XXIII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
О чём говорят числа в романе Е.Замятина «Мы»
Автор работы награжден дипломом победителя II степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
Роман «Мы» попал в поле моего зрения по рекомендации преподавателя в рамках рассмотрения двух антиутопий: антиутопии Достоевского, где представлен мир, в котором каждый возомнил о себе, что он «право имеет», мир, заражённый «трихнинами» индивидуализма, и книги Е.Замятина, показавшей мир-антитезу, где нет места индивидуализму, так как больше нет индивидуумов , где на смену «Я» пришло новое человеческое образование – «Мы».
Роман произвёл на меня сильное впечатление, поэтому и стал объектом моего исследования. Кроме него объектом исследования стали критические работы, посвящённые книге Е.Замятина «Мы».
Роман Е.Замятина - это роман о будущем, и сам он как шифровка, посланная нам потомками. Смысл послания закодирован. Приёмы кодирования, которые от лица жителей далёкого примерно XXXII столетия использует писатель, - символика цвета , символика чисел. Последнее стало предметом нашего исследования. Цель работы – расшифровать смыслы, вложенные автором в числа, заполняющие пространство романа. Но для этого сначала была поставлена задача - изучить существующие в критике мнения по данному вопросу и после этого , по возможности, предложить своё.
Споры о романе «Мы»
Споры о романе велись и ведутся по разным вопросам. Например, о том, что за общество послужило прототипом для замятинского Единого Государства.
Ефим Зозуля увидел в книге Замятина "сатирический гротеск, издевающийся над рационализацией, широко применяемой нашим социалистическим строительством". А. Вронскийсчитал, что "Замятин создал памфлет, относящийся не к коммунизму, а к государственному бисмарковскому, реакционному социализму. Недаром он перенес ….в роман главнейшие черты Лондона". Критик В.Шохина тоже увидела образ Лондона, но объяснение дала другое: “… роман "Мы" Замятин задумал ещё в 1916 г., во время пребывания в Англии. Он привёз на родину увлечение социальной фантастикой Уэллса и две повести, описывающие чопорную регламентированность английской жизни. В одной из них викарий сочиняет "Завет принудительного спасения", который очень напоминает жизненный устав Д-503, героя "Мы", только с тем существенным отличием, что последний не сам его для себя сочинил. "
Некоторым критикам вообще кажется, что роман Замятина следует рассматривать не только как политичеcкое предупреждение, но и как участие в литературной борьбе, с новыми , набирающими силу принципами РАПП.
Не может дать критика исчерпывающего ответа и на вопрос о жанре произведения. "... это во многом лирический роман, в центре которого судьба человека...", - пишет В. Акимов в статье "Человек и единое государство". А по мнению немецкого исследователя Н. Франца, «роман "Мы" может быть охарактеризован и как конкретная политическая сатира».
Неоднозначен подход критиков к стилю замятинского романа. " ... в "Мы" - всё замкнуто, расчислено, взвешено, линейно. Вещи приподняты на строго вычисленную высоту. Кристаллически аккуратный мир, обведённый зелёной стеной, обведённые серыми линиями юниф (uniform) люди и сломанные кристаллики их речей - это реализация замятинского орнамента, замятинских "боковых" слов. Инерция стиля вызвала фантастику. Поэтому она убедительна до физиологического ощущения”, - читаем cлова Ю. Тынянова.
Совсем другой взгляд у К. Чуковского: "Ой, как скучно, и претенциозно, и ничтожно ... Ни одного живого места… Один и тот же приём: все герои говорят неоконченными фразами, неврастенически, он очень хочет быть нервным, а сам - бревно. И всё старается сказать не по-людски…: "её обклеили улыбкой". Ему кажется, что это очень утончённо. … Ненавидит расписание, а сам только по этому расписанию и пишет…”.
Споры вызывают и отдельные cтилистические решения автора романа. По мнению исследователя К. Проффера, "цвет антиутопии - не красный и не белый, а пламенно золотой. Это психоаналитическое золото - цвет тайны, глубины, излишества, безумия, сокровенности - "золотой запас личности".
Не совсем согласен с ним Л. Геллер: "Один из критиков, например, cвязывает жёлтый цвет с идеей животворящего солнца; по его мысли образ жёлто-золотого Солнца - символ иррационального в человеке, иррационального, которое рвётся из оков логики и подчинения Единому Государству. … Но … в романе можно найти примеры обратного: все официальные надписи в городе сделаны золотыми буквами, на груди все граждане носят золотые бляхи с номерами, золотое солнце красуется на золотом красном знамени".
Таким образом, мы видим, что замятинский роман вызвал бурные споры в критике , и мы, как бы принимая правила игры, тоже решили включиться в общую полемику.
О чём говорят числа в романе Е.Замятина «Мы».
Тема полемики - «Символика чисел в романе Замятина «Мы»». Наш оппонент - Н.Струве, автор одноимённой статьи. Для Н.Струве «ключевой шифр романа - число 13». Это число «с древнейших времён означает динамическое неблагополучие... , оно эксцентрический элемент, отделённый от общего порядка и от естественных ритмов вселенной. Оно восстаёт против общих законов во имя личности…», - пишет Н.Струве. Далее в статье даются ссылки на Новый Завет, где в Откровении святого Иоанна Богослова именно в 13-й главе появляется зверь - государство, восставшее против Церкви. Число же Церкви 12: «двадцать четыре престола, а на престолах … двадцать четыре старца», «было 144 тысячи из всех колен сынов Израилевых ; из колена Иудина ... 12 тысяч, из колена Рувимова ... 12 тысяч…»; « ... великий город, святой Иерусалим ... имеет 12 ворот и на них 12 ангелов...» и т.д. «У Замятина, - отмечает автор, - число 13 вступает в борьбу с устоявшимся богом-государством». Анализом числовой символики Н. Струве доказывает эти выводы: « В 13-й записи Д-503 читаем, что встреча с I-330 назначена на 11.47 (в сумме - опять же 13). Через 13 минут будет полдень, время начала работы, но впервые он подчинится воле своей возлюбленной и не пойдет».
В данном вопросе мы абсолютно согласны с автором статьи и также за основу своего исследования приняли противостояние чисел 12 и 13. « Число 13, - пишет Струве, - входит в построение романа: им отсчитывается ход действия». Мы согласны с этой мыслью, но нам кажется, что критик не совсем удачно начинает отсчёт глав с 1 по 13, с 14 по 26, с 27 по 39 и 40-ю главу берёт как заключение. Во-первых, 13-я глава есть 13 глава, где бы она ни стояла, замыкая «чёртову дюжину» записей или находясь в середине. В ней герой совершает не одно, как пишет Н.Струве, преступление («подчинится воле своей возлюбленной и не пойдёт» на работу), а четыре: не пойдёт на работу, возьмёт фальшивые справки у врача, во внеурочное время использует право штор и не заявит об этом в Бюро Хранителей. Эту главу по праву можно было бы назвать словами: «Падший ангел». Во-вторых, открытое выступление заговорщиков в День Единогласия описывается не в 26 главе, как отмечено у Н.Струве, а в 25-й, то есть через 12 глав от начала второй группы записей, а это нарушает логику предложенной схемы. В-третьих, описанный в 39-й главе разговор с учёным не выглядит кульминацией происходящих в тот момент в романе событий. Кульминацией можно считать выбор, сделанный героем между Операцией и как следствие безмятежным счастьем, и I с её непредсказуемой , а потому жутковатой и гибельной для героя любовью.
Мы бы предложили разбить главы следующим образом : 1 - вступление, 2-14, 15-27, 28-40. Как в таком случае выстраивается логическая цепочка. В 14 главе подводится итог первой трети описанного в романе: «Она отняла у меня
R. Она отняла у меня О. И всё-таки, и всё-таки». Распался их треугольник, разрушилась «семья». Это означает для героя разрушение привычной плоскости, разрушение привычной жизни, начало разрушения прежнего Д-503.
В следующей итоговой главе - 27-й - герой уже, немного-немало , на митинге за Зелёной Cтеной. Мы слышим его крик: «…надо всем сойти с ума!»
И, наконец, последние 13 глав. Счастье явно пошло на спад, всё закрутилось вокруг захвата Интеграла, после провала - разрыв с I, а это уже в какой-то мере предопределяет дальнейшее развитие событий, вплоть до последней 40 главы; где мы видим прежнего Д-503, уверенного в победе «мы», «потому что разум должен победить».
Ещё хотелось бы коснуться имён действующих лиц романа, так как в их состав тоже входят числа. Нет сомнения в расшифровке таких из них, как R-13 или S - 4711 (4+7+1+1=13). Сложнее, например, с О-30. Думаем, что задача буквы «О» и цифры «0» в данном случае - подчеркнуть округлость О: внешне она «вся из окружностей», ум у неё «круглый» и характер такой же, мягкий, женственный, сглаживающий углы их взаимоотношений с Д-503. И лишь доставшаяся ей от 13 цифра 3 может намекать, к чему окажется ближе О в своём выборе. Такое, «неполноценное» 13 в её случае может объясняться тем, почему она оказалась по одну сторону с бунтовщиками за Зелёной Стеной: это были не выстраданные взгляды и идеи, решения, подсказанные не сознанием, а подсознанием, инстинктом, - уйти из Единого Государства, чтобы спасти будущего ребёнка.
Теперь, что касается главных героев. Д у Н.Струве «принадлежит» числу 13: буква Д - пятая в русском алфавите... соединяется с числами 5,0,3 и получается 13.Однако у жителей Единого Государства в именах есть и латинские буквы (S, I, R ). И если мы предположим, что таковой является и Д в имени главного героя, то подсчеты будут следующими: 4 (номер буквы Д в латинском алфавите)+5+0+3=12. Думаем, что выбор буквы был продуман автором, чтобы расшифровка имени героя вела и к 12, и к 13.
Действительно, нельзя однозначно отнести Д-503 к 13. Весь роман - это борьба героя с собой, с «тринадцатью» в себе, и заканчивается эта борьба поражением «13-ти»: герой решает всё рассказать о заговоре против Единого Государства, а в конце наблюдает пытку своей возлюбленной и её единомышленников. Но нельзя также отнести его целиком и к
12-ти, так как, ослепленный, опьяненный I, влекомый своим чувством к ней, он всё-таки доходит почти до последней черты. В конце вмешивается в происходящее автор и своим волевым решением "отправляет" героя на операцию, до этого сюжетного поворота герой находится как бы в подвешенном состоянии. Следовательно, для Замятина такая двойственность по каким-то причинам принципиальна. Это же подтверждает ещё одна деталь: первое свидание I назначает строителю интеграла в аудиториуме 112. Н.Струве решает эту задачу так: 1 + 12 = 13. Да, действительно, эту встречу в аудиториуме 112 можно считать точкой отсчёта в движении Д-503 от "я", которое он осознавал как часть "мы", до "Я", которое осознаёт себя индивидуумом, личностью, живым человеком, а не нумером. Но ведь именно в этом аудиториуме всё и закончилось для нашего героя ("нумер аудиториума - почему-то знакомый: 112"), и мы видим прежнего Д-503, который всего лишь "один из ...". Таким образом, нам кажется, что в этом числе автор также сознательно запрограммировал двойственность: сложением получаем 13, а зрительно видим в нём 12. То есть герой у Замятина как бы зависает между 12 и 13 («Кто я сам: "они" или "мы" …»). Но даже когда он ощутил себя с "ними" на какое-то время, из этого ничего не вышло, он так и не дошёл до 13.
Почему автор отказал своему герою, "отнюдь не чуждому ему ни психологически, ни самой ситуацией выбора", в более красивой и высокой судьбе? Символика чисел подсказывает ответ: чего-то не хватило герою, раз он, по воле автора, «не добрал нужного балла».
Попробуем разобраться, в чём дело. Что двигало героями I, S, R и чего мы не встретили в описании Д? Неприятие законов, устоев Единого Государства (R не горит желанием поэтизировать смертный приговор, I многократно нарушает различные законы). И это неприятие было у них не только на уровне инстинкта, как у О, а вполне осознано, и философски, и идеологически объяснено. За их неприятием, отказом от старой веры стояла программа будущего, новая вера, новая идеология. А что же у Д-503? І разбудила в нём человеческие инстинкты, желания, страсти, в нём проснулся Д- "другой,... что раньше только чуть высовывал свои лохматые лапы из скорлупы, а теперь вылезал весь", он заболел "душой", но при этом разум его не просветлел, не открылся для новых идей, он, наоборот, погрузился в туман ("... сквозь стёкла потолка, стен, всюду, везде, насквозь - туман"; "в голове - какой-то едучий синий дымок, всё в тумане."). Он мучительно пытался найти логическое объяснение происходящему и не мог: "Голова у меня раскалывалась, два логических поезда столкнулись, лезли друг на друга, крушили, трещали”. Прямая его бровей (сравнить с “великой, божественной, точной, мудрой прямой" - линией Единого Государства) мучительно искривлялаcь, принимала болезненные изломы, разрывалась, но так и не обрела никакой новой формы.
Таким образом, протест героя против "мы" объясняется тем, что голос плоти, голос природы, "обезьянье эхо", пробудившееся в нём, душа и живой человек вошли в противоречие с законами жизни в Едином Государстве, с его нормированной любовью по розовым талонам, с «высокой честью» доносительства на своего собрата и так далее. Разум же героя оказался только лишь затуманен сомнениями и не более.
В связи с этим возникает ещё вопрос: почему тогда у О, которая, по словам героя, отличалась тем, что вообще "мало думала", получилось порвать с Единым Государством, почему природный инстинкт вывел её за Зелёную Стену, а героя нет? Значит, дело не только в отсутствии новой веры. Ответ на этот вопрос, видимо, лежит не в плоскости идеологии, а в плоскости психологии.
О было за что сражаться, от её решения зависело, состоится ли её мечта, появится ли у её счастья будущее. У Д счастье оказалось в прошлом, ему не за что больше биться ни с собой, ни с Единым Государством. Он откликнулся на зов своей души, он пошёл на голос любви, а забрёл в тупик, I обманула его: "просто так" любви не существует, а есть только "потому что" любовь, например, потому что ты строитель Интеграла и можешь пригодиться при его захвате. Таким образом, герой не упал в нашиx глазах, когда решил порвать с I, мы его понимаем и даже сочувствуем ему.
Но тогда "сбивается" наша логика в отношении числовых образов-символов: "13" - это прогресс, движение к истине и жизни, чего Замятин и не скрывал, высказывая свои мысли по проблеме революции и энтропии. Почему же симпатичный автору и читателю герой не наделён такой же силой разума и духа, как его возлюбленная, его бывший друг, почему он не с ними? Возможно, прав оказался английский исследователь Д. Дж. Ричардс, который считал, что "в глазах Замятина государство отчасти право, подразделяя человечество на элиту и массы, которые требуют двойной морали. Верно, что для элиты (такой, как I-330) радость свободы более чем компенсирует страдания, которые она влечёт за собой, но лишь немногие могут выдержать интенсивность подобных переживаний; даже столь одарённые люди, как Д-503, заявляют об этом в конце"
В этой цитате нам кажется очень верным ещё и тот статус, который найден для I-330 в иерархии героев романа - элита. В связи с этим расшифровка имени героини исследователем Н. Струве, по нашему мнению, выглядит неубедительно. Он предлагает латинскую букву I считать латинской цифрой I.
Тогда получается I (один)-330, то есть мы видим, что в написании этого имени просматривается число 13. Но просматривается не явно. Зачем такие сложности с именем героини, которая является в романе олицетворением всего, что стоит за смыслами символа "13"?
Мы попытались найти другой ключ к разгадке.
Наше внимание привлекла следующая деталь. Для характеристики образов, Замятин часто использует такой прием, как синекдоха. Например, вместо "целого " героя S выступает его "часть ": "голова - и она несется, потому что по бокам - оттопыренные розовые крылья-уши ". Для I такими "частями " будут "улыбка-укус", "опущенные шторы глаз " , а чаще всего "икс в бровях". Сначала этот икс раздражает и пугает героя своей загадочностью, потом становится родным, хотя тайна в нём всё равно сохраняется, а в 28-й записи читаем следующее: «мне ясно только одно: І сейчас ... тёмный крест». Образ креста переносит нас к записи 36, к словам Благодетеля: «Вспомните: синий холм, крест толпа. Одни - вверху, обрызганные кровью, прибивают тело к кресту; другие - внизу, обрызганные слезами, смотрят». Эти слова воскрешают в памяти образы Евангелия. «Иисуса распяли на лобном месте, прибив гвоздями к кресту... Иисус просил в молитве: «Отец, прости моих мучителей, они не ведают, что творят!»... Толпа любопытных стояла около... Солдаты, издеваясь, подносили ему уксус, чтобы он мог утолить жажду, и говорили: «Если ты царь иудейский, то спаси теперь себя самого!»
Эта сцена, по нашему мнению, в чём-то перекликается со сценой казни I. Общность мотивов креста, казни подводит нас к мысли об общности имён казнимых, а точнее, первых букв этих имён: И (Иисус) – I (I-330). Поэтому, нам кажется, что манипуляции с переводом буквы «I» в цифру, предлагаемые исследователем Н.Струве, совершенно лишние. Не мотивы «13», антигосударственные и богоборческие, хочет подчеркнуть в образе своей героини автор, а те, которые мы указали выше. Ведь полное имя героини содержит ещё и число - 330. 33 – это, как известно, возраст погибшего Христа.
Против этой идеи можно возразить, если вспомнить следующие слова героини: «…мы антихристиане...». Но I-330, по всей видимости, имеет ввиду такую пору христианства, в которую учение Христа, когда-то «пламенно-кипящая сфера », покрылось «догмой - твёрдой, окостенелой, неподвижной корой. …Вместо нагорной проповеди, под палящим солнцем, над воздетыми руками и рыданиями - дремотная молитва в благолепном аббатстве».
О похожей ситуации говорит великий инквизитор Ф. М. Достоевского из романа «Братья Карамазовы», и слова его во многом перекликаются с тем, что сказано в романе Е.Замятина «Мы»: «Не ты ли так часто тогда говорил: «Хочу сделать вас свободными». Но вот ты теперь увидел этих «свободных людей». … Пятнадцать веков мы мучались с этой свободой, но теперь это …. Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уверены более чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили её к ногам нашим». И ему, Cпасителю, пришедшему когда-то к людям с новым словом, новым заветом, новыми принципами веры, основанными на свободе совести и свободе выбора человека, девяностолетний старик-инквизитор заявляет: «... завтра же ты увидишь это послушное стадо, которое по первому мановению моему бросится подгребать горячие угли к костру твоему, на котором сожгу тебя за то, что пришёл нам мешать. …»
Таким образом, звучание мотива Иисуса Христа в романе, как нам кажется, связано не столько с вопросами веры и неверия, принятия Бога и непринятия, сколько с идеей самопожертвования и предательства, свободного выбора и бремени ответственности за сделанный выбор.
Встать под знамёна этой идеи способен не каждый. У Достоевского Великий Инквизитор говорит об этом так: «... много ли таких, как ты? И неужели ты в самом деле мог допустить хоть на минуту, что и людям будет под силу подобное …» У Д-503 этого не получилось. Звучит ли роман Замятина как его осуждение? Хочется ответить «да», но это значит упрекнуть, например, каплю, почему она не может утолить людскую жажду. Потому что она капля, ей это просто не дано. И поэтому, при всей нелюбви Замятина к энтропии, которая , конечно же, не скрывается автором, нам всё же кажется, что в конце книги стоит не только восклицательный знак, призванный привлечь наше внимание к опасности, угрожающей человечеству от гипертрофированной свободоподавляющей власти «машины и государства», от энтропии духа, которую можно приравнять к смерти, но и знак вопросительный: а сам ты кто есть в этой жизни , читатель? капля, с которой нечего спрашивать, или …? и что выберешь ты: свободу творить свою жизнь самому, но и отвечать за всё самому и расплачиваться за возможные ошибки самому, или несвободу, при которой решение за тебя будут принимать другие, и держать ответ за всё будут они, тебе же достанется в этой жизни покой и безмятежность. Думается, что Замятин, на протяжении всей книги отстаивающий свободу «я» каждого отдельного человека, не мог лишить этой свободы своих читателей и оставил право выбора за каждым из нас.
Заключение.
Таким образом, нами был рассмотрен роман Е. Замятина «Мы» с точки зрения символики чисел. Отталкиваясь от мнения исследователя Н.Струве , которому мы очень благодарны за его наблюдения за числовыми символами «12» и «13», мы вышли на ряд важных выводов, касающихся системы образов и проблематики романа. А именно: особенность образа Д-503 – это двойственность его натуры, разлад между душой и разумом, отсутствие силы для подвига самопожертвования; особенность образа I-330 - принадлежность к касте «избранных», способных принести себя в жертву ради других, обладающих силой духа и убеждений , высокой требовательностью к себе и к другим. Рoман исследует человеческую личность в сложном борении «хочу» и «надо»» и приходит, на наш взгляд, к признанию сосущeствования этих понятий в человеке, свидетельству противоречивости, индивидуальности, многогранности человеческой личности, опрeделенных самой жизнью.
Список использованных источников и литературы
-
Достоевский Ф.М. "Братья Карамазовы». [Электронный ресурс] // Интернет-библиотека Алексея Комарова URL: https://ilibrary.ru/text/1199/p.1/index.html
-
Замятин Е.И. "Мы". [Электронный ресурс] // Интернет-библиотека Алексея Комарова. URL: https://ilibrary.ru/text/1494/p.1/index.html
-
Критика о романе Замятина Е.И. "Мы". [Электронный ресурс] // Русская литература в школе. URL: http://litrusia.ru/11594-kritika-o-romane-e-i-zamyatina-my.html
-
Русская Литература XX века. 11 класс. Агеносов В. - Издательский дом "Дрофа", 1997
-
Струве Н.А. Символика чисел в романе Замятина Е.И. «Мы». [Электронный ресурс] // Информационно-аналитический портал - "Энциклопедия русского самосознания" и гипертекстовая электронная библиотека "Русский Путь" URL: http://russianway.rhga.ru/upload/main/27)%20Н.%20А.%20Струве.pdf