Давно прошла уж та война,
Что унесла с собою сотни судеб,
Но нам не суждено забыть их никогда,
И в памяти своей хранить мы вечно будем
Те подвиги, и их бесстрашные сердца
Заставим снова с той же силой биться.
Мой дед-он не был генералом
И даже не командовал полком,
Но яростно и героически сражался он с врагом
И Родине служить считал огромным долгом.
Прошёл уж год второй войны,
И враг всё дальше наступал.
Страдали все, хоть не было вины,
За тех, кто уж на поле брани пал.
В то время дед мой Константин
Не мог стоять в сторонке от народа,
Он записался в снайперскую роту не один,
Благословила ж их сама природа.
Стать воином пришла ему пора,
И, верно, этому он был ужасно рад,
Но ведь война не детская игра,
И вот на фронте он, в боях за Ленинград.
Он не любил рассказывать о многом,
А что поведал нам, давалось то с трудом.
Он говорил: «Мы были под Ижорском…
Вокруг канавы, рвы.
Бомбежкою изорваны кусты,
А ты лежишь в военном камуфляже
С винтовкой, рука на спусковом крючке,
И отойти, да что там-шелохнуться даже
Не можешь: снайпер-немец наблюдает вдалеке».
Немного помолчав и голову склонив, дед продолжал:
«Я день и ночь, порой и сутками лежал
Лишь для того, чтоб нужный выстрел сделать раз
И незаметным для других уйти тотчас».
Пришла зима, и с нею сорок третий год.
Их рота медленно, но верно прорвалась вперёд.
Путей судьбы нам не дано познать,
Успел враг деда пулею догнать.
Он ранен был и в госпиталь попал
И часто там о доме вспоминал…
Ранение тяжёлое, увы,
И снайпер комиссован был с войны.
Но не отчаялся боец, болезни не поддался,
В колхозе никакой работы не гнушался.
И пусть тяжка была его судьба порою,
Отчизне предан был он всей своей душою.