IV Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся

Старт в науке

ДИНАМИКА ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ РАЗЛИЧНЫХ СУБЪЕКТОВ ПОВЕСТВОВАНИЯ И ОБУСЛОВЛЕННЫЕ ЕЮ ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ В СКАЗЕ Н. С. ЛЕСКОВА "ЛЕВША"

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Балакаев М.М. 1

---

1Негосударственное частное общеобразовательное учреждение Гимназия «Во имя Святых Царственных Страстотерпцев»

Каплюк Л.П. 1

---

1Негосударственное частное общеобразовательное учреждение «Гимназия «Во имя Святых Царственных Страстотерпцев»

Работа в формате PDF

367.8 KB

Автор работы награжден дипломом победителя II степени

Диплом школьникаСвидетельство руководителя

Познать прошлое, понимать прочитанное невозможно, если не уяснить смысла воспринимаемых высказываний. Невозможно понять красоту, глубину и выразительность языка, если не понимать значений слов, словоформ, синтаксических конструкций. И нельзя самому хорошо писать творческие работы, если ты с ранних лет не окунался в художественный мир хорошего писателя, чье творчество оказывает огромное влияние на развитие языка русской художественной литературы.

К таким писателям мы относим Н. С. Лескова, с творчеством которого я познакомился в 7 классе, а именно со сказом «Левша», написанном в 1881 году.

Автор первоначально хотел представить свое произведение как народную легенду, им написанную, которую доносит до слушателя старый оружейник. Само слово «сказ» говорит о том, что повествование ведется устно, поэтому сразу обращаешь внимание на живой разговорный язык.

При этом нас поражает удивительное богатство, разнообразие речевых средств, связанных с использованием всех пластов русского языка. Мы обращаем внимание на то, что текст «сказа» написан странным, неподдающимся, на первый взгляд, объяснению языком. Сам Лесков об этом писал: «…язык «стальной блохи» дается не легко, а очень трудно, и одна любовь к делу может побудить человека взяться за такую мозаичную работу. Но самый «своеобразный язык» ставили мне в вину и таки заставили меня его немножко портить и обесцвечивать.»

Разгадать загадку языка «Левши», используя только текст, невозможно, поэтому свою работу мы начали с просмотра литературы по творчеству Н. С. Лескова.

Мы прочитали о типах и функциях новообразований в книге Н. М. Шанского «Очерки по русскому словообразованию», статью А. С. Орлова «Язык Москвы», просмотрели отдельные главы книги А. М. Ремизова «Огонь вещей». Мы узнали, что исследователи отмечают более 3000 индивидуально-авторских новообразований разных частей речи. Новообразования используются не только в собственно авторской речи, но и в речи рассказчика, и в речи персонажей.

В статье Л. Ю. Максимова «Народная этимология и ее стилистические функции» (кн. «Русские писатели о языке») говорится о том, что в произведениях Н. С. Лескова новообразования служат средством характеристики героя. Но мы знаем, что автор может использовать язык не только как средство характеристики, но и как прием художественной речи. И нас привлекла возможность исследовать взаимосвязь обеих функций: характерологической и художественной.

Для исследования мы взяли сказ Н. С. Лескова «Левша» - именно для него обе названные функции более характерны. Дело в том, что в сказе Лескова автор ввел двух рассказчиков: «старого мастера» и «литературного рассказчика», который записал легенду. И сквозь рассказывание старого мастера и сквозь комментарий литературного рассказчика просматривается еще один участник повествования – сам автор.

Наличие трех субъектов повествования, каждый из которых играет свою роль в содержательной структуре произведения, их взаимодействие создает яркую языковую картину, отличающуюся богатством языка писателя, единством художественного впечатления.

Тема работы сформулирована следующим образом: «Динамика взаимодействия различных субъектов повествования и обусловленные ею языковые особенности в сказе Н. С. Лескова «Левша».

Цель работы: проследить экспрессивные возможности языковых средств, приемы их использования и функциональную направленность в сказе Н. С. Лескова «Левша».

В соответствии с целью были поставлены следующие задачи:

Провести лексический анализ речи старого оружейника и литературного рассказчика.

Выявить динамику взаимодействия различных субъектов в сказе «Левша».

Попытаться проследить динамику семантических приращений слова в рамках сказа.

Основные методы исследования: метод сплошной выборки, аналитический, метод систематизации.

Основная часть

Прочитав литературу по творчеству Н. С. Лескова, мы узнали, что рассказывание, ведение живой речи – одна из особенностей его творчества. Лесковское повествование – это сказ. Но основное отличие «Левши» от других его рассказов в том, что здесь присутствуют два рассказчика: «цеховой сказитель» («старый оружейник», «старый мастер») и «литературный рассказчик».

Все, что происходит с Левшой, проходит через сознание и речь рассказчика. А так как это люди разного образовательного уровня, выходцы из разных слоев общества, то им присущи свои черты и особенности речи, которые переплетаются в рамках одного рассказа. Мы наблюдаем употребление некнижных средств языка, нелитературных элементов, фразеологизмов разговорного характера. Эти особенности можно проследить не только в области лексики, но и словообразования, морфологии, синтаксиса.

Какую же роль выполняет языковое многоголосие?

Проведя анализ речи старого мастера, мы увидели, что через повествовательный диалог автор дает характеристику «цеховому сказателю» как представителю определенного социально-культурного слоя.

Для того, чтобы через речь охарактеризовать персонаж, мы составили словарь языка старого мастера и через это смогли понять некоторые особенности его личности.

Табл. 1. Лексическое разнообразие речи старого оружейника и его характерологическая функция.

Итак, старый мастер принадлежит ремесленному цеху тульских оружейников. О принадлежности рассказчика к этому миру, можно судить по специальным словам: замок (пистолета), собачка, наковальня, завод (табл. 1). О том, что сказитель – человек из народа, сомнений не вызывает.

Об этом свидетельствует просторечная и разговорная лексика, которая составляет основу словаря рассказчика. Он употребляет слова и выражения разговорно-сниженной окраски (дело выгорело, дерябнул, одначе, авось, шибко, маху дали, по дороге ноги рассыпали и др). Очень часто используются переосмысленные и контаминированные сочетания, когда автор объединяет слова или элементы двух слов, в результате чего образуется новое слово (междоусобные разговоры вместо междоусобные войны, боготворные иконы и гроботочивые главы и мощи вместо чудотворные иконы и мироточивые главы и мощи и т. д.).

Мы отметили, что в тексте произведения много разговорной лексики. Просторечную лексику автор использует на разных уровнях языка. Нам предстояло узнать, какую функцию, кроме характерологической, выполняют просторечия в тексте и как они влияют на выразительность речи.

Используя метод сплошной выборки, мы систематизировали лексику сказа и составили таблицу по использованию некнижных средств языка и определили их роль в тексте.

Табл. 2. Уровни использования некнижных средств языка, нелитературных элементов и их роль.

Итак, мы встречаем употребление просторечных слов на словообразовательном уровне: используется приставочный способ образования (взахался– разахался, пообдумались – одумались), суффиксальный (шивороток – шиворот), приставочно-суффиксальный (безотдышная работа). В сказе также используются слова, составленные по такой словообразовательной модели, как село – селиться, в «Левше» - место –меститься.

На морфологическом уровне изменение слов коснулось всех частей речи. В именах существительных смешаны падежные формы (в разных государствах чудес посмотреть), используются формы множественного числа у существительных, имеющих только единственное число (у них все сахара есть). Изменения коснулись многих глаголов состояния в использовании невозвратных глаголов как возвратных: усиливаться не стали; наблюдается разговорный вариант у деепричастий: опустивши, спрятавши, сделавши, ненормативное употребление частей речи: видя между государя, это неважно суть.

В грамматике мы наблюдаем ослабление значений у местоимений: так очень скоро, так очень много, смешение временных форм глагола: сам поднимается по ступеням, запыхался и читает молитву.

На синтаксическом уровне в тексте отмечаем:

- отнесение глагола в конец предложения (И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным заинтересуется, то все провожатые молчат, а Платов скажет: так и так, и у нас дома свое не хуже есть – и чем-нибудь отведет.), использование эпитета (подъезд неописанный, коридор до бесконечности);

- использование составных глагольных сказуемых со словами естьииметь (Допытаются какие есть ваши хитрости и захотят духовную исповедь иметь.);

- ослабление синтаксических связей (Платов к государю с добрым утром явился);

- неправильное использование союзов и предлогов (через что государь огорчился; к отечеству смотрит).

Проведенный анализ использования некнижных средств языка, нелитературных элементов показал, что разговорный язык в «Левше» соответствует жанру сказа, рассказыванию, характеризует старого мастера как выходца из народа. Мы выявили несвойственные современному русскому языку словоупотребления на всех языковых уровнях разных разделов языка и постарались определить их функциональное предназначение.

Помимо характерологической функции, о которой говорилось ранее, язык сказа «Левша» расширяет внутренний мир произведения, усиливает экспрессию, включает читателя в языковую игру через острословие, выбор различных вариантов словоупотребления, свободу выражений.

Итогом наших наблюдений над языком цехового мастера стало описание языковых изменений разных разделов языка, представленных в таблице. Но следует сразу отметить, что классификация эта несколько относительна, потому что некоторые языковые изменения можно отнести сразу к нескольким разделам. (Впрочем, как и многие явления современного языка).

В процессе исследования текста нельзя было не обратить внимание на обилие иноязычных слов. Интересно узнать, что происходит с иностранным словом, попадающим в разговорный народный язык. Очевидно, что оно сначала осмысливается, затем усваивается или преобразуется. И язык дает понять, как в сознании простого народа, в его языке отражается мир совершенно другой культуры: русской аристократии, английских мастеров.

Рассказчик вынужден следовать за своими героями. Ведь император Александр специально едет «в разных государствах чудес посмотреть», и англичане для него «разные хитрости» выдумывают. Да и Левша не прочь увидеть «всей природы совершенства». И свою задачу оружейник видит в том, чтобы донести до читателя особенности культуры этих миров.

Н. С. Лесков показывает, как простой мастеровой пытается освоить новые пласты языка, которые связаны не с повседневной жизнью рассказчика, а с ученой средой, с предметным миром другой страны. Вс вязи с этим мы сделали выборку заимствованной, абстрактной, книжной лексики и проследили, как рассказчик использует ее в своей речи и какую функцию выполняют эти группы слов.

Табл. 3. Особенности образования и функции абстрактной, заимствованной и книжной лексики.

Проанализировав заимствованную, абстрактную лексику и книжные формы речи, мы отметили следующее: только немногие из слов иноязычного происхождения вошли в речь в неискаженном виде:кунсткамера, форейтор, камердинер. Большая часть заимствованной лексики подвергается искажениям разнообразного характера. Автор этим самым включает читателя в игру со словом. Мы наблюдаем искажения, связанные

- с изменением фонетического облика слова: валдахинвместо балдахин, керамидавместо пирамида, каврильвместо кадриль, пубельвместо пудель;

- объединением двух слов в одно: бюстры – соединение слов бюсты и люстры, нимфозория - соединение слов нимфа и инфузория, мелкоскоп – соединение слов микроскоп и мелко.

Наряду с просторечными выражениями и заимствованными словами значительный пласт в речи «цехового сказителя» составляет книжная лексика. И хотя состав абстрактной и книжной лексики в разговорном стиле обычно ограничен, «цеховой сказитель» использует то и другое. С одной стороны, рассказчик таким образом показывает свою приобщенность к научным знаниям, и одновременно с этим демонстрирует реальный уровень образованности. Абстрактная лексика в сказе часто употребляется в значении конкретной (показывать удивление в значении удивляться), одно слово в значении другого (какая у нас производительность вместо какое у нас производство).

Представление о «цеховом сказителе» расширяется за счет оценочных суждений, когда в словах используются уменьшительно-ласкательные суффиксы. Так при описании портрета Левши используются суффиксы со значением ласкательности, что показывает уважительно-сочувственное отношение рассказчика к своему персонажу: Идет в чем был: в опорочках, одна штанина в сапоге, другая мотается, озямчик старенький. Крючочки не застегиваются, а шиворот разорван; но ничего, не конфузится.

Характерологическая функция повествования реализуется в Левше как прямо (в речи повествователя), так и косвенно: в передачи речи других персонажей – царей, Платова, англичан своим языком (неужто, дерябнул, шабаш, одначе, поворочу, шельма, хота и т. д.).

Включенная в повествовательный монолог сказителя прямая речь героев выполняет функцию характеристики «старого оружейника». Она отражает представление языкового сказителя о сферах использования различных языковых средств. Книжная. Возвышенная речь употребляется на письме (надпись на пистолете во граде), в речи ученого-химика (хлад), в беседе государственных мужей о делах Отечества (двенадесять язык прогнали). Возвышенная, торжественная лексика не подвергается в «Левше» ироническому снижению, а комический эффект иногда возникает из-за смешения возвышенных, книжных и просторечных слов в рамках одного высказывания: сделалась (просторечное) меланхолия (книжное). Этот же эффект возникает при использовании антонимов в синонимических ситуациях (Не знаю, чтобы такое можно было есть (нейтральное) – вкушать (книжное) не стал.).

Представление сказителя о вежливости, почтительности, необходимых при обращении к царю, выражается в нагнетении уменьшительно-ласкательных суффиксов в речи английских мастеров (отриножка, пальчик, ладошка, ключик, пузичко).

Проанализировав речь сказителя, мы убедились, что пласты лексики (профессиональные слова, историзмы, просторечия, книжная, абстрактная и заимствованная лексика) выполняют характерологическую функцию. Перед нами предстает рассказчик как человек одаренный, и в то же время простодушный, примирившийся с ходом сложившейся жизни. Такое впечатление осталось бы у читателя от произведения, если бы здесь повествование полностью вел старый оружейник.

Но старый оружейник – не единственный посредник между автором и читателем. Наивному рассказчику противостоит литературный комментатор, который несколько по-иному воспринимает мир русской жизни.

В первом издании «Левши» в тексте было «Предисловие», в котором мотивировалась передача повествования старому оружейнику. Но так как читатели восприняли этот прием буквально, то Лесков отметил в «Литературном объяснении», что «он весь этот рассказ сочинил в мае прошлого года, и Левша есть лицо выдуманное».

Для того, чтобы выявить роль и определить динамику взаимодействия обоих повествователей, проведем анализ речи, свойственный комментатору, определим функциональное соотношение стилей речи «цехового сказителя» и «литературного комментатора».

В сказе мы наблюдаем переплетение стилей «цехового сказителя» и «литературного комментатора». Обратимся к модели взаимодействия двух рассказчиков.

Модель взаимодействия

и функциональное соотношение стилей «цехового сказателя» и «литературного комментатора».

речи. Языковая активного словотворчества: читатель старается понять «веселый» текст и правила его организации. Сказ ведет тульский оружейник, а литературный комментатор так обыгрывает литературную неискушенность цехового сказителя, что создается ощущение игры со словом.

Таким образом, первое функциональное соотношение связано с использованием в тексте словесной игры.

Для литературного комментатора в начале повествования свойственна в основном литературная норма с характерными особенностями разговорной речи, но без просторечных искажений и ошибок (Тогда еще Сестрорецк Сестербеком звали.). Это можно увидеть в примечаниях ко 2, 3 главе, в тексте 4 главы.

В сказе мы наблюдаем переплетение стилей «цехового сказителя» и «литературного комментатора». Сказ ведет «тульский оружейник». «Литературный комментатор» так обыгрывает культурную неискушенность «цехового сказителя», что создается ощущение игры со словом. А. С. Орлов («Язык русских писателей» М.-Л., 1968 г., с. 153) отмечал.: «Больше чем кто из русских писателей 19 века, Лесков оставил следов стилистической игры со свойствами русского языка.». Для этого автор использует контаминацию (междусловное наложение). Слова типа бюстра, нимфозория, бедуар, канделябриявводят в повествование противоречивое, загадочное и веселое чувство игры. Внимание читателя как бы раздваивается: он не только следит за сюжетом, но и получает удовольствие от словесной игры, и включается в нее, стараясь определить части новообразований и понять характер «игры».

Следует отметить, что Н. С. Лесков первым использовал этот способ словообразования как особый прием художественной речи и тем самым показал его возможности.

В наше время контаминация используется не только в художественной речи, но и в языке прессы, в разговорной речи. Вот некоторые примеры: трудоголик, кофеман, землепроходимцы, самомучитель, овощехоронилище, бредография и т. д.

В словесную игру включается такое средство образности, как гипербола. За пределами бытового обихода сказитель представляет мир из ряда вон выходящими предметами (коридоры до бесконечности, огромные бюстры); описывает небывалые явления и действия (свистовые крышу бревном своротили, от потной спирали повалился; Левше и полшкиперу горячего студингу с огнем подавать запретили, потому что у них внутри может спирт загореться; когда

игра доставляет наслаждение читателю и тем самым открывает новые способы построения текста, привлекает читателя и требует от него полшкипер уснул, по всему посольству приказ был даже, чтобы никто чихать не смел).

Как видно из приведенных примеров, языковая игра в сказе в основном служит средством создания комического эффекта и очень близка к аналогичным явлениям в разговорной

Второе функциональное соотношение между «цеховым сказителем» и «литературным комментатором» связано, на наш взгляд, со стремлением к объективному повествованию, желанием направить мнение читателя в нужное русло. Обратимся к началу 7 главы, где происходит первая явная встреча с «литературным комментатором». В ней проявляются специфические качества сказа, а именно: открытая сатира по поводу изображения некоторых явлений русской жизни (афонские туляки мастерские собирают сборы даже там, где взять нечего), добродушная ирония по отношению к трем мастерам и старому оружейнику, которые верят, что икона вида «грозного и престрашного» поможет им в «металлическом деле».

Слушая «цехового сказителя», у нас возникает чувство гордости за то, что наша земля так богата такими людьми, богата талантами: без всякого «мелкоскопа» русские мастера превзошли англичан и сделали более тонкую работу – сумели подковать блоху и даже выгравировать на каждой подкове имя тульского мастера (хотя из-за того, что наши мастера не знали механику, блоха перестала танцевать).

Литературный комментатор вносит свои поправки в отношение «цехового сказителя» к изображаемой действительности. Он не позволяет чересчур разрастись чувству умиления перед российской государственностью. Справедливость вывода «цехового сказителя» о том, что «в тогдашнее время все требовалось очень в аккурате и в скорости, чтобы ни одна минута для русской полезности не пропала» подвергается сомнению. О какой «полезности» может идти речь, если в результате работы мастеров блоха перестала плясать. А из-за безалаберности квартальных погиб лучших мастер.«Литературный комментатор», будучи в основном единодушным со «старым оружейником»,в то же время обращает наше внимание на отрицательные стороны русской жизни, а именно на равнодушие, в первую очередь чиновников и бюрократов, к простому человеку; на то, что мы наши таланты не бережем, а результатами их работы не пользуемся со всей эффективностью.

Однако не только степень интонирования (сатира, ирония) помогает направить мнение читателя в определенное русло. Большую роль в этом играет изменение количественного соотношения «присутствия» двух рассказчиков в повествовании.

Обратим внимание на изменение количественного соотношения«присутствия» двух рассказчиков в повествовании. В начале сказа безраздельно властвует «цеховой сказитель», а «литературный комментатор» довольствуется отдельными замечаниями. К середине повествования характер цитат в речи «литературного комментатора» приобретает уже характер высказываний тульского оружейника. В тексте они даже отмечены кавычками. Икона «вида грозного и престрашного», «камнесеченная» икона, возвратились «нощию».

Но в 18 главе сказ ведет «старый оружейник», а «литературный комментатор» как бы самоустраняется. Игра со словом приглушена. Внимание читателя направлено не на слово, а исключительно на изображаемое – на рассказ о дальнейшей судьбе Левши.

Прием контрастного сопоставления судеб английского полшкипера и русского мастера усиливает трагизм ситуации. Это выражено на языковом уровне: англичанина положили на перину – Левшу свалили на пол; англичанина сверху шубой покрыли– с Левши платье обрали; англичанина оставили потеть – Левшу – стыть; в посольстве заботятся о здоровье «полшкипера» (позвали к нему лекаря и аптекаря) – в «простонародной больнице» Левшу только умирать приняли.

Горечь положения подчеркивается отсутствием словесной игры. Читатель уже привык к словотворчеству «литературного комментатора», и потому особо остро реагирует на его отсутствие. Исчезновение словесной игры- наиболее значимый способ переключения читательского восприятия на эмоциональную оценку происходящего.

В 20 главе «литературный комментатор» полностью ведет повествование, делает выводы, напрямую обращаясь к читателю: «Предания эти нет нужды забывать». Он подчеркивает «баснословный склад легенды и эпический характер главного героя».

В конце повествования в его рассуждениях чувствуется тоска по прошлому. Это отразилось в противопоставлении слов, изображавших начинающийся прогресс как жизнь бездуховную (машины, заработок, выгоды, практические приспособления механической науки) и слов о прежней старине с «человечкиной душой» (гений, дух, талант, дарование, гордость, любовь, бескорыстие).

Выводы

Рассмотрев динамику взаимодействия субъектов повествования, мы пришли к следующим выводам:

Для характеристики речи старого оружейника используется все лексическое богатство речи (профессиональные слова, историзмы, архаизмы, просторечная, абстрактная и заимствованная лексика), и каждый пласт речи обогащает образ рассказчика.

Использование некнижных средств языка на уровне словообразования, морфологии, грамматики и синтаксиса расширяет функцию речи от характерологической до функции языковой игры.

Взаимодействие субъектов повествования увеличивает экспрессивные возможности языковых средств. Функциональное соотношение между «цеховым сказителем» и «литературным комментатором» связано с желанием автора направить мнение читателя в определенное русло, используя при этом сатиру,иронию,прием контрастного сопоставления, приглушение словесной игры.

Во взаимоотношении, пересечении и дополнении двух стихий повествования раскрывается структура образа автора, который задает принципы восприятия текста: постоянное колебание от словесной игры к трагизму ситуаций, от фантастичности сюжета к строгой точности реализма.

Список литературы

Бельчиков Ю. А. Лексика и фразеология в рассказах

Лескова. – М., 1971.

Иванов В. В., Шанский Н. М., Шанская Т. В. Краткий

этимологический словарь. – М., 1981.

Лесков Н. С. Рассказы. М., 1989.

Калмановский Е. С. Российские мотивы. – СПб., 1994.

Орлов А. С. Язык русских писателей. - М., - Л., 1958.

Ремизов А. М. Огонь вещей. М., 1990.

Русские писатели о языке. – Л., 1954.