XXIII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся

Старт в науке

РАЗВИТИЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО КРУЖКА В МОГИЛЕВСКОМ ГОСУДАРСТВЕННОМ ПЕДАГОГИЧЕСКОМ ИНСТИТУТЕ

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Москалькова С.Д. 1

---

1Средняя школа №45 г.Могилева

Бричковский А.М. 1

---

1Средняя школа №45 г.Могилева

Работа в формате PDF

147.6 KB

Автор работы награжден дипломом победителя II степени

Диплом школьникаСвидетельство руководителя

ГЛАВА 1 РАЗВИТИЕ АРХЕОЛОГИИ В МГУ им. А.А. КУЛЕШОВА

Археология в истории МГУ имени А.А. Кулешова и исторического факультета играет крайне важную роль, ее развитие не приостановлено до сих пор.

Первые экспедиции начали проводиться еще в довоенное время. Сохранилось упоминание о раскопках, которые приходятся на август 1934 года под руководством В. Тарасенко (известного белорусского археолога, выпускника Московского археологического института 1922 года и Смоленского университета, работал в музее и преподавал в пединституте, читал курс по археологии) [2, c. 42].

Реальным началом становления археологической науки стало принятие в январе 1964 году работником на кафедру истории Г.И. Ионе. Именно с приходом Г. И. Ионе курс археологии закрепился на кафедре и был создан археологический кружок для студентов. Кружок организовывал экспедиции не только по территории области или Беларуси, но и по всей территории Советского Союза, а с результатами своих исследований представляли на конференциях и конкурсах. Однако, самое важное, что кружок стал местом, где начали взращиваться ученые-археологи. Его учениками были два будущих заведующих кафедрой В.Ф. Копытин и Я.Г. Риер [4, c. 98].

Поподробнее рассмотрим персоналии этих двух ученых. Я. Г. Риер в 1965 году (тогда же стал кружковцем) поступил на исторический факультет Могилевского государственного педагогического института, который окончил с отличием в 1969 году. Некоторое время работал научным сотрудником Могилевского областного краеведческого музея, где продолжал заниматься археологией. В 1975 году был принят на кафедру всеобщей истории и связал свою жизнь с нашим университетом. В 1980 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Феодальная деревня Могилевского Поднепровья в X -XIV вв. по археологическим данным» в Институте истории АН Литовской ССР. Уже в 1993 году в Институте археологии АН СССР Я. Г. Риер успешно защитил докторскую диссертацию на тему «Средневековая деревня Восточной и Центральной Европы по археологическим данным». В своей научной работе использовал те темы, которые выбрал еще при участии в кружке. Однако в последующем отошел от археологии и изменил сферу своих научных интересов в связи с началом преподавания истории средневековья [9, c. 23].

В. Ф. Копытин является чуть ли не ключевой фигурой в развитии археологии пединститута. Будучи учеником Ионе, после того как Г.И Ионе отошел от дел, В. Ф. Копытин взял управление кружком на себя. Помимо университетского кружка, Копытин так же был заместителем председателя археологической секции в обществе охраны памятников истории и культуры облисполкома (Как участник туда входил и Я. Г. Риер). Научные интересы ученого сконцентрировались на каменном веке.

В. Ф. Копытин и Я. Г. Риер в рамках Могилевского областного общества охраны памятников истории и культуры, в частности его археологическую секцию, привлекали студентов тогда еще МГПИ (секция росла достаточно быстро: 1974 – 10 человек, 1975 – 21 человек, к началу 80-х – 65 человек). С 1972 года начались обширные исследования различных регионов нашей области: Чериковский, Климовический, Кричевский районы. В первый же год было выявлено 234 новых памятника археологии. В 1977 начались расследования в Круглянском и Кировском районах, в 1978 экспедиции охватили Кричевский и Глусский районы, а в 1979 – Осиповический [7, c. 27].

Таким образом, к 1980 году усилиями археологической секции были паспортизированы памятники на территории всей Могилёвской области (за исключением Бобруйского района). На основе материала, полученного в ходе полевых работ на территории белорусского Поднепровья, в 1978 году В.Ф. Копытин защитил кандидатскую диссертацию на тему «Мезолит Юговосточной Белоруссии» [6, c. 384].

В сентябре 1986 года по инициативе Копытина был создан Центр археологических исследований Восточной Беларуси. Он был организован на базе кафедры всеобщей истории исторического факультета Могилевского государственного педагогического института им. А. А. Кулешова при Управлении культуры Могилевского областного исполнительного комитета, археологической секции областного Совета общества охраны памятников истории и культуры, а также Областного краеведческого музея. Перед Центром археологических исследований Восточной Беларуси были поставлены задачи выявления и учета памятников археологии, подготовки и издания полных и подробных археологических карт по районам области [3, c. 45].

Так же, 4 декабря 1992 года В. Ф. Копытин в целях координации научных исследований по проблемам археологии и истории республики, подготовки научно-педагогических кадров и эффективного использования целевых госбюджетных и хоздоговорных ассигнований приказом № 253 ректора МГПИ имени А. А. Кулешова в рамках НИСа была создана научно-исследовательская лаборатория «Археология и охрана памятников Республики Беларусь» [8, c. 7].

Копытин В.Ф., как и Г. И. Ионе в рамках своего кружка взрастил множество ученых, тех, кто продолжает работу на благо археологической науки и университета. Яркими примерами можно назвать А. В. Колосова и И. А. Марзалюка. Эти же ученые и продолжили дело Копытина.

С 2002 года руководство лабораторией осуществляет доктор исторических наук, профессор И. А. Марзалюк. Он же с 2004 года стал заведующим восстановленной кафедрой археологии и специальных исторических дисциплин [5, c. 212].

В настоящее время археологическая лаборатория является научно-образовательным объединением кафедры археологии и специальных исторических дисциплин. В ее составе находится немалое количество сотрудников из числа специалистов в области археологии, истории, компьютерных технологий.

Археологическая лаборатория активно сотрудничает с Институтом истории НАН Беларуси, специалистами в области археологии, работающими в университетах страны, Могилевским областным краеведческим музеем имени Е. Р. Романова, Музеем истории Могилева, историко-краеведческими музеями Могилевской области, Институтом истории НАН Украины, Институтом истории материальной культуры РАН, университетами России, Украины, Литвы, Польши и Германии [1].

При лаборатории создан музейный комплекс по археологии и древней истории Могилевского Поднепровья. Фонд лаборатории состоит из двух помещений (кабинет 032, 410) и фондохранилища.

В 2016 году Колосовым А. В. был открыт Центр первобытной археологии. Центр первобытной археологии является научно-образовательным объединением и создан в учреждении образования «Могилевский государственный университет имени А. А. Кулешова» с целью привлечения внимания абитуриентов, студентов, магистрантов и аспирантов к исследованиям в области археологии и первобытной истории Беларуси, развития сотрудничества с научными и учебными учреждениями, музеями, государственными органами и общественными объединениями по охране историко-культурного наследия Республики Беларусь и зарубежных стран [10].

ГЛАВА 2 ФОРМЫ И МЕТОДИКИ РАБОТЫ В АРХЕОЛОГИЧЕСКОМ КРУЖКЕ ПЕДИНСТИТУТА

Прежде чем приступить к рассмотрению всех форм и методик работы в археологическом кружке, следует отметить, что археология, все же, наука достаточно строгая, и для получения результата требует некоторых выверенных действий. Однако при каждом руководителе кружка имелись особенности работы и различие в применяемых методиках. Так же важным моментом является то, что данная информация взята из воспоминаний бывших кружковцев: Я. Г. Риера (попал в кружок 1965 году) и А. В. Колосова (попал в кружок в 1996 году). Время, когда они участвовали в кружке значительно отличается: когда А.В. Колосов пошел в кружок, Я. Г. Риер с археологией уже успел «завязать».

Рассматривать данный аспект вопроса начнем с самого начала, с создания кружка Г. И. Ионе. Сразу нужно обозначить главную сложность изучения этого периода работы кружка – отсутствие документальногоматериала. Это достаточно легко объясняется Я. Г. Риером: «Никаких бумаг не велось, никаких списков не было, кто хотел – тот и ходил» [Приложение А]. Г. И. Ионе не вел никакой отчетности и не имел даже списка тех, кто ходит в кружок.

Само собой разумеющееся, что археологический кружок занимался раскопками и обработкой материала. Однако, особенности у периода управления кружком Ионе были. По словам Я. Г. Риера: «И вот тогда, он (Ионе), организовал нашу первую экспедицию, во время сельхозработ». Такое необычное совмещение науки с работой в поле было связано по одной простой причине: у студентов-историков тогда не было археологической практики в учебном плане, появилось она значительно позже, при В. Ф. Копытине [Приложение А].

Далее Я. Г. Риер подмечает, что: «он решил совместить нашу работу в поле с археологической практикой. Какую-то часть студентов забирал, мы копали эти курганы, периодически меняясь». То есть, студенты привлекались к раскопкам посменно [Приложение А].

Вследствие такого совмещения, разительно отличались и сроки проведения экспедиции. По рассказам Я. Г. Риера: «Тогда это делалось надолго, на месяц или больше». Таких длительных экспедиций на долю студентов при последующих руководителях не приходилось [Приложение А].

После данных раскопок популярность кружка возросла. По словам Я. Г. Риера: «А приехав, он решил создать кружок, и мы все (около 20 человек) все в него записались» (примечание: документально кружок создан в 1964 году, а первый курс Риера приходится на 1965 год, вероятнее всего кружок уже существовал) [Приложение А].

Однако далее Я. Г. Риер подмечает «Но ко второму курсу, по сути, осталось только два человека – я и Копытин». Объясняет он это тем, что: «Первокурсники часто вступали в кружок после практики, а потом отсеиваются, потому что там надо заниматься черновой работой». Однако, воспринимать слова буквально не стоит, в составе кружка находились не только они вдвоем. Однако, такая тенденция, в общем-то, сохраняется и по сей день [Приложение А].

Касательно агитации студентов, то Я. Г. Риер отмечал, что: «Кому захотелось, тот взял себе какую-нибудь тему и работал над ней. Никого в кружке не держали». Про археологический кружок студенты прекрасно знали, и никого туда не затягивали, тем более, силой [Приложение А].

Сама работа внутри кружка организовывалась следующим образом: «Мы получили свои темы для работы, и занимались ими в кружке, проводили разведки, обсуждали доклады». То есть, каждый студент получал свою тему для изучения, а затем на основании разведок, раскопок и литературы исследовал ее [Приложение А].

Особенно Я. Г. Риер подчеркивал: «Ионе подсказывал книжки и авторов, поднимали эрудицию. Иногда даже читал книги, которые брал в библиотеке, прямо на парах». Такой подход дает нам понять, что Г. И. Ионе старался уделять достаточно много теоретической подготовке студентов [Приложение А].

Так же, такой подход можно объяснить еще одним интересным фактом: у Ионе не было открытого листа, что, по сути, не позволяло ему проводить раскопки на законной основе [Приложение А].

Поэтому, по поводу организаций экспедиций Я. Г. Риер высказался так: «Экспедиции Ионе особо не организовывал, у него даже не было открытого листа. Где захотели, там и копнули. А дальше искали по литературе, он давал советы» [Приложение А].

В «не сезон» раскопок деятельность кружка замедлялась. Я. Г. Риер высказался по данному поводу так: «В «не сезон» поначалу ничем в кружке не занимались. Чем-то занимались, но все было сугубо индивидуально». В основном, в «не сезон» кружковцы изучали литературу по своей проблеме, но это проходило, по сути, изолированно от кружка [Приложение А].

Касательно использования результатов работы кружка, то, по словам Я. Г. Риера: «тогда еще система была такая – всесоюзные конференции. Мы дважды или трижды ездили на такую конференцию в МГУ в Москву, где собирались студенты археологи со всего Советского союза. Потом появились и региональные, в Ленинград еще ездили. Потом и в Могилеве на базе пединститута такие конференции проводились». Информация о таких конференциях сохранилась. В 1967 году проходила XIII Всесоюзная студенческая археологическая конференция в Москве, участие в которой приняли члены археологического кружка В. Ф. Копытин, Я. Р. Риер и У. П. Осмоловский. Или же, например, в 1973 году на базе исторического факультета Могилевского пединститута состоялась пятая региональная конференция высших учебных заведений Юго-Западных и центральных областей СССР с активным участием преподавателей и студентов истфака (всего в конференции приняло участие 13 вузов) [Приложение А].

Этот факт говорит нам о признании научных заслуг исторического факультета в археологических исследованиях. Фактически, уже тогда на факультете стала формироваться археологическая школа.

Так же, в дополнение: «Такая вот система была, кружок продолжал работать. Ионе был руководителем, создавалась основа для музея». Результаты раскопок расходились студентам на научные работы и формирование музейного фонда [Приложение А].

К кружку университет уже тогда относился достаточно серьезно, и для помощи Ионе студентов могли освобождать с пар, что подтверждается словами Я. Г. Риера: «Деканат освобождал для помощи Ионе» [Приложение А].

Далее рассмотрим, какие же изменения произошли с кружком после того, как Г. И. Ионе отошел от дел. Его «заменой» стал бывший кружковец и товарищ Я. Г. Риера – Копытин В. Ф.

Период шефствования Копытина В. Ф. над кружком и археологией в университете разительно отличается от его предшественника, несмотря на то, что он его ученик.

Самое главное, что произошло с кружком по приходу В. Ф. Копытина – у кружка появилась структура. Я. Г. Риер высказался по этому поводу так: «После того как Ионе ушел, Копытин взял на себя эту работу, он был энтузиастом и умелым организатором. При нем кружок стал работать достаточно структурированно. Были планы, стали проводится конференции, он выдавал темы, и это продолжалось, пока он был жив». Что самое главное, при Копытине стала вестись документация, стали писаться отчеты, которые можно найти в архивах [Приложение А].

Изменилась методика работы с «новичками» кружка. А. В. Колосов отмечал, что: «В сентябре месяце, когда только начались занятия, нас сразу предупредили, о том, что студентам до первой сессии не беспокоить, о том, что записаться в кружок сразу не выйдет» [Приложение Б].

Однако, после того, как студенты проходили «проверку» первой сессией, записывались в кружок и получали свои темы и поработали над ними, работа выстраивалась следующим образом: «Собственно, когда в апреле была конференция, молодой науки еще не было, была внутрекафедральная конференция, и мы каждый выступали с теми материалами, которые собирали. Не скажу, что все ребята, которые приходили в кружок, потом все шли с 1 по 5 курс, кто-то отсеивался, у кого-то пропадал интерес, появлялся интерес к другим областям знаний. Но в любом случае, это создавало базу, если ты заинтересуешься темой, ты накапливаешь материал и источники. Потом были экспедиции, где мы знакомились с тем, как археологи вели свои исследования. Первый мой выезд был не с Копытиным, а с П. Н. Подгурским, он тогда в музее работал. Осенью на втором курсе уже начались поездки с Копытиным, он тогда делал археологическую карту района. Кричевский был район, потом в Климовичский ездили, Славгородский он заканчивал. В общем, ездили по районам, смотрели, как работают в поле, осваивали методику работы на археологических памятниках. Следующий шаг, который делался на кружке это работа с материалом. В. Ф. Копытин показывал нам, как работать с находками, затем, проверив 1-2 раза, если находил ошибки, то показывал нам их, а дальше мы работали с материалом самостоятельно» [Приложение Б].

В. Ф. Копытин занимался кружком достаточно серьезно. Я. Г. Риер описывал организацию так: «Копытин искал деньги, оформлял все, организовывал студентов по сбору материалов» [Приложение Б].

При нем экспедиции стали планироваться заранее, на их проведение Копытин искал деньги и прочие ресурсы, и, как правило, ему это удавалось, несмотря на то, что это было достаточно проблематично. Например, Я. Г. Риер рассказал: «Деньги были проблемой, но Копытин даже выбил машину и полевую кухню. Появились палатки и спальные мешки. Получить это было все очень сложно. Из еды – получал даже тушенку, а в советское время тушенка – только на складах, только централизованно». То есть, мы видим, что В. Ф. Копытин для своего кружка подключал все возможные связи и старался улучшить качество проживания в экспедициях на максимум во имя науки и исследовательской деятельности. Для сравнения, Я. Г. Риер рассказал историю об одном из выездов и Ионе: «Условия иногда были дикими – однажды ночевали в сентябре в недостроенном фельдшерском пункте практически без окон, было очень холодно» [Приложение Б].

По поводу организации высказался так же и А. В. Колосов: «Подготовка начиналась по принципу «готовь сани с лета», она начиналась с ранней весны с марта или даже февраля. Продумывалось оборудование, продумывалось, что конкретно с собой брать. По поводу людей – костяк кружковцев и первый курс. Называли нас еще тогда лаборантами. Копытин делал все возможное по оборудованию, делал ставку на людей. Экспедиция продумывалась до подробностей, думали про обустройство быта. Проверяли палатки, спальники в каком состоянии. Хорошо помню в 1996 – 2000-х всегда подкупали спальники и палатки. Все это не вечное, и моральный и физический износ учитывался. Потом появилась полевая кухня, которую ему подарили летчики. Губернатор Батура подарил машину – УАЗик и прицеп. До этого ездили на ГАЗ-66. Он часто ломался и в итоге его списали. Зверская была машина – металлический пол и лавки и огромный военный прицеп для оборудования. Бытовые проблемы четко решались, что бы было комфортно и что бы оставить хорошее впечатление у студентов. Никто на условия особо не жаловался. Разве что, комары досаждали, была примета «сосна цветет - прячься». Все измерительные приборы – рейки, метки, компасы старались брать только по нужде, только актуальное для экспедиции. Ехали на разведки – лишнего не брали. Нужна была рулетка, рейка, вот это и брали. Более сложные инструменты типа нивелира, если понимали. что он нам не надо был, то и не трогали» [Приложение Б].

Одно интересное дополнение Колосов сделал по поводу питания: «В поле на изыски в еде не разгонишься – крупы, макароны, тушенка. Если на маршрут ехали, а могли на него ехать с 9 утра до 9-10 вечера, то на маршрут брали еду. Часто использовался рыбный паштет, хлеб, помидоры. Иногда вода газированная. Самое любимое по еде – картофель. Когда надоедали макароны и крупы могли сходить к сельским жителям прикупить овощей или картошки» [Приложение Б].

Если говорить о финансировании кружка, то: «Финансировалось осуществлялось через хоздоговора (Могилевского областного музея) и университет. Благодаря этому покупалось необходимое оборудование, начиная с фотопленок и измерительных инструментов, заканчивая деньгами на питание. Денег не хватало на все, но сами не докладывали. Если сами что-то хотели, то сами и покупали» [Приложение Б].

Изменились так же и сроки проведения экспедиций. Я. Г. Риер сказал так: «Длительность была неделю через неделю и несколько подгрупп (группа дробилась)» [Приложение А].

Во времена А. В. Колосова система еще немного изменилась: «Тогда выезды осуществлялись по подгруппам. Группа делилась на подгруппы и каждая подгруппа ехала на 2 недели. Экспедиция длилась гораздо больше, чем сейчас и была возможность полтора или даже два месяца сидеть и обследовать памятники» [Приложение Б].

Такой подход для студентов был более комфортным, так как при Ионе исследования организовывались на месте сельхозработ. Как говорил Риер о своей первой экспедиции с Г. И. Ионе «Мы поехали в Быховский район, и жили в одной деревне, где прямо в саду были курганы». Такой подход не позволял проводить раскопки там, где было бы интересно студентам или Ионе, приходилось копать, где придется [Приложение Б].

Сохранилась методика предполагавшая выбор темы для исследования студентом, но, с изменением подхода выбора местности экспедиции круг тем для исследования студентов сузился, так как раскопки организовывались исходя из научных интересов Копытина, о чем говорил Риер: «Место поездки выбиралось из научных интересов Копытина». Так же, Риер отметил, что зачастую копали на Соже, так как это регион тесно связанный с научным интересом В. Ф. Копытина, изобилующий стоянками каменного века [Приложение А].

Эта же гипотеза подтверждается и Колосовым: «В феврале месяце пришел на кружок. У нас были ребята и с 1 курса, и со старших, особенно те, кто писал курсовые работы по археологии. Нам сразу дали темы для разработки, видимо методика такая была. Не сказать, что из личных интересов, вот, например, я был из района, и мне сразу дали тему, касающуюся моего района, что бы я собирал информацию и материалы» [Приложение Б].

Касательно времени проведения Риер сказал: «Копытин находил деньги и раскопки по учебному плану привязывал к кружку, в мае-сентябре – разведки, летом – копали». То есть, при Копытине стали планово проводится и археологические разведки. Еще одним интересным фактом было то, что некоторые студенты пропускали археологическую практику из-за того, что работали в стройотрядах. Однако, Копытин позже их все равно привлекал к работе «В сентябре собирались те, кто не ездил на практику а был в стройотряде и еще раз ехал на раскопки» [Приложение А].

В целом, практика студентов имела тесную связь с работой кружка, что говорит нам высказывание Риера: «Плановая практика совмещалась с кружком, но потом, кто хотел – приезжали обрабатывали материалы всю зиму, шифровали, рисовали, составляли графические материалы». От сюда же можно выяснить, чем занимался кружок в «не сезон» - они обрабатывали найденный материал [Приложение А].

По поводу работы в «не сезон» Колосов рассказал следующее: «В «не сезон» работали с материалами по своим темам, смотрели литературу. Если планировалась работа в районе – знакомились с районом, картами, с возможностями организации полевого лагеря в тех местах. Копытиным просматривалась литература по памятникам и создавались реестры. Потом в поле производилась проверка сведений по памятникам. Зима – это работа на перспективу, коллекция, и рисование материалов. Копытин ездил по архивам. Во время каникул Копытин брал отпуск, ездил в Институт истории и читал отчеты археологов, создавал реестры памятников, потом проводили ревизию памятников. Когда пришлось после смерти Копытина нужно заканчивать исследования, для того что бы все проверить уходил далеко не один день. Иногда данные могу быть разными и противоречивыми, и потом в поле надо это все проверять» [Приложение Б].

Камеральный этап проходил в отдельном кабинете, полученном В.Ф. Копытиным: «Был отдельный кабинет с длинным столом, кругом сумки, и девчонки на карачках шифровали» [Приложение А].

А. В. Колосов заострил внимание на других аспектах камерального этапа: «Кабинетный выглядел по-другому. Заседали там, где была археологическая лаборатория. В этом кабинете был музей – 410 (сейчас музей располагается в кабинете 404). Это была лаборатория и музей, где в стеклянных витринах были выставлены находки с памятников. Атмосфера и интерьер был другой. Сейчас он выглядит как офис, тогда выглядел как кабинет с целью учебно-воспитательной. Например, одна из стен была большой панорамой с изображением древних людей сидящих у очага. Была лента времени по которой можно было посмотреть особенности развития культуры человечества. Были изображения разных видов людей. Организованы были столы для работы. Все находки приносились туда и там обрабатывались материалы. Собственно, там же и создавали книги и отчеты Копытина. Там же, если мне не изменяет память, появился первый компьютер. Там царила своя атмосфера, люди собирались и обсуждали проблемы археологии региона, показывали результаты своих исследований» [Приложение Б].

Интересную информацию Я. Г. Риер рассказал об имеющемся у кружка оборудовании. При Ионе это был простейший набор из «лопат, кисточек и прочего», при Копытине набор немного изменился: «Кружок располагал необходимым оборудованием (лопаты, кисточки и т.д), первый нивелир для кружка нашли как раз Копытин и я. До этого нивелир брался у географов. Металлоискателей не было и в помине, но они ему и не нужны были, он занимался каменным веком. Дорогой металлоискатель был приобретен уже Марзалюком. До этого был привлечен какой-то копатель, у которого металлоискатель брали на экспедицию» [Приложение А].

Бывали случаи, когда провести раскопки не было возможности, тогда, кружковцы просто старались собрать все, что лежит на земле, так называемый подъемный материал. Я. Г. Риер описал это так: «Если нельзя было делать раскопки, собирали подъемный материал» [Приложение А].

Методы проведения экспедиции и камерального этапа, по словам Риера особо не отличались от современных: «Методики работы в экспедиции ничем не отличались от современных. У него уже был открытый лист, документы нужно был практически те же» [Приложение А].

Колосов сравнил эти этапы с современностью, и отличия все же есть: «Экспедиция в методологическом плане отличалась от современной из-за больших возможностей технологий используемых в процессе археологических работ. Например, когда мы в поле исследовали или открывали памятники, мы работали с топографическими картами, без них никак было и делали привязки по карте распечатанной на листе бумаги. Сейчас, когда мы в поле выезжаем, мы используем GPS технологию и сравнивая с работой по картам, это конечно небо и земля, карты дают менее точную привязку чем GPS. Съемку плана можем теперь проводить с помощью GPS навигации. Тогда это все делалось вручную, но зато была романтика. Было как-то интересно. Но в целом, конечно, похоже на современную». Касательно кабинетного этапа, Колосов высказался так: «Сам процесс обработки не изменился только с точки зрения методики: ранжирования по группам, материалам изготовления, но взгляды на интерпретацию и сам источник, конечно же изменились, требования стали более выше. Но принципы работы с материалом: первичная обработка, чистка, консервация остались теми же» [Приложение Б].

Так же разнообразились формы использования полученного материала, как сказал А. В. Колосов: «Были конференции на кафедре, круглые столы. Были археологические выставки. Хотя, при Копытине их и не припоминаю, но в областном музее используются материалы Копытина, в экспозиции использовались. Сейчас это стало более популярным. Стали свои научные достижения рекламировать и пиарить. Мы еще по районам ездили, была подвижная выставка. В районные музеи ездили, помогали с экспозицией, плюс материалы, полученные на районе, передавались туда же» [Приложение Б].

Важным моментом является то, что В. Ф. Копытин стал больше популяризировать кружок и археологию среди молодежи. Колосов рассказал, что: «Кружок рекламировали объявлением в начале года и все, больше ничего особо не было, не пропагандировали. Мы сами знали, что есть на факультете. Те, кто бывали на экспедициях сами приходили в кружок. На каждом шагу, приходите «в кружок» никто не говорил. В школах агитировали прийти посмотреть. Мы тоже приходили с презентациями. При Копытине тоже по школам ходили, лекции там читали, по проблемам археологии, по проблемам истории. Экскурсии школьникам в лаборатории устраивали. Туда приходили делегации в случае мероприятия, Копытин всегда рассказывал о лаборатории, о ее работе, о находках, показывали их» [Приложение Б].

Достаточно интересную позицию Копытин занимал в плане работы студентов внутри кружка над их исследованиями. Как вспоминает А. В. Колосов: «Была такая вот парадигма, если тебе интересно ты будешь этим заниматься, а если нет, никто заставлять не будет. У Копытина вообще был принцип, однажды у него брали интервью и спросили, что для вас главное в воспитании подрастающего поколения? И такая вот прозвучала фраза: «Кто-то считает, что ученик, это сосуд который нужно заполнить, я считаю, что это искра, которую нужно зажечь». В дополнение отметим: «Он не принуждал даже на кружке, что вы должны заниматься этим, этим и этим, а давал определенный вид работ, который предусматривал с твоей стороны поиск материала и работу с ним. Если ты способен был работать, ты работал, если ты загорелся этим, то значит загорелся» [Приложение Б].

На этот счет Колосов привел свой личный пример: «Я загорелся только к третьему курсу благодаря той теме, которую дал Копытин. Летом как-то самому захотелось рассмотреть памятники археологии своего родного города Черикова. Я знал по публикациям что есть, и с Копытиным на экспедиции видел, как выглядят стоянки, курганы. И мне просто очень захотелось посмотреть, как эти памятники выглядят возле моего родного города. И вот на 3 курсе я обнаружил два новых памятника. Показал материал Копытину, он сказал, что да, действительно новые, и это, конечно, вдохновило. Это вдохновило так, что в конечно итоге я писал дипломную работу по археологическим памятникам Чериковского района на собственных материалах. У меня была возможность проведения раскопок, я получил открытый лист. Мне было интересно, за этими памятниками последовали еще памятники, мне было интересно, с чем имею дело. Копытин помогал советами, помогал литературой, приносил вырезки и студентам, и преподавателям, причем необязательно по археологии, если это было интересно преподавателю, и этого не было в библиотеке, он мог поделиться» [Приложение Б].

Касательно внутренней иерархии внутри кружка, то ее по факту, не было. Колосов вспоминает это так: «Иерархии в кружке особо не было, но те, кто кружковцы – в поле были лаборантами. Копытин мог оставить на меня часть студентов на съемку плана, на другого кружковца –еще что-нибудь. Это упрощало работу на памятниках. Но сказать, что кто был главнее всех главных - не было, было равноправие. Хотя, для студентов первого курса мы всегда были повыше. Иерархии по типу заместитель, председатель - не было. Списки кружка были, но старост в нем никаких не было. Ну и конечно, нашим начальником был Копытин В. Ф.». Из воспоминаний других преподавателей, Копытина еще называли «шефом» [Приложение Б].

По вопросу того, что бы Я. Г. Риеру или А. В. Колосову хотелось бы изменить, был получен достаточно четкий ответ: «ничего».

Если сравнивать методики работы кружка Копытина и Центра первобытной археологии, то Колосов высказался так: «Принцип работы в Центре первобытной археологии примерно такой же, как в кружке Копытина. Но вектор работы поменялся. Упор делается на материал, на научно – методическую работу, теоретическую, а раньше больше на полевые исследования. Сейчас возможностей, по крайней мере у меня, меньше. Но упор делается на материал, коллекции очень большие, материалы нужно обработать и ввести в научный оборот, сделать более обширный материал» [Приложение Б].

Отдельной заслугой В. Ф. Копытина перед археологической наукой института Риер считает создание музея, лаборатории и склада: «Копытин создал и музей, и лабораторию, склад тоже его заслуга – затем Колосова А.В.» [Приложение А].

Подводя итоги, следует отметить что работа студентов в кружке имела следующую структуру:

1) Каждый студент получает тему для разработки. Он изучает литературу по теме, а затем с материалом выступает на какой-либо конференции.

2) Затем студент обучается археологии на практике: технике ведения полевых работ и обработке найденного материала.

3) После того, как преподаватель, несколько раз проверил твои навыки, студент начинает делать все самостоятельно. Затем кружковцы сами начинают помогать молодым студентам на практике с техникой работы на раскопе и обработке материала.

Такая методика работы имеет большой плюс, в виде того, что студенту предоставляется самостоятельность и он может раскрыть свой исследовательский потенциал. Так же кружок не ограничивал студентов в получении практического опыта: иногда раскопки проводились все лето и начало осени. При этом всем, руководство кружка старалось сделать пребывание в экспедиции как можно более комфортным.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги, следует отметить что мы достигли всех поставленных задач. Кружок был тем местом, где заинтересованные студенты могли раскрыть свой исследовательский потенциал и в будущем стать учеными с большой буквы, как и произошло с не малым количеством кружковцев, например: А. В. Колосов, В. П. Ксензов, О. Л. Липницкая, В. Е. Кудряшов, И. Н. Езепенко, А.А. Седин, И.А. Марзалюк.

Для этого в кружке создавались все возможные условия, была выработана методика организации работы со студентами. В. Ф. Копытин даже в не самое просто время мог получать деньги и оборудование для работы своего кружка и комфортного быта в экспедиции его кружковцев. Финансировался кружок в основном за счет двух источников: хоздоговоров и денег, полученных от университета.

К экспедициям отношение было крайне серьезным: подготовка начиналась обычно в конце февраля – начале марта, а сама экспедиция, как правило, летом – начале осени. Все продумывалось до мелочей, начиная вопросами питания и заканчивая необходимым оборудованием и проверкой его целостности.

Работа внутри кружка организовывалась следующим образом: каждый студент получал свою тему для исследования, затем нарабатывал по ней теоретический материал, изучал литературу. Выбор темы принадлежал студентам только при управлении кружком Г. И. Ионе, при руководстве В. Ф, Копытина тема выбиралась из его научных интересов. После этого кружковцы уже попадали в экспедицию, где В. Ф. Копытин охотно обучал студентов работе в поле, а затем и обработке материалов.

На каждой экспедиции помимо кружковцев присутствовали и студенты первокурсники, так как археологическая практика являлась обязательной частью обучения. Хотя, так же следует отметить, что при Ионе в университете не было обязательной археологической практики, поэтому для раскопок забирали студентов с практики сельскохозяйственной.

Результаты работы кружка внесли серьезный вклад в развитие археологической науки и исследований, в особенности территории Могилевской области.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Археологическая лаборатория имени В. Ф. Копытина [электронный ресурс] // Могилевский государственный университет имени А.А. Кулешова. – Режим доступа: https://iff.msu.by/index.php/kafedry/kafedra-arkheologii-i-spetsialnykh-istoricheskikh-distsiplin/nauchnaya-rabota/arkheologicheskaya-laboratoriya-imeni-v-f-kopytina. – Дата доступа : 20.11.2022.

2. Гістарычны факультэт. Да 75-годдзя ўтварэння / [рэдкал.: У.В. Барысенка [і інш.]. – Магілёў : МДУ імя А. А. Куляшова, 2010. – 244 с.

3. Дзмітрачкоў, П. Ф. Няўрымслівы даследчык беларускай мінуўшчыны / П. Ф. Дзмітрачкоў, І. А. Марзалюк // Беларускі гістарычны часопіс. – 2003. – № 5. – С. 45–46.

4. Довнар, В. М. Первые шаги Могилевской археологической школы / В. М. Довнар // Студенческая наука: Материалы региональной научно-практической конференции студентов вузов. –2004. – С. 98–100.

5. Институт истории НАН Беларуси, 1929–2009 / А.А. Коваленя [и др.]; Национальная академия наук Беларуси, Институт истории. – Минск : Беларуская навука, 2009. – 627 с.

6. Колосов, А. В. Непревзойденный талант [к 75-летию со дня рождения В.Ф. Копытина] / А. В. Колосов // Універсітэцкі веснік. – 2017. – № 1. – С. 1.

7. Корзенко, Г. В. Историки Беларуси в начале XXI столетия : биобиблиографический справочник / Г.В. Корзенко. – Минск : Беларуская наука, 2007. – 470 с.

8. Маркович, Л. Копытин В.Ф. – один из исследователей города Могилева и его окрестностей / Л. Маркович // Гісторыя Магілёва: мінулае і сучаснасць: зб. навук. прац удзельнікаў Трэццяй Міжнароднай навуковай канферэнцы і «Гісторыя Магілёва: мінулае і сучаснасць» (Магілёў, 22-23 мая 2003 г.). – Магілёў, 2003. – С. 4–9.

9. Риер, Яков Григорьевич // Институт истории Национальной академии наук Беларуси в лицах (1929–2008): биобиблиогр. справ. / Корзенко Г.В. [и др.]. – Минск, 2008. – С. 318.

10. Центр первобытной археологии [электронный ресурс] // Могилевский государственный университет имени А.А. Кулешова. – Режим доступа : https://iff.msu.by/index.php/home/nauchnaya-rabota/tsentry-i-laboratorii/tsentr-pervobytnoj-arkheologii. – Дата доступа : 21.11.2022.

ПРИЛОЖЕНИЕ А

Воспоминания Я. Г. Риера

Кружок этот создался где-то к концу 1965 года, как раз я тогда поступил на 1 курс, и у нас тогда работал преподавателем археологии и истории древнего мира Гавриил Иосифович Ионе. Вот он был сам археолог по профессии, приехал с Северного Кавказа. И вот тогда он организовал нашу первую экспедицию, тогда это делалось вовремя сельхозработ. Тогда это делалось на долго, на месяц или больше. Мы поехали в Быховский район, и жили в одной деревне, где прямо в саду были курганы. И он решил совместить нашу работу в поле с археологической практикой. Какую-то часть студентов забирал, мы копали эти курганы, периодически меняясь. А приехав, он решил создать кружок, и мы все (около 20 человек) все в него записались.

Но ко второму курсу, по сути, осталось только два человека – я и Копытин. Мы получили свои темы для работы, и занимались ими в кружке, проводили разведки, обсуждали доклады, тогда еще система была такая – всесоюзные конференции. Мы дважды или трижды ездили на такую конференцию в МГУ в Москву, где собирались студенты археологи со всего советского союза. Потом появились и региональные, в Ленинград еще ездили. Потом и в Могилеве на базе пединститута такие конференции проводились. Такая вот система была, кружок продолжал работать.

Ионе был руководителем, создавалась основа для музея. Темы определенные еще в кружке, получили продолжение в научной деятельности и Копытина, и Риера. При Ионе кружок был популярен. Никаких бумаг не велось, никаких списков не было, кто хотел – тот и ходил. Кому захотелось, тот взял себе какую-нибудь тему и работал над ней. Никого в кружке не держали. Первокурсники часто вступали в кружок после практики, а потом отсеиваются, потому что там надо заниматься черновой работой (камеральной).

После того как Ионе ушел, Копытин взял на себя эту работу, он был энтузиастом и умелым организатором. При нем кружок стал работать достаточно структурированно. Были планы, стали проводится конференции, он выдавал темы, и это продолжалось, пока он был жив, а потом кружок продолжили его ученики – Колосов, Марзалюк, Авласович, сестры Шутковы. Копытин создал и музей, и лабораторию. Развитие кружка продолжили Колосов (Центр первобытной археологии) и Авласович. Даже финансирование какое-то есть, гранты какие-то используются.

Экспедиции Ионе особо не организовывал, у него даже не было открытого листа. Где захотели, там и копнули. А дальше искали по литературе, он давал советы. Структура у кружка появилась именно при Копытине. Копытин искал деньги, оформлял все, организовывал студентов по сбору материалов для транспортизации памятников.

В 70 году Копытин и Риер провели первую в Беларуси совместную экспедицию. Копытин находил деньги и раскопки по учебному плану привязывал к кружку, в мае-сентябре – разведки, летом – копали. В «не сезон» по началу ничем не занимались. Чем-то занимались, но все было сугубо индивидуально. Ионе подсказывали книжки и авторов, поднимали эрудицию. На старших курсах Риер и Копытин ездили вместе с молодыми студентами копать. При Копытине археологическая практика уже вошла в учебный план и выезды осуществлялись летом (и в рамках кружка, и в рамках практики), а не на полевых осенних работах, как при Ионе. В сентябре собирались те, кто не ездил на практику, а был в стройотряде и еще раз ехал на раскопки. Плановая практика совмещалась с кружком, но потом, кто хотел приезжали обрабатывали материалы всю зиму, шифровали, рисовали, составляли графические материалы. Иногда Риер приезжал в качестве консультанта. Место поездки выбиралось из научных интересов Копытина. Длительность была неделю через неделю и несколько подгрупп (группа дробилась). Копал часто на Соже. Методики работы в экспедиции ничем не отличались от современных. У него уже был открытый лист, документы нужно был практически те же. Если нельзя было делать раскопки, собирали подъемный материал. Кружок располагал простейшим оборудованием (лопаты, кисточки и т.д), первый нивелир для кружка нашли как раз Копытин и Риер. До этого нивелир брался у географов. Металлоискателей не было и в помине, но они ему и не нужны были, он занимался каменным веком. Дорогой металлоискатель был приобретен уже марзалюком, до этого был привлечен какой-то копатель, у которого металлоискатель брали на экспедицию. При Марзалюке появились разноплановые экспедиции (Колосов – кам. Век, Марзалюк и Авласович – средневековье).

Склад и лаборатория – заслуга Копытина, затем Колосова. Финансировалось университетом. Деньги были проблемой, но Копытин даже выбил машину и полевую кухню. Появились палатки и спальные мешки. Получить это было все очень сложно. Из еды – получал даже тушенку, а в советское время тушенка – только на складах, только централизованно. Камеральный этап проходил так же, как и сейчас. Был отдельный кабинет, кругом сумки, и девчонки на карачках шифровали. Результаты исследований – в отчеты, курсовые, статьи, публикации.

Самые яркие воспоминания – конференции в Москве. На практике за работой следили. Деканат освобождал для помощи Ионе. Условия иногда были дикими – однажды ночевали в сентябре в недостроенном фельдшерском пункте практически без окон, было очень холодно.

ПРИЛОЖЕНИЕ Б

Воспоминания А. В. Колосова

В кружок попал по своей воле, добровольно. На первом курсе, когда поступил на факультет в 1996 году, мы знали о преподавателях и о том, насколько они серьезные, как относятся к студентам, к предмету своему. Знали о Копытине В. Ф., как о очень строгом преподавателе, знали о том, что есть археологический кружок. В сентябре месяце, когда только начались занятия нас сразу предупредили, том, что студентам до первой сессии не беспокоится, о том, что записаться в кружок сразу не выйдет. Во втором семестре я пришел в археологический кружок, у меня были сомнения, я не скажу, что прямо вот шел с мыслью, что хочу стать археологом, но чувство, что стоит попробовать оно перебороло в конечном итоге. В феврале месяце пришел на кружок. У нас были ребята и с 1 курса, и со старших, особенно те, кто писал курсовые работы по археологии. Нам сразу дали темы для разработки, видимо методика такая была. Не сказать, что из личных интересов, вот, например, я был из района, и мне сразу дали тему касающуюся моего района, что бы я собирал информацию и материалы. Собственно, когда в апреле была конференция, молодой науки еще не было, была внутрекафедральная конференция и мы каждый выступали с теми материалами, которые собирали. Не скажу, что все ребята, которые приходили в кружок потом все шли с 1 по 5 курс, кто-то отсеивался, у кого-то пропадал интерес, появлялся интерес к другим областям знаний. Но в любом случае, это создавало базу, если ты заинтересуешься темой, ты накапливаешь материал и источники. Потом были экспедиции где мы знакомились с тем как археологи вели свои исследования. Первый мой выезд был не с Копытиным, а с Подгурским Петром Николаевичем, он тогда в музее работал.

Осенью на втором курсе уже начались поездки с Копытиным, он тогда делал археологическую карту района. Кричевский был район, потом в Климовичский ездили, Славгородский он заканчивал. В общем, ездили по районам, смотрели как работают в поле, осваивали методику работы на археологических памятниках. Следующий шаг, который делался на кружке это работа с материалом. В.Ф. показывал нам как работать с находками, затем, проверив 1-2 раза, если находил ошибки, то показывал нам их, а дальше мы работали с материалом самостоятельно.

Кружок рекламировали объявлением в начале года и все, больше ничего особо не было, не пропагандировали. Мы сами знали, что есть на факультете. Те, кто бывали на экспедициях сами приходили в кружок. На каждом шагу «приходите в кружок» никто не говорил. Была такая вот парадигма, если тебе интересно, ты будешь этим заниматься, а если нет, никто заставлять не будет. У Копытина вообще был принцип, однажды у него брали интервью и спросили, что для вас главное в воспитании подрастающего поколения? И такая вот прозвучала фраза: «Кто-то считает, что ученик, это сосуд который нужно заполнить, я считаю, что это искра, которую нужно зажечь»

Он не принуждал даже на кружке, что вы должны заниматься этим, этим и этим, а давал определенный вид работ, который предусматривал с твоей стороны поиск материала и работу с ним. Если ты способен был работать, ты работал, если ты загорелся этим, то значит загорелся.

Я загорелся только к третьему курсу благодаря той теме, которую дал Копытин. Летом как-то самому захотелось рассмотреть памятники археологии своего родного города Черикова. Я знал по публикациям что есть, и с Копытиным на экспедиции видел, как выглядят стоянки, курганы. И мне просто очень захотелось посмотреть, как эти памятники выглядят возле моего родного города. И вот на 3 курсе я обнаружил два новых памятника. Показал материал Копытину, он сказал, что да, действительно новые, и это, конечно, вдохновило. Это вдохновило так, что в конечно итоге я писал дипломную работу по археологическим памятникам Чериковского района на собственных материалах. У меня была возможность проведения раскопок, я получил открытый лист. Мне было интересно, за этими памятниками последовали еще памятники, мне было интересно, с чем имею дело. Копытин помогал советами, помогал литературой, приносил вырезки и студентам, и преподавателям, причем необязательно по археологии, если это было интересно преподавателю, и этого не было в библиотеке, он мог поделиться.

Место выбиралось из тех планов и тех научных исследований, которые проводил сам В.Ф. На тот момент это была подготовка свода памятников археологии могилевской области. Поэтому были четкие договоренности у университета с областным музеем, какие мы районы будем обследовать.

Подготовка начиналась по принципу «готовь сани с лета», они начиналась с ранней весны, с марта или даже февраля. Продумывалось оборудование, продумывалось, что конкретно с собой брать. По поводу людей – костяк кружковцев и первый курс. Называли нас еще тогда лаборантами.

Тогда выезды осуществлялись по подгруппам. Группа делилась на подгруппы, и каждая подгруппа ехала на 2 недели. Экспедиция длилась гораздо больше чем сейчас и была возможность полтора два месяца сидеть и обследовать памятники. И плюс еще ребята, которые были в кружке, в основном наша задача заключалась в том что бы оказывать помощь во время съемки плана, сбора и обработки материалов.

Экспедиция в методологическом плане отличалась от современной из-за больших возможностей технологий используемых в процессе археологических работ. Например, когда мы в поле исследовали или открывали памятники, мы работали с топографическими картами, без них никак было и делали привязки по карте распечатанной на листе бумаги. Сейчас, когда мы в поле выезжаем, мы используем GPS технологию и сравнивая с работой по картам, это конечно небо и земля, карты дают менее точную привязку чем GPS. Съемку плана можем теперь проводить с помощью GPS навигации. Тогда это все делалось вручную, но зато была романтика. Было как-то интересно. Но в целом, конечно, похоже на современную.

Но возможностей у археологов стало больше, а практик меньше, из-за сокращения финансирования. Финансировалось через хоздоговора (Могилевского областного музея) и университета. Благодаря этому покупалось необходимое оборудование, начиная с фотопленок и измерительных инструментов, заканчивая деньгами на питание. Денег не хватало на все, но сами не докладывали. Если сами что-то хотели, то сами и покупали.

В поле на изыски в еде не разгонишься – крупы, макароны, тушенка. Если на маршрут ехали, а могли на него ехать с 9 утра до 9-10 вечера, то на маршрут брали еду. Часто использовался рыбный паштет, хлеб, помидоры. Иногда вода газированная. Самое любимое по еде – картофель. Когда надоедали макароны и крупы могли сходить к сельским жителям прикупить овощей или картошки.

Копытин делал все возможное по оборудованию, делал ставку на людей. Экспедиция продумывалась до подробностей, думали про обустройство быта. Проверяли палатки, спальники в каком состоянии. Хорошо помню 1996 – 2000, всегда подкупали спальники и палатки. Все это не вечное, и моральный и физический износ учитывался. Потом появилась полевая кухня, которую ему подарили летчики. Губернатор Батура подарил машину – уазик и прицеп. До этого ездили на ГАЗ 66. Он часто ломался и в итоге его списали. Зверская была машина – металлический пол и лавки и огромный военный прицеп для оборудования. Бытовые проблемы четко решались, что бы было комфортно и оставить хорошее впечатление у студентов. Никто на это особо не жаловался. Комары досаждали, была примета «сосна цветет - прячься». Все измерительные приборы – рейки, метки, компасы, старались брать только актуальное для экспедиции. Ехали на разведки – лишнего не брали. Нужна была рулетка, рейка, вот это и брали. Более сложные инструменты типа нивелира, если понимали, что он нам не надо был, то и не трогали.

Кабинетный выглядел по-другому. Заседали там, где была археологическая лаборатория. В этом кабинете был музей – 410 (сейчас музей располагается в кабинете 404). Это была лаборатория и музей, где в стеклянных витринах были выставлены находки с памятников. Атмосфера и интерьер был другой. Сейчас он выглядит как офис, тогда выглядел как кабинет с целью учебно-воспитательной. Например, одна из стен была большой панорамой с изображением древних людей сидящих у очага. Была лента времени по которой можно было посмотреть особенности развития культуры человечества. Были изображения разных видов людей. Организованы были столы для работы. Все находки приносились туда и там обрабатывались материалы. Собственно, там же и создавали книги и отчеты Копытина. Там же, если мне не изменяет память, появился первый компьютер. Там царила своя атмосфера, люди собирались и обсуждали проблемы археологии региона, показывали результаты своих исследований

Сам процесс обработки не изменился только с точки зрения методики: ранжирования по группам, материалам изготовления, но взгляды на интерпретацию и сам источник, конечно же изменились, требования стали более выше. Но принципы работы с материалом: первичная обработка, чистка, консервация остались теми же. Материалы, полученные на разведках, в университете чистились, шифровались, обрабатывались, а затем передавались в областной музей вместе с отчетом о проделанной работе. В.Ф Выпустил монографии по этим исследованиям.

В «не сезон» работали с материалами по своим темам, смотрели литературу. Если планировалась работа в районе – знакомились с районом, картами, с возможностями организации полевого лагеря в тех местах. Копытиным просматривалась литература по памятникам и создавались реестры. Потом в поле производилась проверка сведений по памятникам. Зима – это работа на перспективу, коллекция, и рисование материалов. Копытин ездил по архивам. Во время каникул В. Ф. брал отпуск, ездил в Институт истории и читал отчеты археологов, создавал реестры памятников, потом проводили ревизию памятников. Когда пришлось после смерти Копытина нужно заканчивать исследования, для того что бы все проверить уходил далеко не один день. Иногда данные могу быть разными и противоречивыми, и потом в поле надо это все проверять

При поездке в поле должна была быть цель, и вот цели ставились, обследовать памятники археологии, составить свод, сделать археологическую карту. Ставились задачи, например, составить реестр, провести ревизию этого реестра, собрать материалы и так далее.

В кружке все нравилось, с Копытиным было всегда интересно. На 1 курсе боялись, человек был серьезный и требовательный, но к людям был человечный. Люди у него всегда были на первом месте. Нам было интересно. Я даже после окончания вуза приезжал сюда и напросился в последнюю экспедицию у Копытина.

Принцип работы в Центре первобытной археологии примерно такой же, как в кружке Копытина. Но вектор работы поменялся. Упор делается на материал, на научно – методическую работу, теоретическую, а раньше больше на полевые исследования. Сейчас возможностей, по крайней мере у меня, меньше. Но упор делается на материал, коллекции очень большие, материалы нужно обработать и ввести в научный оборот, сделать более обширный материал.

Иерархии в кружке особо не было, но тех, кто кружковцы – в поле были лаборантами. Копытин мог оставить на меня часть студентов на съемку плана, на другого кружковца – еще что-нибудь. Это упрощало работу на памятниках. Но сказать, что кто был главнее всех главных не было, было равноправие. Хотя, для студентов первого курса мы всегда были повыше. Иерархии по типу заместитель, председатель - не было. Списки кружка были, но старост в нем никаких не было.

Были конференции на кафедре, круглые столы. Были археологически выставки. Хотя при Копытине их и не припоминаю, но в областном музее используются материалы Копытина, в экспозиции использовались. Сейчас это стало более популярным. Стали это (свои научные исследования) рекламировать и пиарить. Мы еще по районам ездили, была подвижная выставка. В районные музеи ездили, помогали с экспозицией, плюс материалы, полученные на районе передавались туда же.

В школах агитировали прийти посмотреть. Мы тоже приходили с презентациями. При Копытине тоже по школам ходили, лекции там читали, по проблемам археологии, по проблемам истории. Экскурсии школьникам в лаборатории устраивали (410). Туда приходили делегации в случае мероприятия, В.Ф всегда рассказывал о лаборатории о ее работе, о находках, показывали их.

Интересное было, ездили целый день по памятникам, ничего не нашли. Под вечер, возвращаясь обратно, студенты оживились, скоро в лагерь. В последний момент решили заехать в одни из населенных пунктов. Выяснилось, что один из памятников закатали в асфальт. Но вдруг женщина, у которой мы спрашивали, вдруг говорит, которой мы фото показывали, говорит есть такое на поле. Приехали, точно, курган. А за этим курганом еще курган. По итогу там оказалось более 60 памятников. На подъезде к памятнику еще один могильник нашли. Студенты приуныли.

ПРИЛОЖЕНИЕ В

Опросник членов археологического кружка.

1) Был ли кружок популярен? Как привлекали туда студентов?

2) Как организовывалась экспедиция? Как отбиралась группа для раскопок? Как выбиралось место, куда вы поедите?

3) Как вам кажется, отличалась ли экспедиция в те времена от современной?

4) Каким оборудованием располагал университет для раскопок? Каким оборудованием до сих пор пользуются, а от какого отказались?

5) Сколько могла длится экспедиция? Она кем-либо финансировалась?

6) Что происходило с результатами раскопок?

7) Как выглядит кабинетный этап? Как он отличался от современного?

8) Были ли выступления с результатами исследований? Кем использовалась данная информация? Куда заносилась?

9) Чем занимался кружок в «не сезон» (например, зимой)?

10) Какое ваше самое яркое воспоминание, связанное с археологической экспедицией?

11) Когда вы попали в кружок и как это произошло?

12) Кто тогда управлял кружком? Чем он вам запомнился?

13) Сколько лет вы ходили на раскопки?

14) Что бы вы хотели изменить в работе археологического кружка?

15) Чему вас научил кружок?

Дополнительные вопросы для Колосова:

1) Когда вы стали руководителем кружка, что вы изменили?

2) Что вам дало руководство кружком?

3) Ваши основные функции как руководителя кружка?