VII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
Роль «лихого ярославца» в жизни и творчестве А. А. Ахматовой
Автор работы награжден дипломом победителя II степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
В краеведческом сборнике А.Д. Шаровой и Ю.Б. Головициной «По земле Ярославской» есть очерк Анатолия Хомякова «Лихой ярославец», в котором рассказывается о взаимоотношениях А. Ахматовой и Бориса Анрепа, по выражению Анны Андреевны, «лихого ярославца». Далее говорится, что «родился Борис Анреп в 1883 году в Борисоглебске Ярославской губернии». (12,69) Нас заинтересовало, какие корни связывают этого человека с нашим краем, так как он когда-то очаровал знаменитую А.А. Ахматову. В то же время Анна Ахматова говорила друзьям и знакомым, что любила всего лишь «один раз» в своей жизни. Но – никому не называла имени возлюбленного. А своему биографу П. Лукницкому сказала так: «В течение своей жизни любила только один раз. Только один раз. Но как это было!» (6,2)
Это вызывало необыкновенный интерес. Кто же он, этот возлюбленный, таинственный мистер «Х»? Неужели тайну эту Ахматова… никому не доверила и унесла с собой? Остаётся лишь гадать и предполагать, строить версии, сверяя даты стихов и писем, сопоставлять с фактами биографии из мемуаров.
Объектом данного исследования стала информация о взаимоотношениях «лихого ярославца» Б.Анрепа и А.А. Ахматовой.
Предметом рассмотрения явилось изучение родословной дворянского рода Зацепиных, лирики А.А. Ахматовой и воспоминаний о дружбе А.А.Ахматовой с Б.В. Анрепом.
Цель моего исследования состоит в выявлении связи Б.В. Анрепа с Романово-Борисоглебским уездом Ярославской губернии и роли «лихого ярославца» в судьбе и творчестве А.А. Ахматовой.
Задачи:
Найти родословные корни Б. Анрепа, определить связь художника с нашим краем.
Исследовать взаимоотношения А.А. Ахматовой и Б.В. Анрепа, определить место этой любви в творчестве Анны Ахматовой.
Познакомиться с мнениями критиков и сделать свои выводы.
Нами была выдвинута гипотеза, которая состоит в том, что стихи Анны Андреевны Ахматовой, посвящённые Борису Анрепу, раскроют нам тайну взаимоотношений поэта и художника, «лихого ярославца».
В качестве основного наряду с традиционными методами (описания, сопоставления) использовались элементы комплексного анализа, раскрывающего родословную дворянского рода Зацепиных и роль Б.В. Анрепа в судьбе и творчестве А.А. Ахматовой.
Научная новизна работы определяется тем, что в ней выявлены родословные корни Б. Анрепа, возлюбленного Анны Андреевны Ахматовой, проанализирована роль художника в жизни и творчестве поэта Серебряного века.
В результате исследования я убедилась в том, что роль Б. Анрепа, потомка знаменитого дворянского рода Романова-Борисоглебска (Тутаева),в судьбе А. Ахматовой огромна, она, действительно, любила Б. Анрепа и посвятила ему лучшие стихи. История их взаимоотношений продолжилась в их детях, и это тоже для меня стало интересным фактом истории родного края.
Практическая значимость состоит в том, что результаты исследования мы обсудим на уроках литературы, наш материал может быть востребован любителями словесности и краеведами.
Глава I. Борис Анреп и Ярославский край
Кто же он, Борис Анреп, и что связывает его с Ярославским краем, с нашим городом?
Изучив документальную литературу об этом художнике, мы видим, что А. Хомяков ошибся, родился Борис Анреп в Санкт-Петербурге.
Борис Васильевич Анреп (1883–1969) – русский художник-монументалист, литератор Серебряного века, ставший английским художником, чьи мозаики украшают Лондонскую национальную галерею, Королевскую военную академию, Вестминстерский собор, Банк Англии…
Борис Васильевич фон Анреп родился в Кузнечном переулке в Санкт-Петербурге 28 сентября 1883 года. Спустя два года его отец, специалист по фармакологии, был переведен в Харьковский университет профессором медицины, а Бориса оставили в столице на попечении бабушки по отцовской линии. Бабушка эта происходила из семьи морских офицеров, имевшей земли в Черниговской и Подольской губерниях. Расположенные там имения впоследствии, по всей видимости, были переданы Василию Константиновичу. Считалось, что внешне Борис напоминает своего деда, погибшего во время службы на флоте, – человека крупного, с массивными ногами и руками, светловолосого и сероглазого. Мать Бориса Анрепа - наша землячка из знаменитого дворянского рода Зацепиных.
Во время летних каникул семейство снимало дачи в окрестностях Петербурга, пока наконец Василий Константинович не купил участок земли на Волге, неподалеку от того места, где жила сестра Прасковьи Михайловны тетя Наташа. В книге Аннабела Фарджена «Приключения русского художника. Биография Бориса Анрепа» читаем: «У тетки была собственность в Ярославской губернии – старая усадьба Емишево, где все еще сохранилось здание тюрьмы для крепостных. Муж тети Наташи был предводителем местного дворянства, и потому Прасковье Михайловне хотелось жить поблизости. Кроме жилья для прислуги, Василий Константинович построил большой дом для своей семьи, назвав его “Основа”. В фундамент дома были заложены расколотые гранитные валуны, собранные по берегам Волги. Дача, построенная из сосновых бревен, была большой и просторной, с широкими окнами, крашеной железной крышей, балконами, верандами и гостиной, окна которой выходили на реку. Отштукатуренные комнаты были обставлены изящно, как в городском доме». (9)
Василий Константинович высадил целую аллею, ведущую к Волге, а кроме того, отдельно посадил березы, осины, сосны и рябины. У берега реки была установлена на якоре специальная клеть, как это делалось в Германии, чтобы мальчики могли плавать в полной безопасности. На другой стороне реки, бывшей в том месте шириной в полмили, располагался город Романов со множеством башен и луковок старинных русских церквей. Теперь четверо братьев могли проводить три месяца летних каникул в Основе.
Осенью, когда семья уезжала в город, окна закрывали ставнями, которые закручивались винтами. Но однажды в дом забрались грабители и некоторое время там жили, превратив спальню Прасковьи Михайловны в уборную. Вскоре, однако, они были пойманы –кто-то в городке заметил на одном из преступников ботинки Василия Константиновича.
В 1899 году Василий Константинович был назначен попечителем Харьковского учебного округа, и Анрепы вновь переехали на юг, в Харьков. В качестве жилья им предоставили дворец, построенный Потемкиным для Екатерины Второй во время поездки императрицы в Крым в конце XVIII века.
Глава 2. Встреча с Анной Ахматовой
С Анной Ахматовой Анреп познакомился в 1915(14) году. Произошло это в начале 1915 года, в гостях у Николая Недоброво, в «вербную субботу», по свидетельству самой А. Ахматовой (в ее же стихах).
На момент встречи с Б. Анрепом она была в близких отношениях с талантливым критиком Н. Недоброво, написавшим лучший, по мнению А.А. Ахматовой, отзыв на ее сборник стихов «Четки». Он же, будучи со времен гимназии близким другом Анрепа, сам-то, страстно и нежно любивший ее, и познакомил их, в своем доме, не предчувствуя, как это может для него обернуться…
На момент встречи ему 31 год, ей 25. «Борис Анреп - аристократ, по линии отца его род с приставкой «фон» ведет свое начало от ХV века, по материнской линии - знаменитого дворянского рода Романово-Борисоглебского уезда Ярославской губернии. Он фантастически красив – высок, строен, спортивен, белокожий блондин с зелеными глазами». (9)
По описаниям современников - баловень судьбы, необычайно удачлив и любимец женщин. И, кроме того, – человек искусства: художник редкой специализации – церковные витражи и мозаика, к тому же по настроению пишет неплохие стихи, и еще тоньше чувствует их. Он успешен в творчестве, в него с первого взгляда влюбляются женщины.
К моменту встречи с Анной Ахматовой он женат и имеет двоих детей: они живут с ним в Лондоне, где он учился (как и в Париже) и теперь работает. В Париже у него тоже есть студия и заказы на выполнение работ. Когда началась Вторая мировая, он как верноподданный, офицер запаса, возвращается в Россию, чтобы принять участие в военных действиях.
Глава 3. История любви в воспоминаниях и стихах
По мнению автора очерка об А.А.Ахматовой Л. Савельевой «Роковая любовь Анны Ахматовой», Анна Андреевна выбирала себе возлюбленных - самых талантливых, необычных, не лишенных, естественно, обаяния и внешней привлекательности. Наличие жен никогда не являлось для нее препятствием, главное, чтобы у нее было к этому человеку влечение, притяжение - как духовное, так и творческое. И он нашелся - Борис Анреп! Это ему она пишет в стихотворении «Я не знаю, ты жив или умер…», что «так меня никто не томил»:
Все тебе: и молитва дневная,
И бессонницы млеющий жар,
И стихов моих белая стая,
И очей моих синий пожар.
Мне никто сокровенней не был,
Так меня никто не томил…
1915г. ( 1,177)
Смотрим на дату: это как раз год ее знакомства с художником Борисом Анрепом.
Вот что пишет Б. Анреп об их встрече: «Н. В. Недоброво познакомил меня с Анной Андреевной в 1914 году (здесь допущена им неточность по дате, встреча состоялась в 1915 г. – Л.С.) по моем приезде из Парижа, перед моим отъездом на фронт. Николай Владимирович (Недоброво) восхищенно писал мне про нее еще раньше, и при встрече с ней я был очарован: волнующая личность, тонкие, острые замечания, а главное – прекрасные, мучительно-трогательные стихи. Недоброво ставил ее выше всех остальных поэтов того времени».(2,58)
Итак, он очарован. А она, Анна? Вот что напишет она об этой встрече позднее:
Ждала его напрасно много лет.
Похоже это время на дремоту.
Но воссиял неугасимый свет
Тому три года в Вербную субботу.
Мой голос оборвался и затих —
С улыбкой предо мной стоял жених. (1,214)
Как видим, по ее признанию в стихах, встреча эта стала для нее истинным «блаженством»: появился, наконец-то, ее долгожданный «царевич»-ликуй!
А ожидание «царевича» описано ею в поэме 1914года - «У самого моря». И даже эпиграф ее там был позднее, что в поэме пока нет «царевича», а отражено «ожидание царевича - Б. Анрепа». Получается, притяжение и любовь возникли у них с первой же встречи, а может и с первого взгляда.
Анреп и есть тот самый «царевич», признавший в ней «царевну», и она счастлива - это ее великая женская победа, когда стучит или замирает сердце, пришёл «обещанный»:
Все обещало мне его:
Край неба, тусклый и червонный,
И милый сон под Рождество,
И Пасхи ветер многозвонный…
Октябрь 1916. (1,137)
Как и хотела она: он из тех, кого завоевать трудно: увлечь может и легко, а вот удержать таких очень трудно: слишком часто и легко он увлекался красавицами! Но пока она представляет их будущее как пленительное счастье.
Они провели вместе три сказочных дня, полных огня и страсти, а далее ему нужно было ехать на фронт, и на третий день он уехал. Вот что пишет Б. Анреп в очерке «О черном кольце»: «В 1915 году я виделся с Анной Андреевной во время моих отпусков или командировок с фронта. Я дал ей рукопись своей поэмы "Физа" на сохранение; она ее зашила в шелковый мешочек и сказала, что будет беречь как святыню». (6, 5)
Не хулил меня, не славил,
Как друзья и как враги,
Только душу мне оставил
И сказал: побереги.
Это стихи А. Ахматовой по поводу рассказанного Анрепом случая с его поэмой. «Мы катались на санях, обедали в ресторанах, и все время я просил ее читать мне стихи; она улыбалась и напевала их тихим голосом. Часто мы молчали и слушали всякие звуки вокруг нас», - читаем мы в воспоминаниях художника. (2,59)
Словом, это время было для них овеяно незабываемой романтикой!
Вот здесь-то и вспомним ее слова: «Но как это было!» Да, все было прекрасно - красиво и романтично!
А далее она ждала его приезда с фронта, и встречи краткие и долгожданные были для нее сказочным счастьем, как «исполненный сон» о царевиче:
По твердому гребню сугроба
В твой белый, таинственный дом
Такие притихшие оба
В молчании нежном идем. (1,212)
Обратим внимание: для нее близость с ним – «слаще всех песен пропетых»! Есть и другое, столь же прекрасное описание этих встреч в ее стихах:
И мы, словно смертные люди,
По свежему снегу идем.
Не чудо ль, что нынче пробудем
Мы час предразлучный вдвоем?..
1917
Ее страсть, чувства поднимаются к самой вершине, и вот здесь уже мы видим, кем стал для нее Борис Анреп:
Ты - солнце моих песнопений,
Ты - жизни моей благодать. (6, 5)
Может ли быть большее признание в Любви? Он – Солнце! И это говорит одна из первых красавиц Петербурга того времени, овеянная поэтической славой Анна Ахматова!
Но… «солнце» снова уезжает на фронт: так коротки миги счастья!
И опять и опять она славит в стихах свою встречу с любимым, даже за эти краткие миги.
Эта встреча никем не воспета,
И без песен печаль улеглась.
Наступило прохладное лето,
Словно новая жизнь началась…
1916 (1,208)
Страстно, с томительным нетерпением, ждет она от любимого вестей:
«Вестью душу мою оживи»!
Но самое значимое и удивительное здесь – это ее признание:
«Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви» (1,208)
То есть она считает эту свою любовь – «великой земной»! Допуская читателя в свой внутренний мир, открыто говорит нам, что эта любовь была для нее сильной. Она даже подарила ему, любимому, свое «черное кольцо», с которым никогда не расставалась: на счастье и удачу подарила, она верила в его "защитную силу".
Склонная к мистике, Анна Ахматова считала, что кольцо это имеет чудодейственную силу, защищает от невзгод, и всегда носила его. Это - золотое кольцо, широкое, покрытое черной финифтью, с крошечным бриллиантом.
Она никогда не расставалась с ним, не подарила его даже мужу, Н. Гумилеву, когда тот ушел на фронт (хотя брак и распался, отношения у них были дружеские, да и общий сын Левушка связывал их), а вот Б. Анрепу – подарила! С ее стороны это был символический жест, знак признания между ними некой прочной мистической связи... А мистике в своей жизни Анна Ахматова уделяла много места и придавала ей большое значение. Кольцо это отразилось в ее стихах, как все значительное для нее в жизни:
Словно ангел, возмутивший воду,
Ты взглянул в мое лицо,
Возвратил и силу, и свободу,
А на память чуда взял кольцо…
Февраль 1916, Царское Село (1,198)
В стихотворении Ахматовой взгляд любимого возвращает ей СИЛУ – исцеляет от немощи. Как видим, каждый случай в реале претворяет она творческим воображением в стихи.
Об отношениях с Ахматовой рассказывает Б.Анреп в очерке «О черном кольце»; случилось это уже на следующий год после их встречи:
« В начале 1916 года я был командирован в Англию и приехал на более продолжительное время в Петроград для приготовления моего отъезда в Лондон. Недоброво с женой жили тогда в Царском Селе, там же жила Анна Андреевна. …. увидеться опять с Анной Андреевной было очень привлекательно...
…Через несколько дней Я должен был уезжать в Англию. За день до моего отъезда получил от Анны Андреевны ее книгу стихов "Вечер" с надписью:
Борису Анрепу —
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
Анна Ахматова
1916. Царское Село 13 февраля»
Дальше там есть такая строфа:
И эту песню я невольно
Отдам на смех и поруганье,
Затем что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
Она понимает, что придется ждать встреч, что очень тягостно:
«Затем что нестерпимо больно Душе любовное молчанье» - ведь жить придется от встречи до встречи, что томительно и больно. (2,59)
Чуть ранее она тоже получила от него подарок. Б.Анреп в своём очерке пишет: «Несколько времени перед этим я подарил Анне Андреевне деревянный престольный крест, который я подобрал в полуразрушенной заброшенной церкви в Карпатских горах Галиции. Вместе с крестом я написал ей четверостишие:
Я позабыл слова и не сказал заклятья,
По деве немощной я, глупый, руки стлал,
Чтоб уберечь ее от чар и мук распятья,
Которое ей сам, в знак дружбы, дал»
Престольный крест, подаренный Анрепом Анне Андреевне, оставил след в ее стихах:
Когда в мрачнейшей из столиц
Я только крест с собой взяла,
Тобою данный в день измены,
Чтоб степь полынная цвела…
1916, август. Песочная бухта» (1,144)
(этот крест она взяла с собой в Ташкент при эвакуации – в сентябре 1941 года)
Но вернемся снова в 1916 год, к нашим влюбленным – А. Ахматовой и Б. Анрепу.
Несмотря на то, что покидая Петербург, Анреп обещал Анне вернуться через пять- шесть недель, он вернулся только в конце года.
За окном крылами веет
Белый, белый Духов День.
Нынче другу возвратиться
Из-за моря – крайний срок…
1916, весна. Слепнёво (1,182)
Как видим, она ждала его, считая дни. Обстоятельства сложились так, что Б. Анреп и А. Ахматова встретились в 1916 году только в декабре. Эта встреча, вероятно, не была уже такой пылкой и радостной, как все прежние.
Но время и Судьба не знают жалости: в марте наступил-таки этот давно ожидаемый и предчувствуемый ею день прощания. Ни он, ни она не знали, что это разлука навсегда. Подробно описал их последнюю встречу в своем рассказе Б. Анреп:
«Революция Керенского. Улицы Петрограда полны народа. Кое-где слышны редкие выстрелы, железнодорожное сообщение остановлено. Я мало думаю про революцию. Одна мысль, одно желание: увидеться с Анной Андреевной. Она в это время жила в квартире профессора Срезневского, известного психиатра, с женой которого она была очень дружна…
Видимо, она была тронута, что я пришел. Мы прошли в ее комнату… Мы помолчали. Она опустила голову. "Мы больше не увидимся. Вы уедете". – "Я буду приезжать. Посмотрите: ваше кольцо". Я расстегнул тужурку и показал ее черное кольцо на цепочке вокруг моей шеи. Анна Андреевна тронула кольцо. "Это хорошо, оно вас спасет". Я прижал ее руку к груди. "Носите всегда". – "Да, всегда. Это святыня", – прошептал я. Что-то бесконечно женственное затуманило ее глаза, она протянула ко мне руки. Анна Андреевна ласково улыбнулась. (2,62)
В доме, где она жила, у подруги Валерии Тюльпановой - Срезневской, куда приходил к ней Б. Анреп, стало тихо и сиротливо после его отъезда:
Сразу стало тихо в доме,
Облетел последний мак,
Замерла я в долгой дреме…
1917 год. (1,194)
«Где веселье, где забота,
Где ты, ласковый жених?» -
Так описывает Анна Ахматова своё настроение тех дней. Опять «ласковый жених» уплыл в свою Англию, и когда вернется - кто знает! А «песни не умерли» - лишь поменяли палитру настроений: теперь они несутся в сторону покинувшего ее возлюбленного если и с тоской, ревностью, но и мечтой о новой встрече:
С первым звуком, слетевшим с рояля,
Я шепчу тебе: "Здравствуй, князь".
Это ты, веселя и печаля,
Надо мной стоишь, наклонясь… 1917 (1,445)
Глава IV. Разлука и «предательство»
Что случилось - неожиданное и непредвиденное? Словно корабль о рифы, разбивается ее «великая любовь», тает, как льдина и исчезает ее смиренная тоска по возлюбленному, и превращается, как это часто бывает, в свою противоположность, а «плач Ярославны» - в женскую кипучую ярость и ненависть - «Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный» - читаем о её мысленном прощании с любимым:
Пусть голоса органа снова грянут…
Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный…
1921 (1,261)
Можно не особо обращать внимание на дату: Ахматова часто «про сегодня» писала позднее, к тому же слишком часто меняла даты, пряча за ними свою биографию и возлюбленных.
Она отрекается от своего любимого, и верна будет только своей Музе! Отношение к Б.Анрепу столь резко и круто меняется, что она обвиняет его даже в измене Родине:
Ты – отступник: за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну,
Наши песни, и наши иконы,
И над озером тихим сосну.
Для чего ты, лихой ярославец,
Коль еще не лишился ума,
Загляделся на рыжих красавиц
И на пышные эти дома?..
июль 1017. Слепнево (1,195)
Весьма странное и несправедливое обвинение бывшего возлюбленного в предательстве Родины – «за остров зеленый отдал, отдал родную страну»: Анреп уже в 1908 году обосновался в Англии, у него там были дом и семья, а в Париже тоже имелась студия. Однако уже с самого начала войны – в 1914 году! – он не прятался, а приехал сражаться на стороне России (еще до того, как они с Анной познакомились). Тогда - где же тут «измена» и почему он «отступник»? А главное, как можно обвинять, если ни он, ни она не знали еще – вернется ли он в Россию? И как выяснилось позднее, вовсе не собирался он тогда покидать ее навсегда: долго не принимал британского подданства, полагая, что власть большевиков падет и можно будет вернуться на родину. Он и его жена хотели жить здесь, построить дом, растить детей в русской стране, а потому неадекватна и непонятна столь резкая реакция Ахматовой на его отъезд позднее, к лету (расстались они в марте).
И более того: она даже оговаривает своего возлюбленного - по поводу икон, например. Прекрасно зная, что под вражескими пулями, после боя, собирал он иконы и предметы культа, древние реликвии в разрушенных храмах Галиции для России, и что подаренный ей престольный крест - оттуда же. И то, что сумел переправить их в Петроград телегами – тоже знала, и что коллекция, собранная им, хранится в Эрмитаже, а другая часть ее - в запасниках Русского музея - тоже должна была знать: не в последний день войны он собирал эти реликвии.
Но – вернемся снова к ее «обвинительному стихотворению», читаем его внимательно. С одной стороны:
«за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну,
Наши песни, и наши иконы,
И над озером тихим сосну» -
то есть здесь она прямо обвиняет его в предательстве Родины.
С другой стороны, в этом же стихотворении, есть обвинение совсем иного рода, а именно - чисто женское:
«Загляделся на рыжих красавиц
И на пышные эти дома?» -
вот оно, обвинение, свидетельствующее о ее ревности, то есть – об истинной причине ее обиды.
И странно, что соседствует оно здесь с самым серьезным обвинением – в предательстве Родины. Можно предположить, что обида ее на Анрепа была столь велика, что она даже не пожелала скрыть ее от читателей.
И получается, что на самом-то деле, истинная причина все же – обида и ревность?
А потому слишком прозрачным видится мотив этого стихотворения для вдумчивого читателя: женская ревность!
Известно, что А. Ахматова хорошо усвоила и пользовалась открытым ей Гумилевым секретом и даже была благодарна ему за это. Он учил ее, что стихи многофункциональны: в них можно как «душу вывернуть наизнанку», так и спрятаться за ними. Если спрятаться – это у критиков называется «поэтическим преображением». (11)
И здесь мы видим именно «душу наизнанку» - женскую ревность в словах о рыжеволосых красавицах, а само наступление на возлюбленного идет как бы по линии его гражданской позиции. Повторяется это «наступление – обвинение» и в другом стихотворении:
Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: "Иди сюда,
Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда. (1,219)
Удивительно вот что: она пишет: «мне голос был. Он звал утешно», с посвящением стихотворения Б. Анрепу, - но Б. Анреп никуда ее с собой не звал и даже не мог звать, как убедимся мы позднее, узнав скрытую от нее «ту самую тайну». Тем не менее, она клеймит его именно с гражданской позиции, чтобы больнее было! И хотя факта такого, чтобы ее возлюбленный звал ее в эмиграцию, в реальности не было, критики и литературоведы назовут этот прием «поэтическим преображением» факта биографии. «Упрекать Анрепа, вернувшегося к своей семье и детям в Лондон, именно с гражданской позиции, - было более чем несправедливо и странно... Скорее всего, можно предположить, что "звал утешно" - это ее собственный голос и диалог внутри себя, раздвоение, размышление, которое заканчивается категорическим "замкнула слух", чтобы закрыть этот диалог в душе». (6,15)
А между тем, позже, в этом же году, она сама задумается о реальном отъезде из России, и не только в мечтах: «... разговор об отъезде из России постоянно присутствовал в письмах к Ахматовой Н. Гумилева, который осенью 1917 года находился в Париже, откуда направился в Англию, где проводил время в обществе Анрепа. В середине октября 1917 года Н. Гумилев писал Ахматовой: "Через месяц, наверно, выяснится, насколько мое положение здесь прочно. Тогда можно будет подумать и о твоем приезде сюда, конечно, если ты этого захочешь».(5)
Однако представляла Ахматова приезд «туда» не только в воображении, но и в реальности, обрадовалась планам поездки в Париж, готовилась даже к сборам «туда», писала М. Лозинскому 16 августа 1917: " Буду ли я в Париже или Бежецке, эта зима представляется мне одинаково неприятной. Единственное место, где я дышала вольно, был Петербург. Но с тех пор, как там завели обычай ежемесячно поливать мостовую кровью сограждан, и он потерял некоторую часть своей прелести в моих глазах". (5)
«Буду ли я в Париже или Бежецке» - отмечаем в этом письме: значит, планы об отъезде из страны все же были?
И снова – о Б. Анрепе: Ахматова перечеркнула, удалила почти все надписи-посвящения в стихах, адресованных Б. Анрепу, в том числе и в поэме «У самого моря» - «уволив» его из «царевичей».
Через 16 (!!!) лет она все равно помнит о нем, хотя нет от него никаких вестей, писем, знаков внимания, и он за это время не позвал ее к себе:
Не прислал ли лебедя за мною,
Или лодку, или черный плот? –
Он в шестнадцатом году весною
Обещал, что скоро сам придет.
Февраль 1936 Москва (1,284)
И это – дорогая ей память о любимом, вопреки всему, и даже обиде, что оставил, «забыл ее на дне» в тяжком 1917 году:
Всем обещаньям вопреки
И перстень сняв с моей руки,
Забыл меня на дне...
1960-1961 Из «Чёрных песен». (1,407)
Пишет она это уже в начале 60-х, когда ей уже за 70 лет, но она все еще помнит его. Вот такой силы и глубины была в ее жизни эта любовь: поистине, – горящий «библейский куст»! Он «забыл» ее, но Судьба приготовила им еще одну встречу в земной жизни.
В 1964 в Италии А. Ахматовой вручили литературную премию «Этна-Таормина», а полгода спустя в Лондоне – мантию почетного доктора Оксфордского университета. И она, несмотря на болезнь, отправилась сначала в Италию – получать премию, затем в Лондон. Как мы знаем, там жил до сих пор не забытый ею бывший возлюбленный – Б. Анреп.
Воспоминание об этой последней их встрече в жизни на земле подробно описано Б.Анрепом в его библиографическом очерке «О черном кольце». (2,62-63)
Они встретились впервые через 48 лет разлуки и молчания. Как видим: «не было (у Б. Анрепа) сил воскреснуть»! А теперь позволим себе небольшой комментарий относительно его объяснений по кольцу: слишком уж много говорится о нём в тексте очерка. Б. Анрепу было стыдно перед бывшей возлюбленной за потерянное им во время войны кольцо.
"Он не любил вас?" – спрашивал Ахматову об Анрепе П. Лукницкий. "Он... нет, - ответила она рассеянно, - конечно, не любил... Но он всё мог для меня сделать - так вот просто".
Нет, не воспринимаем мы ответ А. Ахматовой как достаточно правдивый. «Наверное, она считала, что он любил, но - не так сильно, глубоко, страстно и преданно, как она! Ведь для нее эта любовь была сложением телесного и «небесного», чего в ее жизни до сих пор не было, и о чем она так восторженно сообщала нам в стихах еще 1916 года:
Первый луч - благословенье Бога…» (3.13)
Свою земную любовь она приравнивает к «небесной», вернее, соединяет их: «Благословенье Бога»! Это была «любовь, которая и многогранна, и многозвучна» – справедливо говорит о ней Валерий Дементьев в своей замечательной книге, исследовании об Анне Ахматовой. А потому нельзя, наверное, сказать, что он не любил Анну, как ответила она П. Лукницкому.
В. А. Знаменская переписывалась в 60-х годах с Б. Анрепом, и в одном из писем прямо спросила его об отношении к Анне Ахматовой в любовном плане, - в те годы, когда они были вместе, а также и после того. К тому времени А. Ахматова уже покинула этот мир. И вот что ответил ей Б. Анреп: «Преклонение перед ней, стремление к близости было полно счастья религиозно-эротического чувства, она оставалась в моем существе неприкосновенной - как икона - верующему. И это не являлось для меня препятствием близости, но проникало в самую суть моих отношений с ней и одевалось в упоительную радость, в её поэзию». (8)
И, как мы узнаем из книги Аннабел Фарджет, в последние годы своей жизни, после ухода Анны Ахматовой, он «просто обезумел» - бросился читать и перечитывать все написанное об Анне Ахматовой: воспоминания о ней, критику, все ее стихи, без меры и усталости разыскивая в ее стихах те, что могли быть посвящены ему. Анализировал, расшифровывал, часто сомневался и мучился этим, страдал, а спросить было уже не у кого...
Да, поистине пророческими были ее слова, адресованные ему:
Когда умру, не станет он грустить,
Не крикнет, обезумевши: Воскресни! (1,483)
Да, конечно, любил ее Б. Анреп, но... по-своему, умел, как получилось: любовь к ней была у него как нечто высокое и возвышенное, когда они расстались, но она-то, А. Ахматова, хотела другого - не разлуки вечной, не кратких, хотя и ярких счастливых мигов, а …быть с любимым всегда. И, наверное, поэтому уже в последние годы своей жизни с горечью написала:
И слава лебедем плыла
Сквозь золотистый дым.
А ты, любовь, всегда была
Отчаяньем моим.
Как видим: и красавицей была «незабвенная всеми» Анна, и «слава лебедем плыла», и поклонников было не счесть, но «счастливой любви» у нее не было, - признавалась она, вспоминая свою жизнь. Кто-нибудь, возможно, возразит: «Да как же так: а ведь и Гумилев, и Недоброво, и Лурье так сильно ее любили!» Да, любили... Но счастливой она хотела быть только с любимым. И - быть с ним…
Художник-мозаичист с мировым именем и великая русская поэтесса. Весной 1917 года Борис Анреп навсегда покинул Россию, но, покинув Родину, «сохранил её в лицах». «Анна Андреевна Ахматова для меня - вся Россия!» - писал Анреп в 1919 году. Он изображал её на мозаиках в соборе Христа Владыки в Муллингаре в Ирландии, в холле Лондонской Национальной галереи. Она продолжала писать стихи, посвящённые ему.
Их любовь нашла своё продолжение в соединении сына А.А. Ахматовой Л.Н. Гумилёва с внучатой племянницей Б. Анрепа Натальи Викторовны Симоновской (Рычковой-Зацепиной), дед которой Гавриил Михайлович Зацепин, дядя Бориса А., родившийся 27.06.1848 г. в имении «Новое» Романово-Борисоглебского уезда Ярославской губернии.
Заключение. Связь четырёх сердец
Проанализировав родословную связь Б.Анрепа с нашим краем, исследовав взаимоотношения А.А. Ахматовой и Б.В. Анрепа, мы приходим к выводу, что человек, которого многие годы любила Анна Ахматова, имеет прямое отношение к Романово-Борисоглебскому уезду Ярославской губернии, к знаменитому дворянскому роду Зацепиных. Их любовь отразилась в стихах А.А.Ахматовой, увековечена в рассказе Б.Анрепа «О черном кольце», в воспоминаниях друга Б.Анрепа Аннабела Фарджена «Приключения русского художника. Биография Бориса Анрепа», а также некоторых литературных критиков. И продолжилась эта любовь в союзе их потомков - Л.Н. Гумилёва и Н.В. Симоновской (по материнской линии Рычковой-Зацепиной, внучатой племянницей Б.Анрепа).
Слова А.А. Ахматовой «В течение своей жизни любила только один раз» относятся, по всей вероятности, к художнику Борису Анрепу. Почему? «Именно Б. Анрепу Анна Ахматова посвятила почти 40 стихотворений. Многие из них - шедевры поэзии!» (6, 12) Ни с кем из возлюбленных не страдала она столь сильно, безумно и бурно, испытав все муки «женского ада», как со страстно любимым ею - Борисом Анрепом! Не было другого мужчины, настолько покорившего ее, - гордую, своенравную «жрицу любви», привыкшую повелевать.
Этот материал, думаю, заинтересует моих одноклассников, жителей нашего города – всех, кто неравнодушен к жизни и творчеству знаменитого поэта Серебряного века Анны Ахматовой и её связи с нашим краем. Ещё раз убеждаемся в том, что история родного края неразрывно связана с историей страны, и мы по праву гордимся своими знаменитыми земляками. Дворянский род Зацепиных известен во многих уголках нашей страны и Зарубежья.
Продолжение работы я вижу в изучении темы «Изображение святой Анны (по мнению исследователей, это А.Ахматова) на мозаиках Бориса Анрепа».
Источники
1.Ахматова А.А. Лирика. Ростов-на-Дону:Феникс,1996.541 с.
2. Анреп Б. О черном кольце // Литературное обозрение. 1989. № 5. С. 57—63.
3. Жутовская Н. , Ben Anrep, перевод на русский язык, ООО “Издательство АСТ”, 2016.65 с.
4. Зацепин М.А. Дневник М.Г. Зацепина// Новиков В.Б. Зацепины.Я.:Индиго,2012.582с.
5. Переписка В. А. Знаменской с Б. Анрепом (Электронная публикация) //По материалам сайта http://www.rulit.me/books/v-borbe-neravnoj-dvuh-serdec-read-296506-16.html ,дата последнего посещения сайта 01.04.18.
6. Л. Савельева «Роковая любовь Анны Ахматовой» (Электронная публикация) //По материалам сайта http://www.stihi.ru/2014/07/07/2621, дата последнего посещения сайта 31.03.18.
7. 1917 Свободная история (Электронная публикация) //По материалам сайта http://staging.project1917.ru/persons/13, дата последнего посещения сайта 31.03.18.
8. Вера Гавриловна Зацепина (Симоновская) (Электронная публикация) //По материалам сайта http://ru.rodovid.org/wk/Запись:1015272, дата последнего посещения сайта 30.03.18.
9. Аннабел Фарджет «Приключения русского художника. Биография Бориса Анрепа. (Электронная публикация) //По материалам сайта file:///C:/Users/admin/Desktop/АХМАТОВА%20и%20Анреп/Прасковья%20и%20Василий%20фон%20Анреп.fb2, дата последнего посещения сайта 01.04.18.
10. Переписка В. А. Знаменской с Б. Анрепом. (Электронная публикация) //По материалам сайтаhttp://www.rulit.me/books/v-borbe-neravnoj-dvuh-serdec-read-296506-16.html, дата последнего посещения сайта 27.03.18.
11.Ахмалина Елена Роковая любовь Ахматовой(Электронная публикация) //По материалам сайта https://www.realmusic.ru/blogs/40692 дата последнего посещения сайта 20.03.18.
12. А.Д. Шарова, Ю.Б. Головицина «По земле Ярославской». Тутаев: МОУ ДПО «ИОЦ», 2017.120 с.
Приложения
Стихи А.А. Ахматовой, использованные для исследования
Все обещало мне его…
Все обещало мне его:
Край неба, тусклый и червонный,
И милый сон под Рождество,
И Пасхи ветер многозвонный.
И прутья красные лозы,
И парковые водопады,
И две большие стрекозы
На ржавом чугуне ограды.
И я не верить не могла,
Что будет дружен он со мною,
Когда по горным склонам шла
Горячей каменной тропою.
Октябрь 1916.
1.2 Не хулил меня, не славил…
Не хулил меня, не славил,
Как друзья и как враги,
Только душу мне оставил
И сказал: побереги.
И одно меня тревожит:
Если он теперь умрет,
Ведь ко мне Архангел Божий
За душой его придет.
Как тогда ее я спрячу,
Как от Бога утаю?
Та, что так поет и плачет,
Быть должна в Его раю.
(Это стихи А. Ахматовой по поводу рассказанного Анрепом случая с его поэмой – Лариса Савельева.)
1.3 И мы, словно смертные люди…
И мы, словно смертные люди,
По свежему снегу идем.
Не чудо ль, что нынче пробудем
Мы час предразлучный вдвоем?
Безвольно слабеют колени,
И кажется, нечем дышать...
Ты - солнце моих песнопений,
Ты - жизни моей благодать.
1917
1.4 Эта встреча никем не воспета…
Эта встреча никем не воспета,
И без песен печаль улеглась.
Наступило прохладное лето,
Словно новая жизнь началась.
Сводом каменным кажется небо,
Уязвленное желтым огнем,
И нужнее насущного хлеба
Мне единое слово о нем.
Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи —
Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви.
1916
1.5 Словно ангел, возмутивший воду…
Словно ангел, возмутивший воду,
Ты взглянул в мое лицо,
Возвратил и силу, и свободу,
А на память чуда взял кольцо.
Мой румянец жаркий и недужный
Стерла богомольная печаль.
Памятным мне будет месяц вьюжный,
Северный встревоженный февраль.
Февраль 1916, Царское Село
1.6 Когда в мрачнейшей из столиц…
Когда в мрачнейшей из столиц
Рукою твердой, но усталой,
На чистой белизне страниц
Я отречение писала,
И ветер в круглое окно
Вливался влажною струею, –
Казалось, небо сожжено
Червонно-дымною зарею.
Я не взглянула на Неву,
На озаренные граниты,
И мне казалось – наяву
Тебя увижу, незабытый...
Но неожиданная ночь
Покрыла город предосенний
Чтоб бегству моему помочь,
Расплылись пепельные тени.
Я только крест с собой взяла,
Тобою данный в день измены,
Чтоб степь полынная цвела,
А ветры пели, как сирены.
И вот он на пустой стене
Хранит меня от горьких бредней,
И ничего не страшно мне
Припомнить – даже день последний.
1916, август. Песочная бухта»
1.7 Небо мелкий дождик сеет…
Небо мелкий дождик сеет
На зацветшую сирень.
За окном крылами веет
Белый, белый Духов День.
Нынче другу возвратиться
Из-за моря – крайний срок.
Все мне дальний берег снится,
Камни, башни и песок.
На одну из этих башен
Я взойду, встречая свет...
Да в стране болот и пашен
И в помине башен нет.
Только сяду на пороге,
Там еще густая тень.
Помоги моей тревоге,
Белый, белый Духов День!
1916, весна.
Слепнёво
1.8 Сразу стало тихо в доме…
Сразу стало тихо в доме,
Облетел последний мак,
Замерла я в долгой дреме
И встречаю ранний мрак.
Плотно заперты ворота,
Вечер черен, ветер тих,
Где веселье, где забота,
Где ты, ласковый жених?
Не нашелся тайный перстень,
Прождала я много дней,
Нежной пленницею песня
Умерла в груди моей.
1917 год.
1.9 С первым звуком, слетевшим с рояля…
С первым звуком, слетевшим с рояля,
Я шепчу тебе: "Здравствуй, князь".
Это ты, веселя и печаля,
Надо мной стоишь, наклонясь,
Но во взоре упорном и странном
Угадать ничего не могу,
Только в сердце моем окаянном
Золотые слова берегу.
Ты когда-нибудь, скукой томимый,
Их прочтешь на чужом языке
И подумаешь: мне серафимы
Оснащают корабль на реке.
1917
1.10 Пусть голоса органа снова грянут…
Пусть голоса органа снова грянут,
Как первая весенняя гроза:
Из-за плеча твоей невесты глянут
Мои полузакрытые глаза.
Семь дней любви, семь грозных лет разлуки,
Война, мятеж, опустошенный дом,
В крови невинной маленькие руки,
Седая прядь над розовым виском.
Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный,
Верну тебе твой сладостный обет,
Но берегись твоей подруге страстной
Поведать мой неповторимый бред, -
Затем что он пронижет жгучим ядом
Ваш благостный, ваш радостный союз;
А я иду владеть чудесным садом,
Где шелест трав и восклицанья муз.
1921
1.11 Ты – отступник: за остров зеленый…
Ты – отступник: за остров зеленый
Отдал, отдал родную страну,
Наши песни, и наши иконы,
И над озером тихим сосну.
Для чего ты, лихой ярославец,
Коль еще не лишился ума,
Загляделся на рыжих красавиц
И на пышные эти дома?
Так теперь и кощунствуй, и чванься,
Православную душу губи,
В королевской столице останься
И свободу свою полюби.
Для чего ж ты приходишь и стонешь
Под высоким окошком моим?
Знаешь сам, ты и в море не тонешь,
И в смертельном бою невредим.
Да, не страшны ни море, ни битвы
Тем, кто сам потерял благодать.
Оттого-то во время молитвы
Попросил ты тебя поминать.
июль 1017. Слепнево
1.12 Не прислал ли лебедя за мною…
Не прислал ли лебедя за мною,
Или лодку, или черный плот? –
Он в шестнадцатом году весною
Обещал, что скоро сам придет.
Он в шестнадцатом году весною
Говорил, что птицей прилечу
Через мрак и смерть к его покою,
Прикоснусь крылом к его плечу,
Мне его еще смеются очи
И теперь шестнадцатой весной.
Что мне делать! Ангел полуночи
До зари беседует со мной.
Февраль 1936 Москва
1.13 Всем обещаньям вопреки…
Всем обещаньям вопреки
И перстень сняв с моей руки,
Забыл меня на дне...
Ничем не мог ты мне помочь.
Зачем же снова в эту ночь
Свой дух прислал ко мне?
Он строен был, и юн, и рыж,
Он женщиною был,
Шептал про Рим, манил в Париж,
Как плакальщица выл...
Он больше без меня не мог:
Пускай позор, пускай острог...
Я без него могла.
1960-1961
1.14 Первый луч - благословенье Бога…
Первый луч - благословенье Бога
По лицу любимому скользнул,
И дремавший побледнел немного,
Но еще спокойнее уснул.
Верно, поцелуем показалась
Теплота небесного луча...
Так давно губами я касалась
Милых губ и смуглого плеча...
А теперь, усопших бестелесней,
В неутешном странствии моем,
Я к нему влетаю только песней
И ласкаюсь утренним лучом.
1916
2.1 Борис Анреп и Анна Ахматова
2.2 Михайлов С.В., Романово-Борисоглебский предводитель дворянства, дядя Б. Анрепа; Зацепина-Рычкова А.Д., бабушка Веры Гавриловны Симоновской (Зацепиной), жены Льва Гумилёва.
2.3 Акростих «Песенка»
2.4 Мозаика в исполнении Бориса Анрепа.
2.5 Наталья Викторовна Симоновская (Гумилёва), внучатая племянница Б. Анрепа
2.6 Мать Н.В. Гумилёвой
2.7 Дед Н.В. Гумилёвой, уроженец Романово-Борисоглебского уезда
2.8 Н.В. Гумилёва и её дядя М.Г. Зацепин
Сплетенье судеб (внучатая племянница Б. Анрепа и сын А.А. Ахматовой)
3. Образ Анны Ахматовой в мозаиках Б.Анрепа
3.1
3.2
3.3