XXII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Встреча с немцем
Автор работы награжден дипломом победителя I степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Утро выдалось прохладным, дождливым. Линия горизонта слабо, едва заметно засветилась сквозь пелену тяжёлых дождевых туч. Всё живое стало нехотя пробуждаться, пелена сна – так же нехотя, медленно таять под противной утренней сыростью. Небесный свод стал терять свой глубокий синевато-чëрный ночной облик. Рыжий вихрь волос, словно пожар, развивался под слабыми, но пробирающим до самых костей беззаботными порывами ветра. Такие же рыженькие бровки вдруг сошлись у переносицы. Тонкая нить бледных персиковых губок искривилась, и, с явным недовольством втягивая сырой, тяжёлый, переполненный запахом прелой листвы, воздух, Валечка, посапывая, с трудом натягивала свои старые резиновые сапожки, прохудившиеся в нескольких местах и доставшиеся ей от младшей дочери их соседки.
Часы едва пробили пять часов утра, а Валечка уже выпорхнула на улицу, полная сладостного предвкушения. Не разбирая дороги под ногами, она, сквозь грязь и лужи, летела навстречу своему любимому занятию, своему, наверно, единственному счастью, единственному лучу света в этом жестоком, полном горечи, мире, в этой тьме. Всё былое недовольство тут же растворилось, разбилось на тысячи осколков и вновь собралось воедино уже в нечто другое, нечто счастливое, нечто такое ослепительно яркое и доброе. Широкая улыбка озарила усыпанное веснушками круглое, бледное личико. Девчушка вмиг повеселела: наконец-таки пришло время игры. Валечка, едва сдерживая свою беззаботную радость, ринулась к уже совсем обнаженной, растерявшей весь свой былой, прекрасный наряд, вишне.
И вот, до заветной цели рукой подать – деревце всего лишь в нескольких шагах от Валечки. Девочка остановилась, словно невидимая преграда внезапно выросла прямо перед ней: трезвое мышление вдруг на секунду вернулось к Вале, с трудом пробравшись сквозь непроглядный, пьянящий туман счастья и остановило девчушку. Валя, дико озираясь по сторонам, медленно, робко опустилась на умытую холодным дождём, гниющую от чрезмерной сырости траву. С особой опаской она искоса поглядывала за низенький, шаткий, почти что сгнивший заборчик без пары-тройки недостающих дощечек. Тут же в памяти девчушки мелькнули страшные картины: как прямо за этим забором шло, словно грозовая, зловещая туча, больше десяти немцев (немцев было значительно больше десяти. Просто, пока что числа далее десятки Вале не поддавались). Мелкая дрожь невольно пробежала по всему еë совсем детскому, невинному тельцу. Валя вздрогнула, вновь с ужасом вспоминая десятки мелькающих зелёных шинелей, смоляного цвета высокие сапоги и хмурые, злые лица, все как одно.
Опасаясь попасться немцу на глаза, Валя старалась выходить на улицу только ранним-ранним утром. Это было то время, по словам их соседки, знавшей откуда-то обо всëм, чем промышляли немцы в их неприметном до определённого времени хуторке, весь немец ещё крепко спал. Воля к прогулкам на улице и играм, не взирая на страшные годы войны, никуда не делась. Увы, этим несчастным детям, проводящим, обычно, самые счастливые в жизни годы под обстрелами и взрывами, приходилось порой часами придумывать окольные пути во избежание встречи с этим страшным немецким народом.
Наконец, убедив себя в том, что поблизости ни души, Валя, всё ещё робко и неуверенно, с покрытыми мелкой дрожью крохотными ручками, постоянно оборачивалась и уже ползком добиралась к заветной вишне. Настойчивое ощущение того, что вот-вот за забором вновь покажется злой немец бросит свою до жути интересную и одновременно страшную штуку, после которой, обычно, дым вставал столбом, а всё, что находилось поблизости, тут же рассыпалось на тысячи мелких осколков, разлетавшихся по всей округе, не покидало Валечку. С тяжким чувством страха на душе, девчушка тихо втянула влажный воздух, в то же время подсознательно себя успокаивая
Наконец-то Валя отвлекалась от всех отчаянных мыслей о немце и о его взрывающейся штуковине. Еë долгожданное счастье наконец-таки оказалось прямо перед ней: возле самого основания вишни, прикрытые прелой листвой, лежали несколько осколков разбитой посуды. На каждом кусочке, где-то испачканном грязью, где-то с трещинами, вырисовывались замечательные узоры: изящные, уже выцветшего, салатового цвета листочки, маленькие цветочки с бледно-розовыми, мелкими лепесточками. На более мелких осколках едва ли виднелись волнистые, грязно-голубоватые линии, полосочки, точечки и прочие узоры. Валечка была очарована: именно в такие моменты у неё особенно ярко сияли малахитовые глазки, именно в такие моменты она была по-настоящему счастлива. Радостный, восторженный выдох отрывисто вырвался наружу. Осторожно, чтобы ничего не разбить, перебирая в ручках осколки, девчушка не видела перед собой ничего, кроме этих самых заветных кусочков разбитой посуды.
Но и это, и без того недолговременное «счастье», которое даже счастьем было назвать сложно, длилось недолго: едва минула минута игры, как вдруг совсем поблизости, кажется, из соседних кустов смородины, ещё не совсем растерявшей мелкую листву, послышался шорох и глухой треск ломающихся веток. У бедной Вали отшибло память. Вновь у девчушки перед глазами, полными ужаса, как наяву, предстала прежняя картина: страшный образ немца, та взрывающаяся, неведомая вещица, и вновь, как наяву, Валечка видит тот день: осколки стёкол от разбитых окон прямо под ногами Валечки, крики, стоны и хриплые разговоры, слившись в единую, страшную песнь, врывались в их тихий, маленький домик сквозь разбитое окно в деревянной раме и еë мама. Мамочка, истекая кровью, лежит прямо среди осколков, в каких-то двух шагах от Валечки. В тот день мама оставила Валю. Страх сковал девчушку. На миг онемев, девочка тихо, почти со слезами на глазах пристально смотрела прямо в пышные кусты смородины.
Мгновение... Из зарослей показались два огромных рога, а следом за ними – козлиная, вся в грязи, голова. Тут Валя пришла в себя. Способность к движению в мгновение ока вернулось к своему хозяину, как и способность говорить: девочка тут же, не успев ничего понять, неистово, что было мочи, закричала и бросилась бежать, оставив все свои дела. Козёл на миг замер, кажется, не меньше перепугавшись от внезапного возгласа. Но, он решил не предавать этому значения и в тот же миг без раздумий бросился за бедной, до ужаса перепуганной Валечкой. Бедная девочка не помнила себя от страха. Безумно носившись по огороду, застревая в липкой, противной грязи, она, что было мочи, звала на помощь, кричала и плакала. Козёл не отставал.
Бедная Валя совсем уже отчаялась. Девчушка, вымотанная, перепуганная до смерти, уставшая, с заплаканными глазками и раскрасневшимися щеками, уже не надеялась на спасение и готовилась принять свою судьбу быть повергнутой козлом. Внезапно Валя почувствовала резкий толчок в спину чем-то твёрдым. Забор упёрся прямо ей в спину. «Конец», - громче всего прозвучало в еë спутанных, словно клубок ниток, мыслях. Валечка зажмурилась изо всех сил, робко, тихо пискнув на последок.
Вдруг за забором послышалось звонкое хлюпанье чьих-то шагов. Кто-то приблизился к забору. Даже не разобрав, кем же является еë спаситель, Валя без раздумий стала молить о помощи. Высокая фигура в длинной, зеленоватой, местами испачканной в грязь шинели склонилась над забором, протягивая руки к, словно загнанному в угол мышонку, несчастной девчушке. Валя не помнила себя от страха и одновременно счастья: очнулась она уже за забором, на дороге. И тут она обомлела. Перед ней возвышалась фигура в зелёной, потёртой шинели, с грубыми, сплошь покрытыми мозолями, руками, и испачканными в липкую, противную грязь смоляными, почти по колено, сапогами. Это был немец.
Валя, в ужасе отшатнулась от него, не веря своим глазам: неужели сам немец спас еë от злющего козла? Страх и одновременный то ли восторг, то ли шок, вновь сковали бедную, измотанную Валечку. Немец сунул руку в карман, откуда вытащил круглую конфету в красивой, разноцветной, громко шелестящей обёртке и протянул Валечке. Робко, неуверенно забрав заветную сладость, о которой прежде Валя и мечтать не могла, она что-то тихо пробормотала в ответ немцу... Конечно же, он ничего не понял. Грустно улыбнувшись, он аккуратно, нежно провёл своей широкой рукой по огненным волосам Вали. И ушёл.
Показались первые за этот пасмурный, унылый день золотистые, ослепительные лучи солнца. Валя долго ещё в тот день сидела под забором, раздумывала о тех немцах, что она видела раньше, страшных, злых, угрюмых... и того, что она встретила сегодня. Это был хороший немец.