
Богатство «языка земли», истории и культуры народа в художественном тексте достигается, как точно подмечают исследователи, не только за счет количества топонимической лексики, но и за счет «разнообразия приемов» ее использования.
Важнейшей особенностью оренбургского цикла стихотворений В. Тихомировой является совмещение двух — выявленных ранее — функций топонимов: биографической и поэтической. Благодаря их переплетению (в разных видах топонимической лексики, в том числе, неназванных топонимах, а также по контексту) проступает облик города, каким он был семь десятков лет назад, ощущается его атмосфера, передаются чувства и настроения автора. Здесь мы покажем на отдельных примерах результат скрещения биографического и поэтического в рамках художественного текста.
Во-первых, это детальная точность в сочетании с метафорой. Например, в стихотворении «Чилижник» использован неназванный топоним «спуск» — народное название Старого спуска, т.е. исторического Елизаветинского спуска.
… желтеющей чилиги нежный вкус
и скверик с тем же именем, и берег,
откуда — счастью своему не веря —
тропой я начинаю долгий спуск.
Происходит наслоение смыслов: конечно, прежде всего, имеется в виду Старый спуск (народное название исторического Елизаветинского спуска), но лексема спуск в прямом значении обозначает место, по которому спускаются. Таким образом, соединение народного микротопонима Старый спуск (Старая лестница из стихотворения «Зауральная роща»), по которому с крутого берега сходили к Уралу соединяется с метафорой: «схождение» внутрь себя, к своим истокам. А поскольку этот спуск (лестница) был очень длинным и занимал немало времени, то «схождение» в свое прошлое, в свою юность названо «долгим».
То же происходит с топонимом Большая дорога («Зауральная роща» в сборнике «Золотые шары» и в книге «Чилижник» — «наторенная дорога» — неназванный топоним в том же значении), который превращается в метафору длинного «путешествия в обратно».
Наиболее яркий пример такого совмещения функций топонима — стихотворение «Круиз».
В нем городской сквер им. В.И. Ленина на Советской назван «парком» (неназванный топоним), куда «несут трехлетку» на своем «загорбке валенки» и где «весной ботинки мечутся, снуют и там и сям». С одной стороны, дано точное указание на возраст (три года) и поведение ребенка. И в то же время топоним помещен в цепочку метонимий: вместо «ребенок в ботинках, который бегает по дорожкам» — «ботинки мечутся»; вместо « укутанный ребенок в валенках» — валенки, которые несут на себе, на загорбке — трехлетнюю девочку.
Использован также прием олицетворения: «толкаются боками облака», а памятник В.И. Ленину превращается в живого Ильича, который «зовет … пройтись по небесам» (дано точное описание памятника как объекта городской архитектуры в поэтической форме).
Кроме того, что топонимы включены в поток метафор, они нередко сами становятся метафорами: например, улица Советская как «река жизни». На ней проходят основные события юности лирической героини с указанием ее возраста. берег Урала — «косогор памяти».
Насыщенность поэтических текстов топонимической лексикой; видовое богатство топонимов, в т. ч. — большая группа неназванных топонимов, что характерно для поэзии; детализация и конкретизация с помощью топонимов географического пространства; совмещение двух функций топонима: биографической и поэтической; разнообразие художественных приемов при использовании топонимов: переносное значение слова, метафора, метонимия, олицетворение (персонификация) — все это создает запоминающийся образ города и края.
2.6 Образ Оренбурга и Оренбургского края
Поскольку работа ограничена анализом топонимики, мы оставляем в стороне богато представленные в стихотворных текстах наименования флоры и фауны, развернутые описания природы, портреты земляков, стихотворные свидетельства о приметах времени и другие составляющие поэтического образа города и края в книгах В. Тихомировой. Наша задача — дать его общий контур.
Ведущую роль в любом художественном тексте играют эпитеты. С их помощью обозначают признак предмета, добавляя ему выразительности. Они служат созданию ярких, запоминающихся образов. В роли эпитетов могут выступать разные части речи: чаще всего — прилагательные. Но могут быть также и существительные, наречия, числительные, деепричастия, причастия и причастные обороты. Какими же эпитетами наделяет В. Тихомирова родной край?
В его художественном описании задействованы разные образные определения.
Общеязыковые эпитеты — простые, состоящие из одного прилагательного.
Одни живописуют природу: ночная Кинделя, ковыльная степь, другие содержат оценочные признаки: надежный Оренбург, наторенная дорога.
Даже такие общеупотребительные эпитеты в привязке к контексту работают на создание поэтического образа, – рожденного жизнью и пропитанного чувствами автора.
Например:
Когда теряла я любимых
и пусто делалось вокруг,
то за спиной вставал незримо
всегда надежный Оренбург.
(«Провинциалка»)
Идем вдвоем наторенной дорогой…
и давний путь угадывают ноги —
то старую ложбинку, то бугор.
(«Зауральная роща»)
Ночное купание юной девушки в реке Кинделя исполнено ощущения свободы и первозданности бытия («В ту ночь»). А над ковыльной степью лирическая героиня хочет воспарить в момент завершения своего жизненного пути («Маршрут»).
Описательные эпитеты по своему составу являются сложными и состоят из разных частей речи.
Например, «город, временно названный — Чкалов» (наречие и причастие в составе эпитета указывают на определенный период в истории Оренбурга). В строке «пропахший степью город на Урале» сложный эпитет пропахший степью воссоздает запах степных трав, пыли и зноя летнего Оренбурга — его название заменяет нарицательное существительное вместе с описательным выражением: город на Урале. В четырех словах возникает образ, в котором по сути задействованы три топонима (степь, город, Урал), объединенные эпитетом. Аналогично создается художественный образ в строках
На какой звезде далекой
моя юность повторится —
танцплощадка теплой ночью
в старом парке с тополями?
(«Тополиный парк»)
Одной из особенностей использования В. Тихомировой эпитета как стилистического средства в создании образа Оренбурга и Оренбуржья является метафорический эпитет.
«Исхудавший от зноя Урал» — образ, дающий почувствовать изнуряющее оренбургское лето; «река, грызущая откосы» — картина строптивой реки с ее обрывистыми берегами и быстрым течением (историческое название Урала — Яик, в переводе с тюркского — «разливающаяся, затопляющая», а поскольку берега состоят из рыхлой почвы, яр беспрерывно обваливается); «долгий спуск» ( народный топоним Старый спуск, историческое название Елизаветинский спуск) — эпитет становится частью метафоры — возвращение к своим истокам.
В основе авторских эпитетов лежат неожиданные смысловые ассоциации, которые усиливают образ:
Даже если прочтут их немногие — только
те, кто видел поношенные обшлага
сюртука городского, — мне будет довольно.
С ними двор наш тогда отыскать бы могла.
(«За стеклом»)
Сюртук в ХIХ веке был в России обыденным, повседневным видом городской одежды. Словосочетания «городской сюртук» в обычной речи не существует. «Городской» употреблено в стихотворении не как относительное прилагательное (ср.: городская одежда), а в значении принадлежности городу (или даже замены неназванного топонима город — прилагательным) — не лишенному когда-то элегантности (сюртук), но со временем изрядно обветшавшему, в особенности, на окраинах («поношенные обшлага»). В этом случае облик Оренбурга передан с помощью авторского эпитета как части развернутой метафоры.
Помимо эпитетов для более точной передачи чувства и усиления выразительности речи используется антитеза. Образ Оренбурга и Оренбуржья с его суровыми природными и погодными условиями противопоставлен другим местам, когда автор характеризует свои стихи:
Мои, заиндевелые,
в платок пуховый прячутся.
А с мая — загорелые,
на берегу дурачатся.
Не яблочно-рязанские,
не соловьино-курские.
Все, как один — уральские,
Точнее — оренбургские.
(«На родном берегу»)
Главным персонажем исследуемых текстов, на наш взгляд, является Оренбург. Это ему признается героиня книги «в любви неизбывной, дочерней» («За стеклом»), «для него ... сердце с рожденья открыто» («Скромен дух моих мест и мала его свита...», с ним у нее глубинная — несмотря на время и расстояние — связь:
Пока дышу — и он во мне вздыхает.
То слышится в привычном шуме,
как
гармонь татарскую мелодию играет,
а то в гостях припомнится чак-чак.
(«Оренбург моих 50-х»)
Не случайно в текстах такое обилие притяжательных местоимений (мой, свой, наш), как бы закрепляющих за автором дорогие ему места: мой город, свой город и загород, моя Зауральная роща, моя Большая поляна. А «по праву рожденья» назван «моим» и «весь Урал».
«Бывших оренбуржцев не бывает» — утверждает Виктория Тихомирова в стихотворении «Оренбуржцы» и создает свою ментальную карту города и края. Ко всему, что на ней отмечено, у автора личное, очень эмоциональное отношение, и эти чувства выражены с безыскусной искренностью. Здесь и восклицания: «Ах, улица Советская!», «Но степь! Кузнечики!». И приветствие: «Здравствуй, Советская!» И обращение на «ты» к любимой улице: «Я — твоя пленница» («Рядом с отцом»), «всё по тебе … корабликом плыву» («Круиз»). И уверенность, что вода в фонтане «снова бьет для меня из лягушечьих ртов» («Городская примета»).
Отдельные топографические объекты персонифицируются. Скульптуры детей, водящих хоровод, — фонтан «Лягушки» — превратились в стариков. «Оживают памятники»: « в густую синь врезается простертая рука» Ильича, отеческим жестом приглашающего «пройтись по небесам» («Круиз»): «Чкалов горделиво смотрит с постамента» («Семечки»).
Персонифицированы явления природы: «спешат туда, толкаются боками облака» («Круиз»). Урал то грызет откосы, то худеет от зноя. Цветущие ветреницы «брали … в кольцо и глядели, как на великаншу, запрокидывая вверх лицо» («Ветреница»). Как и природа в целом, очеловечивается степь: «метелки ковыля» ждут возвращения героини («В тех белесых полях»); «щекочет усатый овес синий шелк папильоток люцерны», а
… кузнечик летит, как гимнаст
в именном элементе соскока.
За секунду исчезнет из глаз
в перепутанных прядях гороха».
(«Повторный сеанс»)
В этом мире даже само поэтическое слово уподобляется ветру, который также одушевлен, наделен чувствами:
И стих сейчас мне в уши свищет.
И по полям ковыльным ищет
тень необузданных кудрей.
(«Верхом»)
Ментальная карта, о которой идет речь, не статична. Виктория Тихомирова ведет своего читателя по определенным улицам, заворачивает в переулки, скверы, к отдельным к домам. Снова и снова проходит по знакомым с детства местам: от Почтового переулка — к драмтеатру, потом по Советской к набережной, а дальше по мосту в Зауральную рощу. И даже свой последний путь связывает с тем же маршрутом («Маршрут»).
При этом подобно любой карте можно изменить ее масштаб. Как прокручивая колесико компьютерной мыши, мы увеличиваем или уменьшаем нужный объект, так с помощью слова автор то приближает, то отдаляет «лицо» города. Вот оно на мелкомасштабной поэтической карте в виде крошечной точки: «город на Урале» в окружении степей («Бабочки»). Эта маленькая картинка постепенно увеличивается, и перед нами уже другое изображение — четкое, взятое крупным планом. На улице Володарского — начальная школа № 51, где идет урок литературы. За окном — «весна, воробьи», а учительница Мария Федоровна Чернышева, не сдерживая слез, читает третьеклассникам о гибели мальчика из рассказа «Янко-музыкант» («Урок литературы»). У Дома Советов — расцвеченные изнутри разноцветными лампочками ледяные фигуры («Зимой у фонтана»). По Пролетарской летним вечером идут не торопясь трое подростков и вдруг останавливаются у окна, откуда доносятся звуки шопеновского ноктюрна («Ноктюрн»). На Советской живет подруга, к ней надо заскочить и погладить собачку по кличке «Марсик» («Марсик»). А вот выпускники школы идут гурьбой к Уралу по главной улице города («Выпускной вечер»). И она не меняется для героини. Во время ее коротких приездов все, как прежде, к ее радости, остается на своих местах:
Пестрой букашкой троллейбус ползет.
Памятник Чкалову. Белая лестница.
Шумно толпящийся рядом народ
Пушка поодаль — тут снимки мы делаем.
Возле лафета отец мой стоит.
С краешку, боком и как-то несмело — я —
лучше не портить торжественный вид.
(«Рядом с отцом»)
При максимальном увеличении на ментальной карте города отображается не только конкретное место, а весь мир, полнее всего воплощенный в образе Почтового переулка. Переживание своего единства с этим миром отражено в малейших деталях. «Родительский дом» облетают, кувыркаясь в воздухе, турманы («Турманы»). По пыльной дороге «прошаркивает бабай» («Бабочки»). Мальчишки играют в «лянгу». На завтрак — «краюха каравая» и кружка молока «из-под буренки в нашем переулке», у ворот стоит «усталая кляча», по двору расхаживают «беспородные куры» («Парафраз»). В глубине двора, «у домов-развалюшек» — собачья конура, где спит Рекса. И, наконец, заклеенное на зиму окошко, через которое видно, что под желтым абажуром «в сборе семья» («За стеклом»). А в крохотном палисаднике — сияют цветы, «золотые шары», что с годами только молодеют, «качаясь на длинных ногах» («Золотые шары»). Но когда душа в виде «большого пернатого» взирает на город с высоты птичьего полета, он вновь уменьшается в размерах до «столешницы» («Оглянусь на свой город и загород...»).
Этот воображаемый путь рождает и более сложные образы и ассоциации, на что обратил внимание Игорь Александрович Бехтерев в предисловии к «Чилижнику»: «А вот стихотворение «Зауральная роща», одно из лучших в книге. В нем — дорога к даче в Зауральной роще. (...) Дорога известна: троллейбусом по Советской до набережной, отсюда к Уралу по Старому спуску. Затем пешеходный мост, в ту пору еще деревянный, каждый год к началу лета заново возводимый, потом сама Зауральная роща, по ней лесной кочковатой дорогой до Большой поляны, а там уж совсем недалеко…
Дорога одна, но движение по ней к намеченному месту идет хоть и в одном направлении, но по двум параллельным, иногда пересекающимся временным линиям. У каждой линии свой сюжет и своя интрига, свои действующие лица. Одна линия — это прошлое, другая — настоящее. Первая — счастье, точнее, его ментальный след, хранимый воспоминаниями образ:
Для нас с сестрой распахивалось лето:
Три месяца свободы! Благодать!
(Но как сносила бабушка все это,
о том никто не может рассказать.)
Вторая линия — надежда и обреченность. Нет, не возвращение счастья, такое невозможно, надежда на то, что отыщется след, какое-нибудь материальное свидетельство его существования:
Стеною лес. Все выгляди иначе,
совсем не так, как представлялось мне.
Но я узнала место — вот удача! —
по чудом сохранившейся сосне.
До вечера мы рыскали в надежде
наткнуться на какой-то след жилья.
Уже и мне не верилось, что прежде
здесь обитала вся моя семья.
Постепенно, по мере приближения к конечному пункту путешествия, с каждым новым этапом столь подробно расписанного маршрута надежда то ослабевает, меркнет, то вновь разгорается, и это противодействие двух сил на фоне утраченного счастья (а можно сказать и рая) придает стихотворению особое, трагическое обаяние» [14, с.14-16].
Есть в оренбургской цикле Виктории Тихомировой и особенный пример: неожиданный образ-символ города, которым становится восклицательный знак, замыкающий строй марширующих по улицам лучших слов в его адрес:
Я мечтаю командовать всеми словами.
Обучить новобранцев, поставить их в строй.
Этот личный состав наградить орденами
и под звуки оркестра вернуться домой.
Пусть бы видели те, кто мне верен и близок,
как проходят колонной, печатая шаг,
все слова мои городу — полный их список.
И последним в строю — восклицательный знак.
(«Восклицательный знак»)
Если суммировать все выявленные определения и описательные выражения, относящиеся к Оренбургу и Оренбургскому краю в их привязке к топонимике, то в художественном образе, который рисует Виктория Тихомирова, будут совмещены разные черты:
а) качественные характеристики: родной, надежный, приходящий на выручку, скромный, небогатый,
б) природные характеристики: пропахший степью, пыльный, знойный, со снежными сугробами,
в) исторические характеристики: с излюбленными приметами, временно переименованный.
Заключение
Виктория Тихомирова пишет о провинциальном Оренбурге 50–60-х годов. Она нашла и утвердила собственный образ родного города. Здесь подробно рассматривалась только одна из его составляющих — использование топонимических наименований в передаче локального колорита Оренбурга середины прошлого века. И самое главное в этом обобщенном художественном портрете, что автор «восторженно, до немоты» продолжает любить и город, и весь край, а «сбереженный комочек» родной земли держит «у самого сердца».
Но если шире взглянуть на эти стихи, то в них проступает главное, что сформулировал Игорь Александрович Бехтерев: «Для любой книги, в том числе стихотворной, посвященной части огромного целого, существует опасность остаться региональной, не выйти за черту — условную, конечно же, однако вполне ощутимую, отделяющую краеведение от истории, частное от общего. На мой взгляд, [Виктория Тихомирова] перешагнула эту черту, даже не заметив ее. Наверное, потому, что Оренбург для нее (...) это не только и не столько архитектурная симфония и местные достопримечательности, сколько живущие в нем люди и то неуловимое, что мы очень расплывчато называем атмосферой, духом эпохи» [14, с.9].
Как это конкретно проявляется в художественных текстах — уже предмет другого исследования. И нам бы хотелось продолжить такую работу.
Список использованных источников и литературы
Авдонина Л.Н., Гордеева Т.А., Таньков Н.Н., Булатова А.О. Топонимика Петербурга Александра Блока // Мир науки, культуры, образования. 2018. № 2 (69). С. 510-513.
Весна на фьордах: книга стихотворений / Виктория Тихомирова. - Оренбург: Типография "Южный Урал", 2020. - 183 с.
Золотые шары: стихи / В. Тихомирова. – Оренбург, 2017. – 115 с Чилижник: стихи / Виктория Тихомирова. - Оренбург: Южный Урал, 2019. - 83 с
И.А. Королева. Топоним как свернутый лингвокультурный код // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2015. Вып. 8. С. 31—38.
Кравец Л.И. Роль топонимов в создании художественного образа на примере произведений В.Я. Евтушенко URL: https://urok.1sept.ru/articles/513842
(дата обращения: 12.10.2022)
Левина, Э. М. Экспрессивный потенциал топонимической лексики (на материале белгородской поэзии) / Э. М. Левина. — Текст: непосредственный // Молодой ученый. — 2015. — № 2 (82). — С. 590-592. — URL: https://moluch.ru/archive/82/14786/ (дата обращения: 19.11.2022).
Мезенко А.М. Урбанонимия Белоруссии: автореферат дисс. д-ра филолол. наук. Минск, 1991
Оренбургская заря : журнал Союза писателей России / учредитель, издатель и главный редактор: Ерпылёв И. В. - Оренбург : ИП Ерпылёв И. В., 2018
Письма ко мне: из архива Г. Ф. Хомутова / предисловие, комментарии и вступительная статья Г. Ф. Хомутов. - Оренбург : Ямб, 2019. - 311 с.
Субботина Т.В. Локус, топос, урбоним, микротопоним: к вопросу о о содержании пространственных понятий // Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 24 (239). Вып. 57. С. 111-113.
Суперанская А.В. Типы и структура географических названий // Лингвистическая терминология и прикладная топономастика. — М.: Наука, 1964. — С. 59-118.
Суперанская А.В. Что такое топонимия? М., Наука, 1985
Химичева, Н. С. Топонимическая лексика в творчестве А.А. Ахматовой и М.И. Цветаевой : выпускная квалификационная работа / Н.С. Химичева, науч. рук. И.И. Чумак-Жунь. - Белгород, 2018. - 58 с. URL: http://dspace.bsu.edu.ru/handle/123456789/33517?mode=full(дата обращения: 01.10.2022)
Чилижник [Текст] : стихи / Виктория Тихомирова. - Оренбург: Южный Урал, 2019. - 83 с.