VI Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Ярославский «след» в творчестве белорусской поэтессы Натальи Арсеньевой
Автор работы награжден дипломом победителя II степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
ВВЕДЕНИЕ
Культурные связи Беларуси и Ярославской земли имеют богатые традиции. В них немало радостных событий и печальных моментов. Судьба белорусских литераторов, связанных с Ярославской областью, – яркое тому подтверждение. Здесь жил и писал свои лучшие произведения классик белорусской поэзии Максим Богданович, учились и преподавали другие белорусские писатели, поэты, драматурги. Они оказывались в Ярославле по разным причинам. Пожалуй, самая драматичная и наименее изученная в истории литературы – политические репрессии 20 – 40 годов ХХ века.
Данная работа является продолжением исследования, начатого в прошлом году, «Репрессированные белорусские литераторы в Ярославской области» и посвящена творчеству белорусской поэтессы Натальи Арсеньевой, детство и юность которой связаны с Ярославлем.
Объект исследования: белорусские литераторы в Ярославской области.
Предмет исследования: ярославский период в жизни и творчестве репрессированной белорусской поэтессы, драматурга, переводчицы Натальи Арсеньевой.
Цель исследования: изучение и систематизация биографических сведений о Наталье Арсеньевой, литературного наследия, выявление ярославского «следа» в ее творчестве.
Задачи:
Найти архивные данные о репрессированной белорусской поэтессе Наталье Арсеньевой.
Изучить автобиографические воспоминания поэтессы, литературно-критические материалы о ее творчестве.
Выявить в литературных произведениях Арсеньевой ярославские образы.
Определить значение ярославского периода в творчестве Натальи Арсеньевой.
Методы исследования: теоретический анализ и обобщение научной литературы, периодических изданий об истории СССР 20 – 40 годов, отбор и систематизация архивных материалов, теоретический анализ литературных источников. В ходе работы мы обращались прежде всего к справочникам белорусского писателя, историка, энциклопедиста Леонида Морякова «Рэпрэсаваныя грамадскiя i культурныя дзеячы Беларусi» («Репрессированные общественные и культурные деятели Беларуси») (www.marakou.by) [8]. Дополнительные сведения мы смогли отыскать в воспоминаниях Н. Арсеньевой, в исследованиях А. Адамович, Л. Тарасюк, А. Семеновой [1, 9, 10].
Новизна исследования заключается в том, что впервые были объединены и систематизированы архивные данные и литературные материалы, касающиеся ярославского периода жизни белорусской поэтессы в эмиграции Натальи Арсеньевой.
Практическая значимость работы. Результаты исследования опубликованы на портале «Культурная эволюция»:
Л. Морза. Белорусские песняры на берегах Волги: репрессированные белорусские литераторы в Ярославской области, 29.10.2017 г., режим доступа: http://yarcenter.ru/articles/history/belorusskie-pesnyary-na-beregakh-volgi/ ;
Л. Морза. Узоры звездного неба Натальи Арсеньевой, 30.10.2018 г. режим доступа: http://yarcenter.ru/articles/history/uzory-zvezdnogo-neba-natali-arsenevoy/
ГЛАВА 1. Репрессии против литераторов в Белорусской ССР
Политические репрессии в Белорусской ССР, как и во всем Советской Союзе, были направлены против людей по подозрению в контрреволюционной деятельности и начались в 20-е годы ХХ века. Особенностью репрессий против белорусов было то, что их жертвами стали в том числе представители национальной революционной интеллигенции. Так, в 1930 – 1931 годах было сфабриковано дело «националистической контрреволюционной, антисоветской» организации «Союз освобождения Беларуси» («Саюз вызвалення Беларусі»). В 1937 – 1938 годах сотрудниками госбезопасности НКВД БССР было придумано «Объединенное антисоветское подполье», которое якобы включало в себя 13 организаций. Например, «Белорусская национальная самопомощь», «Союз борьбы за освобождение Белоруссии», «Культурная помощь деревне», «Белорусское отделение крестьянского бюро меньшевиков» и другие [1,9].
По официальным данным, с 1917 по 1953 год в БССР подверглись политическим репрессиям более 350 тысяч граждан, 35 868 белорусов были расстреляны. Все население в Белоруссии в 1937 году составляло 5,1 млн человек. Все эти дела хранятся в архивах КГБ Республики Беларусь, многие из них еще закрыты до 2020 года.
В ходе исследования нам удалось найти сведения о 51 репрессированном белорусе, имевшем отношение к Ярославской области. Здесь они жили в эвакуации во время Первой и Второй мировых войн, учились, преподавали, были сосланы сюда по различным политическим делам. Это педагоги (14 человек), общественные и партийные деятели (14 человек), священники (11 человек), ученые (6 человек), литераторы (11 человек).
Мы изучили архивные и литературные материалы о шестерых белорусских литераторах, которые были репрессированы по делу «Союза освобождения Беларуси». Богданович Геннадий, Шашалевич Василий учились в Ярославском юридическом лицее, Имшеник Федор преподавал в мужской гимназии в Ярославле, Скандраков Сергей, Лежневич Алесь, Пашкович Иван были сосланы на 5 лет в Ярославскую область, последний расстрелян в Угличе. Их дела хранятся в архивах КГБ Республики Беларусь. О некоторых людях сохранились лишь сухие архивные факты, которые подтверждают их литературную деятельность. Немногие произведения или отрывки дошли до нас в периодической печати. О других литераторах существуют воспоминания бывших узников лагерей. Доступные нам материалы мы обобщили и систематизировали в предыдущей работе.
По различным политическим обвинениям преследовались Туренок Бронислав, Кореневский Иосиф Петрович, Арсеньева Наталья (Кушель) (спасались в эвакуации в Ярославле во время I мировой войны), Богданович Адам, отец Максима Богдановича, который жил в Ярославле с 1907 года, Платнер Исаак (жил в эвакуации во время II мировой войны в Ярославле). Материалы об их судьбах мы планируем изучить в будущем.
ГЛАВА 2. Ярославский период в жизни и творчестве
Натальи Арсеньевой, образы Ярославля в поэзии
Есть какая-то непостижимая высшая воля, связывающая судьбы белорусской литературы с Ярославской землей. Есть что-то общее и непостижимое в узорах звездного неба, к которому так любили обращаться два белорусских поэта, живших вдали от родины, - Максим Богданович и Наталья Арсеньева. Есть что-то непостижимое в том, что белорус Максим Богданович, который вырос, учился и писал свои стихи в Ярославле, отдал свои сердце и талант Беларуси. И та же непостижимая воля в том, что потомственная Арсеньева родом из Баку, почувствовав в себе поэтический дар в Ярославле, сознательно стала белорусской поэтессой.
Биографическая справка. Наталья Арсеньева (Кушель) [20.9.1903, Баку — 25.7.1997, США], белорусская поэтесса в эмиграции, переводчица, драматург. Во время Первой мировой войны в 1914 году семья Арсеньевых жила в беженстве в Ярославле, где будущая поэтесса написала свое первое стихотворение на русском языке. В 1920 году семья вернулась в Вильно, здесь Арсеньева закончила Первую Виленскую белорусскую гимназию, поступила в университет. В 1922 вышла замуж за Франтишека Кушеля, которого как офицера польской армии направили служить в западный регион Польши. В апреле 1940 жена пленного польского офицера была выслана с сыновьями в Казахстан. В мае 1941 Арсеньева вернулась из ссылки в Минск, где ее настигла война. В оккупированном Минске сотрудничала с «Белорусской газетой». Написала несколько либретто к операм, занималась переводами. В 1944 эмигрировала в Германию, с 1949 года жила в США, работала в эмигрантской белорусской газете «Белорус», на радио «Свобода», в Белорусском институте науки и искусства в Нью-Йорке. С середины 1980-х годов ее произведения снова становятся известными и популярными в Беларуси.
Удивительно, как много общего у поэтессы с Максимом Богдановичем. Так же, как и он, Наталья Арсеньева начала писать стихи в Ярославле, так же самостоятельно выучила белорусский язык и стала писать на нем стихи, так же жила вдали от своей исторической родины Азербайджана и от духовной родины Беларуси. Может быть, поэтому ее стихотворения наполнены высоким печальным лиризмом, глубокой интимностью, взглядом «над жизнью», свойственными и поэзии Максима Богдановича.
Ты, паэт,
хоць і бачыш пажары
дзесь здалёк, хоць і ты барацьбіт,
але, ўпіўшыся восені чарам,
лічыш вершаў разбуджаны рытм.
Сочыш сцень балачын над аўсяннем,
сінім змрокам малюеш палі…
Для цябе сяння
гнеў ці змаганне –
паза межы жыцця адплылі.
(Ты, поэт, // хоть и видишь пожары // откуда-то издалека, хоть и ты борец, // но, упившись осени чарами, // считаешь стихов разбуженный ритм. // Следишь за дымкой болот над овсом, // синим сумраком рисуешь поля… // Для тебя // сегодня гнев или борьба – // за границы жизни отплыли. – Здесь и далее подстрочный перевод с белорусского наш – Л.М.)
Интересно, что в то время, когда Арсеньевы были в Ярославле в эмиграции, до конца сентября 1916 года жил здесь и Максим Богданович, с которым будущая поэтесса вовсе не была знакома и даже ничего не знала о его существовании. Но белорусский литературовед Антон Адамович шутит: «Не Богдановича ли «флюиды», или «эманация» через ярославский воздух и заразили поэтессу тем желанием писать стихи и вообще зародили в ней будущую белорусскую песнярку, во всем наиболее близкую именно Максиму Богдановичу» [1, c. 6] (Здесь и далее перевод с белорусского наш – Л.М.).
Отец поэтессы происходил из рода Арсеньевых, который по своей женской линии дал поэта М.Ю. Лермонтова, возможно, определенные «гены» проявились и в таланте Натальи Арсеньевой. Наталья Арсеньева родилась в 1903 году в Баку, на Каспийском море, где отец служил начальником Бакинской таможни. Образ Баку возникает в стихах поэтессы:
Паўдзённы край – мой родны край,
Але яго я і не знаю…
К далёкім мора берагом
Я толькі ў думках залятаю… (1920)
(Южный край – мой родной край, // Но его я и не знаю... // К дальним моря берегам // Я только в мыслях залетаю...)
Когда маленькой Наталье еще не было и двух лет, отца перевели на запад, сначала в Волынь, а потом в Вильно. Этот город поэтесса считает своей настоящей Родиной, потому что здесь она «начала помнить себя, начала жить осознанной жизнью, здесь выросла, училась, познала добро и зло, и горе, и радость» [7, с. 465] (здесь и далее воспоминания Натальи Арсеньевой цитируются в нашем переводе с белорусского).
Во время Первой мировой войны, когда Арсеньева закончила третий класс, семья вынуждена была покинуть Вильно, все государственные учреждения эвакуировали, гимназия также выехала со всеми документами в Россию. Семья оказалась «в беженцах», попала в Ярославль. Арсеньева вспоминает в автобиографическом очерке: «Этот город был очень красиво расположен на высоком берегу, имел много интересных старых церквей, и я его очень полюбила». Образ Ярославля и России вообще тонким намеком появляется в разных стихотворениях Арсеньевой, переплетается с белорусскими образами Вильно, Дрисы:
А палюбіла край другі:
Няма там гор, няма там мора,
Але я зведала там гора,
Там – сіла вырасла душы! (1920)
(А полюбила край другой: // Нет там гор, нет там моря, // Но я познала там горе, // Там – сила выросла души!)
Ёсць ночы белыя, ёсць цёмныя, глухія.
Ёсць гаманлівыя – і ёсць зусім ціхія. (1921)
(Есть ночи белые, есть темные, глухие. // Есть шумные – и есть совсем тихие.)
Наталья с сестрой поступили в Ярославскую Екатерининскую гимназию (Рис. 1,2,3). Здесь семья Арсеньевых дождалась и пережила «и первые дни революции, и последние дни войны, и кровавое Ярославское восстание летом 1918 года, когда выгорела большая часть города, и большевистские репрессии» [7, с. 462].
В своих воспоминаниях Наталья Арсеньева рассуждает: «Рождается ли человек поэтом, музыкантом, художником, или он рождается просто способным, и обстоятельства уже решают потом, с течением времени, кем он станет? Я думаю, что скорее последнее» [7, с. 463]. В детстве Арсеньева любила рисовать, в 5 классе Ярославской Екатерининской гимназии нарисовала углем портреты всех своих одноклассниц. Увлечение рисованием сменила страсть к лепке из глины. Глины негде было достать, родители не имели возможности учить живописи, но «таинственная сила… настойчиво искала выхода. И он наконец нашелся». Арсеньева вспоминает: «Случилось это под влиянием нашей учительницы литературы в Ярославской гимназии, где я тогда училась с моей сестрой. Фамилию ее я давно забыла, но помню ее и сегодня как живую. Это была интересная фигура. Женщина южного типа, с сильным темпераментом, она очень любила литературу, особенно народное творчество. Эту любовь к фольклору она сумела привить и нам, нескольким своим любимым ученицам, друзьям основанного ею гимназического литературного кружка (понятно, русского, как и вся гимназия). Хотя, может, это и звучит странно, но я думаю, что, если бы не она, я, может, никогда не стала бы именно белорусской поэтессой» [7, с. 463].
В 1917 году гимназический литературный кружок начал издавать литературно-художественный журнал. Обязанностью гимназистки Арсеньевой было рисовать для него обложки. Журнал переписывался от руки в пяти экземплярах, и для каждого экземпляра создавалась новая обложка: «Помню, как сейчас, что на одной был осенний кленовый листок, поднятый где-то на ярославском бульваре» [7, с. 463].
В это же время у будущей поэтессы возникло желание писать. Старшие ученицы размещали в журнале свои стихи, стилизованные под Бальмонта, Гумилева, Ахматову… Прячась от всех, Арсеньева начала сочинять: «Сначала шло не совсем хорошо, ведь хотелось написать не просто стихотворение, а стихотворение не хуже, а лучше встреченных в нашем журнале. И вот наконец я написала его. Оно называлось, помню, «Облака». Было ли оно хорошим – не знаю, но ритм у него был, как положено. Вторым моим стихотворением был «Полдень». Это было уже настоящее хорошее стихотворение, не хуже тех, которые вошли позже в мой сборник «Пад сінім небам» [7, с. 463].
Осенью 1918 года Арсеньевы переехали в Псковскую губернию, а затем в Дрису и в 1920 году в Вильно, где Наталья поступила в Белорусскую гимназию (Рис. 4). В виленской гимназии ей снова встретился удивительный учитель литературы – Максим Горецкий (Максім Гарэцкі), поэт, писатель, личность которого была овеяна романтизмом. Но Арсеньева продолжала писать стихи по-русски: «Я долго не отваживалась говорить о том, что и я пишу, Горецкому. В конце концов, какой от этого был толк? Горецкий… и русские стихи! И я молчала и училась, и читала». Наконец, юной гимназистке удалось написать настоящие стихотворения на белорусском языке «Хай жаўцее, сціхае сад з кожнай гадзінай…» и «Светлы дзень дагарае над сумнай зямлёю…» [7, с. 467]. Эти стихи Максим Горецкий прочел на гимназическом вечере без единой правки. В ту минуту и родилась белорусская поэтесса Наталья Арсеньева, позднее автор пяти белорусских поэтических сборников, драматург, переводчик (Рис. 5,6,7,8).
Так поразительной волею судьбы у Натальи Арсеньевой оказалось три родины: историческая родина на Кавказе в Баку, творческая родина в Ярославле над Волгой и настоящая духовная родина в белорусском Вильно. В стихотворении 1920 года «Летуценні» («Грезы») Наталья Арсеньева объединяет все три родины. Яркие краски моря, неба, цветов в ласках горячего дня и узоры звездного неба над Каспийским морем:
Часам, як только заплюшчу я вочы,
бачу я край той, дзе мора плюскоча,
бачу я фарбы паўдня.
Бачу я мора духмянае кветак,
белыя дрэвы, прыгожа ўсё гэтак
у ласках гарачага дня.
Бачу нябёсныя сінія далі,
ўзоры, што зорныя ночы саткалі
з кроз, успамінаў, надзей…
(Иногда, как только закрою я глаза, // я вижу тот край, где море плещется, // вижу я краски юга. // Я вижу ароматное море цветов, // белые деревья, красиво все так // в ласках жаркого дня. // Вижу небесные синие дали, // узоры, что звездные ночи соткали // из грез, воспоминаний, надежд...)
Северные чары нежного, будто болезненного поволжского неба, серебряной ночи и реки в зеленых лозах вытеснили старый образ:
Мусіць, чужыя паўдзённыя чары –
новы абраз – гэны, колішні, стары,
выцісніў у сэрцы маім.
Нашага кволага сіняга неба,
нашых палосак няспелага хлеба
сяння адных я хачу.
Сум нашых срэбрам раззораных ночаў,
рэчкі, што ў лозах зялёных плюскоча, -
толькі яны уваччу.
(Наверное, чужие южные чары – // новый образ –тот, прежний, старый, // вытеснил из сердца моего. // Нашего хилого синего неба, // наших полосок незрелого хлеба // сегодня одних я хочу. // Грусть наших серебром звезд раскрашенных ночей, // реки, что в зеленых лозах плещется, - // только они перед глазами.)
Сердце поэтессы молчит на юге, по-весеннему радуется оно лишь в Беларуси, природа которой похожа на ярославскую:
Нашае цьмянае сонца ціхое,
любае думкам і сэрцу ўвясною,
любае мне над усё…
Тут жа, у нас, па гайкох, пералесках
посля зімы зацвітаюць пралескі,
сцюжу змяняе вясна.
Тут пасля гора жыцця шлях святлее,
тут пасля слёз расцвітаюць надзеі,
тут і у сэрцы вясна!
(Наше тусклое солнце тихое, // милое мыслям и сердцу весною, // милое для меня больше всего… // Здесь же, у нас, по рощам, перелескам // после зимы зацветают подснежники, // стужу сменяет весна. // Здесь после горя жизни путь светлеет, // здесь после слез расцветают надежды, // здесь и в сердце весна!)
Наталье Арсеньевой много пришлось скитаться вдали от своей духовной родины, многое пришлось испытать: ссылку в Казахстан в 1940 году, жуткий трехнедельный этап в грязном тесном вагоне с другими ссыльными, степные морозы, голод, болезни. Поэтесса пишет в своем автобиографическом очерке: «Я все время сидела возле окна и смотрела на кусочек синего неба, которые было видно в щелочку… «Толькі вясною неба бывае такое сіняе, толькі вясною бываюць далі такія чыстыя…», - настойчиво, в такт колесам, звенело в ушах. Это стихотворение, которое вошло позднее в сборник «Сягоння», родилось одним весенним утром в поезде, который вез нас в далекую ссылку через однообразные сибирские степи» [7, с. 478].
Пережив страшную смерть друзей, отчаяние, унижения, вернувшись из ссылки, в 1941 – 1942 годах Арсеньева написала стихотворение «Краіне» («Стране»), посвященное всем узникам.
Заціскаўся ў бяссіллі кулак,
прагна ў краты ўзіраліся вочы,
разам з вершам зрываўся, канаў
над астрожнаю юрцай праклён.
Вёсны кідалі вам на вакно,
на жалезныя йржавыя краты
зырка-сіняга шоўку малы,
недарэчна малы шкумяток,
лета ліпла кашуляй да цел,
спёкай горла сцінала зацята,
восень – сыпала ў шыбы, у душу
алавяны атручаны шрот.
(Сжимался в бессилии кулак, // жадно в решетку всматривались глаза, // вместе со стихом срывалось, исчезало // над тюремными нарами проклятие. // Весны бросали вам на окно, // на железные ржавые решетки // ярко-синего шелка маленький, // нелепо маленький лоскуток, // лето липло рубашкой к телам, // зноем горло стискивало упорно, // осень – сыпала в окна, в душу // оловянный отравленный жмых.)
Поэтесса скорбит о всех погибших в лагерях и ссылках:
Некаторых – сібірскай пульгой
замяла назаўсёды завея,
іншых зноў, як сабак, без крыжа,
жвіраваты прысыпаў пясок…
(Некоторых – сибирской пургой // замела навсегда метель, // других же, как собак, без креста, // зернистый присыпал песок...)
Но образ Родины дает жажду жить, надежду на счастье даже в сером, глухом хороводе жутких дней голода и отчаяния:
Дні за рукі ўзяліся, ідуць
шэрым, жудкім, глухім карагодам,
абіваючы з душаў,
з галін
цвет вішнёвы ці прагу жыцця,
утроп цікаецца голад,
на нас
вышчырае кліччо мімаходам, -
ды жывём мы і з ім, бо дзе Ты,
там і наш сяння высіцца сцяг.
Дни за руки взялись, идут // серым, жутким, глухим хороводом, // оббивая с душ, // с веток // цвет вишневый или жажду жизни, // в упор цыкает голод // на нас // изрыгает кликуху мимоходом, - // да живем мы и с ней, ибо где Ты, // там и наше сегодня высится знамя.
Наталья Арсеньева прожила 93 года, умерла на чужбине, в США, полностью потеряв зрение и лишившись возможности писать (Рис. 9). Но до конца своих дней не утратила силы духа, веры и надежды автор легендарного молитвы-гимна белорусов в эмиграции «Магутны Божа»:
Магутны Божа! Ўладар сусветаў,
вялізных сонцаў і сэрц малых,
над Беларусяй ціхой і ветлай
рассып праменне Свае хвалы.
(Могучий Боже! Властитель миров, // огромных солнц и сердец маленьких, // над Беларусью тихой и приветливой // рассыпь лучи Своей славы.)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В процессе исследования нам удалось определить значение ярославского периода в творчестве репрессированной белорусской поэтессы в эмиграции Натальи Арсеньевой: здесь она жила в беженстве во время Первой мировой войны, училась в женской Екатерининской гимназии, участвовала в литературном кружке, где и начала писать свои первые стихи на русском языке (1914 – 1918 гг.).
В поэзии Арсеньевой возникают образы ярославской природы, ночного неба, реки, полей. Ярославль поэтесса считает одной из своих трех родин (творческой) наряду с Баку (исторической) и Вильно (духовной). Образы российских степей трагически звучат в стихах поэтессы, потому что связаны с периодом ссылки в Казахстан (1940 – 1941 гг.).
В дальнейшем планируется изучение ярославского периода в жизни и творчестве белорусского репрессированного поэта, писавшего на идиш, Исаака Платнера, а также сведений о репрессированных белорусских литераторах Брониславе Туренке, Иосифе Петровиче Кореневском, Адаме Егоровиче Богдановиче, отце Максима Богдановича.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
Адамовіч А. Натальля Арсеньнева “Між берагамі” // “Крыніца”, 1996, № 11 – 12. - С. 5 – 24.
Адамушка У. Палітычныя рэпрэсіі 20 – 50-х гадоў на Беларусі. – Мінск, 1994.
Арсеньнева Н. Пад сінім небам: Вершы (1921—1925 г.). - Вільня, 1927 (факс. выд.: Мінск., 1991)
Арсеньнева Н. Сягоньня: Вершы, 1941—1943. - Мінск, 1944
Арсеньнева Н. Між берагамі: Выбар паэзіі, 1920—1970. - Нью-Ёрк, Таронта, 1979
Арсеннева Н. Яшчэ адна вясна: Выбраныя вершы. - Мінск., 1996
Арсеннева Н. Выбраныя творы. - Мінск., 2002
Маракоў Л. Рэпрэсаваныя лiтаратары, навукоўцы, работнiкi асветы, грамадскiя i культурныя дзеячы Беларусi. 1794-1991.Энцыклапедычны даведнік у 3-х тамах. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.marakou.by/by - Дата доступа: 25.07.2017.
Тарасюк Л. Праз акіян забыцця // ЛіМ. 1993, 5 лютага.
Сямёнава А. Лёс і над лёсам // “Крыніца”, 1996, № 11 – 12. - С. 3 – 20.
Приложение 1
Фотодокументы
Рисунок 1. Здание Дома призрения ближнего на Екатерининской улице г. Ярославля (ныне второй корпус Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова на улице Андропова). Фото начала ХХ в.
Рисунок 2. Екатерининская женская гимназия (корпус университета имени П.Г.Демидова) на Екатериниской улице (ныне улица Андропова, 8) в Ярославле. Фото начала ХХ века.
Рисунок 3. Ярославль, улица Андропова, 1999 год. Фото Павел Егоров.
Рисунок 4. Выпуск 1 Виленской белорусской гимназии. Фото 1921 г.
Наталья Арсеньева 6-я в третьем ряду.
Рисунок 5. Фото Натальи Арсеньевой из сборника «Под синим небом», 1927 г.
Рисунок 6. Фото Натальи Арсеньевой, 1935
Рисунок 7. Первая редакция стихотворения «Поэт», 1936 г. Автограф
Рисунок 8. Наталья Арсеньева с Максимом Танком. Фото 1936 г.
Рисунок 9. Мемориальная доска Натальи Арсеньевой на здании белорусской гимназии, Вильнюс. Фото 2012 г.