II Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся

Старт в науке

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ НА ОККУПИРОВАННЫХ ТЕРРИТОРИЯХ.

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Емельянова П.А. 1

---

1МОУ Смеловская СОШ

Прохорова Т.В. 1

---

1МОУ Смеловская СОШ

Работа в формате PDF

200.1 KB

Автор работы награжден дипломом победителя II степени

Диплом школьникаСвидетельство руководителя

 Введение

Русская Православная Церковь оказалась в центре событий Второй мировой войны и была вынуждена самым непосредственным образом, так или иначе реагировать на происходящее. В России христианство - не просто количественно доминирующая в силу многочисленности последователей конфессия.

В предвоенные годы Православная церковь пережила репрессии, разрушения, гонения. Резкий поворот в отношениях государства и церкви, с резко негативного на взаимный диалог, отмечается именно в годы Великой Отечественной войны. Русская православная церковь стала символом всего русского там, где это пытались всячески уничтожить, стереть «с лица земли», речь идет об оккупированных нацисткой Германиях территориях СССР. Но неоднозначным было отношение рядовых граждан СССР к церкви в годы великих испытаний: отрицание, поиск утешения и помощи, вера в ее силу, любопытство, надежда. Именно поэтому мне представляется интересным отношение ведущей религии страны на оккупированных территориях, официальная позиция высших иерархов и отношение паствы.

Эта тема актуальна в наши дни, когда ведется масштабная информационная борьба, и нашей светской, много национальной стране с различными религиозными конфессиями приходится «держать удар». Христианство оказалось в эпицентре современной борьбы, все чаще раздаются различные мнения (подрывающие авторитет или наоборот показывающие самоотверженность, стойкость) об мало изученной и неоднозначной странице ее истории. Очень важно знать «реальное положение вещей» в данный момент истории всего нашего народа, принять ее такой какая она есть на самом деле, извлечь из нее нужные уроки и развиваться далее.

Целью работы является определение отношения Русской Православной Церкви и государства в годы Второй мировой войны.

При этом ставились следующие задачи:

• Разобраться в религиозной политике Второй мировой войны;

• Выявить преобладающие тенденции среди духовенства и мирян Русской Православной Церкви;

• Степень распространения коллаборационизма среди православного духовенства;

С началом войны действовавшая в 30-х гг. государственная религиозная политика (ссылка, расстрел и т.п.) потребовала коренного изменения. К этому побуждало, с одной стороны, активное открытие храмов на оккупированных территориях, с другой стороны - патриотическая позиция подавляющего большинства религиозных объединений и верующих СССР. С осени 1941 г. практически прекратились аресты духовенства (спустя некоторое время аресты возобновились), в ряде мест религиозным организациям был разрешен сбор средств для фронта, распространение патриотических воззваний, общественная молитва о победе, открыты, хотя и без юридического оформления, молитвенные здания. Одновременно с эвакуацией правительственных учреждений из столицы Московский горсовет 7 октября 1941 г. принял решение в централизованном порядке эвакуировать действующие религиозные центры, 14 октября из Москвы в Ульяновск были эвакуированы Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий (Страгородский), старообрядческий архиепископ Иринарх (Парфёнов), руководители Совета баптистов, обновленческий «первоиерарх» Введенский. В феврале 1942 г. возобновилась издательская деятельность Московской Патриархии, в пасхальную ночь 1942 г. в Москве, Ленинграде и в некоторых других городах был отменен комендантский час и разрешено проведение крестных ходов. Такая практика сохранялась и в последующие военные годы[3,7].

К лету 1942 г. государство создало систему сбора информации о религиозной ситуации на захваченной территории. Сложившаяся к начале 1943 г. ситуация (положение на фронтах, широкая патриотическая деятельность религиозных объединений, стремление нейтрализовать немецкую пропаганду в отношении религ. ситуации в СССР, желание изменить негативное отношение в общественных кругах стран-союзниц к церковному курсу советского правительства) способствовала изменению религиозной политики в СССР, в первую очередь в отношении РПЦ. Одним из первых шагов на пути нормализации государственно-церковных отношений стала телеграмма митрополита Сергия, отправленная И. В. Сталину 5 января 1943 г., в которой Глава Русской Церкви просил разрешения на открытие Московской Патриархией банковского счета для внесения средств, собранных на нужды фронта. Сталин ответил согласием, тем самым Патриархии фактически предоставлялся статус юридического лица[3,11,8].

Начиная с весны 1943 г. в правительстве обсуждался вопрос о проведении нового курса в религ. политике, руководство которым первоначально планировалось поручить созданному в апреле 1943 г. Наркомату государственной безопасности СССР (НКГБ). Однако создание органа, занимающегося религиозными вопросами, на базе НКГБ могло быть негативно воспринято как со стороны стран-союзниц, так и со стороны верующих. В итоге возобладало мнение о необходимости учредить самостоятельный орган для связи правительства с РПЦ при Совнаркоме. Одновременно разрабатывалась идея встречи Сталина с иерархами РПЦ, к подготовке которой были привлечены органы НКГБ, с июля 1943 г. проводились консультации с находившимся в Москве митрополитом Николаем (Ярушевичем) и управляющим делами Московской Патриархии протоиреем Николаем Колчицким[4].

В конце августа 1943 г. с разрешения властей митрополит Сергий вернулся из Ульяновска в Москву. К тому моменту встреча Сталина с иерархами РПЦ уже была запланирована на начало сентября 1943 г., перед проведением Тегеранской конференции, на которой Сталин мог бы представить главам Великобритании и США итоги изменения государственной политики в отношении Церкви. 4 сентября 1943 г. в Кремль для встречи со Сталиным прибыли митрополиты Сергий, Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). В ходе двухчасовой беседы Сталин выразил одобрение патриотической деятельности Церкви и подчеркнул, что она «может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с Ее организационным укреплением и развитием внутри СССР». Московской Патриархии было дано разрешение на проведение Архиерейского Собора для избрания Патриарха, открытие приходов и духовных школ, возобновление издания «Журнала Московской Патриархии». Для размещения Патриаршей канцелярии был выделен особняк в Чистом переулке, в Москве. Митрополит Алексий поднял вопрос об архиереях, находившихся в ссылках и лагерях. Сталин согласился рассмотреть список священнослужителей, находившихся в заключении, и обещал разобраться в каждом отдельном случае. В конце беседы Сталин сообщил иерархам, что правительство собирается образовать специальный орган для регулирования церковно-государственных взаимоотношений, и представил Карпова в качестве его будущего Председателя[3,5,7,11].

14 сентября постановлением Совнаркома СССР был образован Совет по делам РПЦ, 7 октября было утверждено «Положение о Совете по делам РПЦ при Совнаркоме СССР». Наряду с центральным аппаратом Совета, располагавшимся в Москве, создавался институт уполномоченных при Совнаркомах союзных и автономных республик, при край- и облисполкомах, права и обязанности, уполномоченных регламентировались в особой инструкции, принятой в нач. 1944 г. До мая 1944 г. Совет по делам РПЦ занимался проблемами всех религиозных объединений. [7].

В целом изменения в отношении государства к религии не носили всеобъемлющего характера. Репрессии в отношении духовенства и верующих заметно снизились, но не прекращались за все время ВОВ. Несмотря на образование государственных органов по связям с религиозными организациями, решение ключевых проблем религиозной политики в последующие несколько лет Сталин оставил за собой, что объясняется его намерением использовать религиозный фактор для решения политико-идеологических задач внутри страны и на внешнеполитической арене [7].

Роль церквей на оккупированной советской территории, прежде всего деятельность представителей Русской православной церкви, изучены недостаточно. Неизвестно о каких-либо заявлениях или действиях ее руководителей в связи с Холокостом. Отношение нацистского руководства к православным священнослужителям было весьма настороженным. В одной из инструкций подчеркивалось, что необходимо "изолировать" духовенство в связи с их взглядами на Богоизбранный народ и заняться подготовкой новых кадров. В директиве Главного управления имперской безопасности рейха от 31 октября 1941 г. повторялся тот же тезис и делался вывод:

"Разрешение церковного вопроса в оккупированных Восточных областях является чрезвычайно важной... задачей, которая при некотором умении может быть великолепно разрешена в пользу религии, свободной от еврейского влияния. Это влияние, однако, имеет своей предпосылкой закрытие находящихся в Восточных областях церквей, зараженных еврейскими догматами"[9,11,12,13,14]. На оккупированной советской территории в качестве основного органа управления планировалось создание рейхсминистерства восточных земель. Через месяц после начала войны во главе его был поставлен Альфред Розенберг — идеолог нацистской партии, непосредственно занимавшийся церковными вопросами и являвшийся руководителем внешнеполитической службы НСДАП. По мере продвижения немецких войск на восток оккупированные территории отдавались под его контроль.

На министерство возлагалась задача общего руководства проведением в жизнь религиозной политики нацистов. В этих целях в министерстве была создана специальная группа религиозной политики под руководством К. Розенфельдера. Её сотрудники регулярно выезжали на территории рейхскомиссариатств для ознакомления с религиозной ситуацией, подготавливали аналитические материалы, вносили конкретные предложения по проведению тех или иных мероприятий в церковной среде. [12]

Министром оккупированных территорий СССР в конце июля 1941 г. был назначен А. Розенберг, настроенный к христианству по сути враждебно, а по форме настороженно и считающий православие лишь «красочным этнографическим ритуалом». К 1 сентября 1941 г. относится и самый ранний циркуляр Главного управления имперской безопасности, касающийся религиозной политики на Востоке: «О понимании церковных вопросов в занятых областях Советского Союза». В этом документе ставились три основные задачи: поддержка развития религиозного движения (как враждебного большевизму), дробление его на отдельные течения во избежание возможной консолидации «руководящих элементов» для борьбы против Германии и использование церковных организаций для помощи немецкой администрации на оккупированных территориях. Более долгосрочные цели религиозной политики фашистской Германии в отношении республик СССР указывались в другой директиве Главного управления имперской безопасности от 31 октября 1941 г., причем в ней уже начинает сквозить озабоченность массовым всплеском религиозности: «Среди части населения бывшего Советского Союза, освобожденной от большевистского ига, замечается сильное стремление к возврату под власть церкви или церквей, что особенно относится к старшему поколению». Далее отмечалось: «Крайне необходимо воспретить всем священникам вносить в свою проповедь оттенок вероисповедания и одновременно позаботиться о том, чтобы возможно скорее создать новый класс проповедников, который будет в состоянии после соответствующего, хотя и короткого обучения, толковать народу свободную от еврейского влияния религию. Ясно, что заключение «избранного богом народа» в гетто и искоренение этого народа не должно нарушаться духовенством, которое, исходя из установки православной церкви, проповедует, будто исцеление мира ведет свое начало от еврейства. Из вышесказанного явствует, что разрешение церковного вопроса в оккупированных восточных областях является чрезвычайно важной задачей, которая при некотором умении может быть великолепно разрешена в пользу религии, свободной от еврейского влияния, эта задача имеет, однако, своей предпосылкой закрытие находящихся в восточных областях церквей, зараженных еврейскими догматами» [13,14].

Этот документ достаточно явственно свидетельствует об антихристианских целях лицемерной религиозной политики неоязыческих оккупационных властей. Гитлер 11 апреля 1942 года в кругу приближенных изложил свое видение религиозной политики и, в частности, указал на необходимость запретить «устройство единых церквей для сколько-нибудь значительных русских территорий». Чтобы не допустить возрождение сильной и единой Русской Церкви, были поддержаны некоторые раскольничьи юрисдикции на западе СССР, которые выступали против Московской Патриархии. Так, в октябре 1941 г. Генеральный комиссариат Белоруссии поставил в качестве условия для легализации деятельности местного епископата проведение им курса на автокефалию Белорусской Православной Церкви[9, 13,14].

Эти планы активно поддерживались узкой группой националистической интеллигенции, которая не только оказывала всяческую поддержку фашистским властям, но и зачастую подталкивала их к более решительным действиям по разрушению канонического церковного единства. После отстранения от дел митрополита Минского и всея Белоруси Пантелеимона Рожновского и заключения его в тюрьму СД, в августе 1942 г. радением нацистского руководства был созван Собор Белорусской Церкви, который, однако, даже испытывая мощный прессинг со стороны оголтелых националистов и оккупационных властей, отложил решение вопроса об автокефалии на послевоенное время. Осенью 1942 г. активизировались попытки Германии разыграть антимосковскую «церковную карту» — разрабатывались планы проведения Поместного Собора в Ростове-на-Дону или Ставрополе с избранием Патриархом архиепископа Берлинского Серафима Лядэ — этнического немца, принадлежащего к юрисдикции РПЦЗ. Владыка Серафим относился к числу епископов с туманным прошлым, но явственно профашистскими симпатиями в настоящем, что недвусмысленно проявилось в воззвании к зарубежной русской пастве, которое он опубликовал в июне 1941 г.: «Во Христе возлюбленные братья и сестры! Карающий меч Божественного правосудия обрушился на советскую власть, на ее приспешников и единомышленников. Христолюбивый Вождь германского народа призвал свое победоносное войско к новой борьбе, к той борьбе, которой мы давно жаждали — к освященной борьбе против богоборцев, палачей и насильников, засевших в Московском Кремле... Воистину начался новый крестовый поход во имя спасения народов от антихристовой силы... Наконец-то наша вера оправдана!... Поэтому, как первоиерарх Православной Церкви в Германии, я обращаюсь к вам с призывом. Будьте участниками в новой борьбе, ибо эта борьба и ваша борьба; это — продолжение той борьбы, которая была начата еще в 1917 г., — но увы! — окончилась трагически, главным образом, вследствие предательства ваших лжесоюзников, которые в наши дни подняли оружие против германского народа. Каждый из вас сможет найти свое место на новом антибольшевистском фронте. «Спасение всех», о котором Адольф Гитлер говорил в своем обращении к германскому народу, есть и ваше спасение, — исполнение ваших долголетних стремлений и надежд. Настал последний решительный бой. Да благословит Господь новый ратный подвиг всех антибольшевистских бойцов и даст им на врагов победу и одоление. Аминь!» [9,11,12,13,14].

Германские власти достаточно быстро поняли, какой эмоционально патриотический заряд несет в себе восстановление церковной православной жизни на оккупированных территориях и потому пытались жестко регламентировать формы отправления культа. В стремлении взять под контроль деятельность религиозных организаций оккупационные власти создавали при городских управах отделы по руководству церковными делами. Их деятельность включала в себя подбор церковных кадров, организацию работы церквей, составление расписания церковных служб и т. п. Ограничивалось время проведения богослужений — только ранним утром в выходные дни — и их длительность. Колокольный звон был запрещен. В Минске, к примеру, ни на одном из открывшихся здесь храмов немцы не разрешили воздвигнуть кресты. Вся церковная недвижимость, которая оказалась на занятых землях, объявлялась ими собственностью рейха. Когда оккупанты считали это необходимым, они использовали храмы в качестве тюрем, концлагерей, казарм, конюшен, сторожевых постов, огневых точек. Так, под концентрационный лагерь для военнопленных была отведена значительная часть территории древнейшего в западной Руси Полоцкого Спасо-Евфросиниевского монастыря, основанного еще в XII веке. Стоит отметить, что в рейхскомиссариатствах по-разному относились к Русской православной церкви. В «Остланде» обстановка для неё была более благоприятной, что в значительной мере объяснялось терпимым отношением к ней X. Лозе. В «Украине» же, где ставка делалась на образование автокефальных православных церквей, не имеющих никаких связей и зависимости от Москвы, Русская церковь обречена была на уничтожение[11,12, 14].

Уже с первых месяцев оккупации немецкие гражданские и военные власти искали поддержку антиеврейским мероприятиям со стороны украинского духовенства. В некоторых регионах, особенно на первом этапе антиеврейских мер, этого удалось добиться. Так, в отчете 2-го кавалерийского полка СС об уничтожении евреев от 12 августа 1941 г. говорилось: "Украинское духовенство проявило готовность сотрудничать с нами и принимать участие во всех акциях"[14].

Архипастырское послание главы Украинской православной автокефальной церкви Пояикарпа, епископа Луцкого от 19 июля 1941 г. также приветствовало оккупантов. Руководство Украинской автокефальной церкви в этот период было настроено крайне антисемитски. В воскресной проповеди в храме Ковеля в мае 1942 г. говорилось:

"Когда последний еврей исчезнет с лица земли, мы выиграем войну".

Месяц спустя священник этой церкви Иван Губа благословил отряд украинской полиции перед уничтожением нескольких тысяч евреев Ковеля [9, 12,13].

О подвиге, который во имя Родины понесли сотни монашествующих, церковно- и священнослужителей, в том числе награжденных орденами самого высокого достоинства, еще, безусловно, напишут не один десяток книг. Если же останавливаться только на некоторых фактах социально-экономического характера, то следует особо отметить то бремя материальной ответственности за поддержку армии, которое взяла на себя РПЦ. Уже с первых месяцев войны практически все православные приходы страны стихийно начали сбор средств в созданный фонд обороны. Верующие жертвовали не только деньги и облигации, но и изделия (а также лом) из драгоценных и цветных металлов, вещи, обувь, полотно, шерсть и многое другое. К лету 1945 г. общая сумма только денежных взносов на эти цели, по неполным данным, составила более 300 млн. руб. — без учета драгоценностей, одежды и продовольствия. Средства для победы над фашистами собирались даже на оккупированной территории, что было сопряжено с настоящим героизмом. Так, псковский священник Федор Пузанов под боком у фашистских властей умудрился собрать около 500 тыс. руб. пожертвований и передать их на «большую землю». Особо значимым церковным деянием стала постройка на средства православных верующих колонны из 40 танков Т-34 «Димитрий Донской» и эскадрильи «Александр Невский» [8,9,12].

Особая страница русской церковной истории военной поры — помощь партизанскому движению. В январе 1942 г. в одном из своих посланий к пастве, оставшейся на оккупированных территориях, Патриарший местоблюститель призывал людей оказывать всяческую поддержку подпольной борьбе с врагом: «Пусть ваши местные партизаны будут и для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизанам, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к нашему собственному освобождению из фашистского плена» [3,5,6,8].

Этот призыв получил очень широкий отклик среди духовенства и простых верующих западных земель — более широкий, чем можно было бы ожидать после всех антихристианских гонений довоенной поры. И немцы отвечали на патриотизм русских, украинских и белорусских батюшек нещадной жестокостью. За содействие партизанскому движению, к примеру, только в Полесской епархии было расстреляно фашистами до 55 % священнослужителей. Справедливости ради, впрочем, стоит отметить, что порой необоснованная жестокость проявлялась и с противоположной стороны. Попытки некоторых представителей духовенства остаться в стороне от борьбы зачастую оценивались — и не всегда обоснованно — партизанами как предательство. За «сотрудничество» с оккупантами только в Белоруссии подпольные отряды казнили как минимум 42 священника[8,9,12].

Непростая биография другого Экзарха военного времени – Патриаршего экзарха Украины в 1941 – 1943 гг. митрополита Алексия. Иерарх жил в сложную эпоху и в разных государственных образованиях. Целесообразно выделить имперский (1908–1918 гг.), польский (1919–1939 гг.), советский и оккупационный (1939–1943 гг.) периоды его жизни. Наиболее интересным для нашего изучения, несомненно, оккупационный период.

В 1939 году, когда Польша была разделена между Германией и СССР, Западная Украина была занята Красной Армией. Архиепископ Алексий был в августе 1939 года арестован, но вскоре освобожден, а в 1940 году, после общения с обладавшим даром убеждения митрополитом Киевским Николаем (Ярушевичем) перешел в юрисдикцию Московской Патриархии, оставшись на той же Волынской и Кременецкой кафедре. Вскоре началась война, оккупация Украины [5,6,8,9,12].

Оккупационный фашистский режим решил в своей религиозной политике на Украине опереться на польского митрополита Дионисия (Валединского), поддержать для начала его церковь, а затем «нарезать» ее на части. Архиепископ Алексий не признал притязаний митрополита Дионисия. Для Православной Церкви на Украине был принят статус Экзархата Московской Патриархии, т. е. восстановлена ситуация на предоккупационное время. Экзархом был избран Алексий (Громадский). Огромной заслугой митрополита Алексия было объединение верных своему каноническому долгу епископов, а с ними и их духовенства и мирян. Соблюдение верности Матери-Русской Православной Церкви возглавляемым митрополитом Алексием Экзархатом было и соблюдением верности Отечеству, духовным и нравственным противостоянием оккупантам. В конце жизни митрополита Алексия был сложный момент, когда вся его благотворная деятельность оказалась под угрозой. Он подписал предварительное соглашение об объединении с Украинской автокефальной церковью, созданной в 1942 году Но вскоре Митрополит Алексий аннулировал соглашение. Он еще не знал, что этим подписывает себе смертный приговор. 8 мая 1943 года во время поездки по епархии на дороге из Кременца в Луцк в лесу близ с. Смыга митрополит Алексий был убит украинскими националистами. Убийство митрополита Алексия было расплатой за подрыв религиозной политики Третьего рейха [3,5,6,8,9,12].

Память митрополита Алексия (Громадского), пострадавшего за служение Православной Церкви и нашему единому Отечеству в годы Великой Отечественной войны, будет сохранена во все будущие времена.

Были и такие люди, которые просто хотели выжить и извлечь выгоду для себя из прихода оккупантов.

Информационно-пропагандистская машина заработала с предельной нагрузкой, обращаясь к религиозным чувствам населения. Листовки, фотоплакаты с изображениями бесчинств безбожников, рушивших в 1917-1930-е годы храмы, православные святыни, сопровождались лозунгами о несовместимости религии, нравственности и советской власти. «Или есть Бог, тогда должны быть уничтожены злодеи-большевики, или есть большевики и будут уничтожены храмы» [13]. При огромном стечении народа повсеместно открывались храмы, вновь зазвенели колокола на русской земле. «Церковь начинает приобретать в народной жизни растущее значение», - отмечал 26 ноября 1941 года в отчете «Об отношении к русскому гражданскому населению» командующий тыловой армии северных областей [13]. Такая политика приносила свои плоды. Люди возвращали Церкви спрятанные от большевиков иконы, церковную утварь. Народ был дезориентирован.

Сложным, требующим особого подхода для его разрешения, оказался для немецких властей вопрос о кадрах священства для вновь открываемых церквей. Задача решалась в основном за счет возвращения к церковной деятельности лиц, сложивших с себя священнический сан после установления атеистической власти и перешедших на службу в советские учреждения. В немецких документах нередко по отношению к этой группе лиц, а также представителям «Живой церкви» применяется термин «фальшивый священник». Им не очень доверяли. Священнослужители рассматривались как потенциальные агенты немецких спецслужб, проявлявших большую гибкость в способах реализации своих целей. И изначально представители Русской Православной Церкви были втянуты гитлеровцами в идеологическое противостояние на оккупированной территории России. Но, в конечном счете, все подлинно национальные силы объединились для борьбы с внешним агрессором» [9].

С началом массированного наступления советских войск иллюзии исчезли, отношение немцев к Церкви изменилось. Чинимые зверства, грабежи, угнетение и материальный ущерб, наносимый населению оккупационным режимом, заставляли прозреть людей, понять, что вместо одного тирана пришел другой, еще более страшный.

Что касается конкретных лиц духовного звания, то в настоящее время невозможно выяснить причастность лица к тем или иным формам сотрудничества с немецкими властями из-за недоступности архивных первоисточников как в отечественных, так и в зарубежных архивах: архивно-следственных, фильтрационных и других документов, содержащих сведения агентурного характера. В истории деятельность германской разведки и контрразведки против Советского Союза в период войны по-прежнему остается белым пятном.

Рассмотрим несколько примеров. Так, иеромонах Боровского монастыря Тимофей (Мосолов), служивший некоторое время в оккупи­рованном Боровске, после освобождения города советскими войсками Особым Совещанием НКВД был приговорен к ВМН и вскоре расстрелян. В материалах военного времени отмечалось, что имелись контакты с немцами: отец Тимофей приглашался не раз на чай в немецкую комендатуру. О чем шли беседы - неизвестно. О чем могли быть данные беседы в комендатуре? Скорее всего, текла потихоньку речь мастера-вербовщика. Ведь священник многого знать не может, но знает, какой урожай ждать, сколько живности у крестьян (армию-то кормить надо), а если повезет, и они подружатся, можно и через крестьян поспрашивать насчет партизан. В СД был известен тот факт, что местное население очень доверяет духовенству, а с органами власти контакты для народа были затруднительны. Поэтому и пытались новые власти «подружиться» со священно служителями.

Несколько лет служил на оккупированной территории игумен Псково-Печерского монастыря Павел (Горшков), активно и убежденно сотрудничавший с немецкой администрацией. Сотрудники советской разведки указывали, что в этот монастырь было крайне трудно внедриться, поскольку монахи всегда выдавали чужаков немцам[5,6,9,12,13].

Существует вероятность, что кто-то и пытался вести двойную игру, но добром это кончалось крайне редко, происходили и перекрестные проверки.

Очень важно всесторонне изучить роль церкви в годы войны. Признавая имеющие место быть негативные факты, учиться самоотверженности, человечности, борьбе за нравственные идеалы у многих религиозных деятелей и, проникшихся их проповедями, мирян.

Моя исследовательская работа подчеркнула, что в церкви были различные отношения как с нацистами, так и по отношению к населению оккупированных территорий. Главный вывод, который я сделала для себя и который донесу до моих сверстников – в любой ситуации выбор пути остается за человеком, не важно какого он происхождения. История расставит все по своим местам, и только Праведные дела позволят сохранить человечность в мире и вас самих! Только взаимное уважение, взаимопомощь помогут выстоять в трудные, переломные моменты истории нашей страны. В единстве наша сила, это доказано историей Православной церкви на оккупированных территориях.

1. .Альтман И. А., Гербер А. Е., Полторак Д. И. История Холокоста на территории СССР. Учебное пособие для средней школы.- 2-е изд. - М.: Фонд "Холокост", 2002.

2. Альтман И.А. Холокост и еврейское сопротивление на оккупированной территории СССР: Учеб.пособие для студентов высш. учеб, заведений /Под ред. проф. А Г. Асмолова. - М.: Фонд "Холокост", 2002. - 320 с.

3. Гринев Н. Русская Православная Церковь во время Великой Отечественной Войны,2005 http://www.pravmir.ru/stat-content/sc_printer_466.html][http://www.ateism.ru/article.htm?no=1399

4. Гринев Н. Русская Православная Церковь во время Великой Отечественной Войны.- 8 мая 2006 г. http://www.pravmir.ru/russkaya-pravoslavnaya-cerkov-vo-vremya-velikoj-otechestvennoj-vojny/

5. Ершов Б.А. Пастырское служение Русской православной Церкви в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг // Вестник ВятГГУ. 2015. №10. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/pastyrskoe-sluzhenie-russkoy-pravoslavnoy-tserkvi-v-period-velikoy-otechestvennoy-voyny-1941-1945-gg (дата обращения: 30.10.2016).

6. Иноземцева З., Иеродиакон Платон (Рожков), Русская народная линия. Коллаборационизм духовенства на оккупированных немцами территориях в контексте канонизации святых Русской Православной Церкви//Проблемы церковной жизни / 22.06.2013 http://ruskline.ru/analitika/2013/06/22/kollaboracionizm_duhovenstva_na_okkupirovannyh_nemcami_territoriyah_v_kontekste_kanonizacii_svyatyh_russkoj_pravoslavnoj_cerkvi

7. Одинцов М. И. Великая Отечественная война (1941–1945) и религиозные организации в СССР (Статья из VII тома «Православной энциклопедии»)/ К истории Русской Церкви в годы Великой Отечественной войны (комментарий в цифрах и фактах) http://www.sedmitza.ru/text/413993.html

8. Одинцов М. И. К истории Русской Церкви в годы Великой Отечественной Войны http://apologetik.ru/cerkov-i-vov/

9. Полонский В. Церковь в годы войны: служение и борьба на оккупированных территориях/ 6 мая 2005 г. http://www.patriarchia.ru/db/print/4485.html

10. Русская литература о Холокосте. Сборник уроков и методических рекомендаций. /Составители: И.А. Альтман, А. Е. Гербер, Д.В. Прокудин. - М.: Центр и Фонд «Холокост», 2006

11. Русская Православная Церковь в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 http://mirznanii.com/info/a345963_russkaya-pravoslavnaya-tserkov-v-gody-velikoy-otechestvennoy-voyny-1941-1945

12. Страгородский С. Православная Церковь на оккупированных советских территориях, 2015г. http://www.world-war.ru/pravoslavnaya-cerkov-na-okkupirovannyx-sovetskix-territoriyax

13. Шкаровский М. В. “Нацистская Германия и Православная Церковь”. М. 2002

14. Шкаровский М. В. “Политика Третьего рейха по отношению к Русской Православной Церкви в свете архивных материалов 1935 – 1945 годов.” М. 2003

20