Детство - синоним слову «ад» (Малолетним узникам концлагерей посвящается)

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Драковцова Е.А. 1

---

1МБОУ СОШ №1

Штомпель Г.Г. 1

---

1МБОУ СОШ №1

Работа в формате PDF

1.1 MB

Автор работы награжден дипломом победителя II степени

Диплом школьникаСвидетельство руководителя

Введение.

Европа до сих пор содрогается, вспоминая об ужасах последней войны. Тяжкие испытания, выпавшие на долю взрослых, прошедших застенки концлагерей, не обошли стороной и детей. Самые страшные их детские воспоминания связаны с 1941-1943 годами, когда фашисты бесчинствовали на оккупированных территориях: расстреливали мирное население, сжигали в собственных домах и сараях, сгоняли на принудительные работы. Детей увозили вместе с родителями – кого в концентрационные лагеря, кого на принудительные работы в Прибалтику, Польшу, Германию или Австрию. И еще долгие годы после войны люди, по чужой недоброй воле ставшие заложниками колючей проволоки, скрывали прошлое, боясь не то что говорить, но даже думать о том, что с ними произошло. Ведь многих ждало обвинение в измене родине и очередной этап, теперь уже в сталинские лагеря. Дети-узники не были исключением, на них тоже распространялся позор измены. У них не было детства, но и в зрелые годы прошлое не отпускало их. Пережитые в раннем возрасте унижения, страх, бремя непосильного труда и обретенные вследствие этого болезни не могли обеспечить им полноценной жизни. Цель исследования: рассмотреть и проанализировать военное детство бывших узников концлагерей, проживавших или проживающих в нашем крае. Актуальность данного исследования определяется тем, что в наше непростое время необходимо помнить о всех ужасах Великой Отечественной войны, помнить людей перенесших эти ужасы, чтобы не повторились подобные события на нашей земле. Предмет исследования – военное детство бывших узников концлагерей, проживавших или проживающих в нашем крае. Гипотеза – я надеюсь, что мне удастся рассмотреть и проанализировать военное детство бывших узников концлагерей, проживавших или проживающих в нашем крае. Задачи исследования: собрать документальный и теоретический материал о военном детстве бывших узников концлагерей, проживавших или проживающих в нашем крае, провести анализ полученных материалов и обобщить данные. Для написания своей работы я использовала воспоминания, документы энциклопедическую, монографическую, научно-популярную литературу. Методологической основой данной работы является сравнительно-исторический, проблемно-хронологический и метод актуализации. План исследования: 1.изучение теоретического материала; 2. работа с живыми носителями информации; 3. Обобщающий этап, связанный с оформлением самой работы.

История в воспоминаниях малолетних узниках концлагерей.

В концлагерях погибло около 20 миллионов советских граждан. Около четырех миллионов из них — дети [1](см. приложение I рис.1). И сейчас, через 72 года после освобождения, жители Краснодара и многих других населенных пунктов края, переживших то страшное время, не могут сдержать слез, не могут говорить из-за кома в горле. Фашисты вторглись в наш край как грабители и насильники Расстрелы, казни на виселицах, истязания и пытки стали обычными для фашистов средствами управления на занятой территории края. В Краснодаре появились “душегубки” – машины с герметически закрытыми кузовами и специальным устройством для отравления людей. В них вталкивали людей и отправляли к противотанковому рву на окраине города. По пути люди погибали в муках, удушенные углекислым газом, поступавшим от работающего мотора машины. В Ейске фашисты учинили дикую расправу над детьми из детского дома. Двести мальчиков и девочек были брошены в кузова автомашин и вывезены за город, закопаны живыми в землю. Теперь на месте захоронений людей в Первомайской роще г. Краснодара установлен памятник всем погибшим.
На борьбу с врагом поднялись не только взрослые, но и дети. Если такие дети попадали в руки фашистов, то враги издевались, как хотели. На допросах каждый раз секли. Потом уводили на расстрел, а перед этим заставляли детей рыть для себя могилу. В станице Старотитаровской был госпиталь для немецких солдат. Однажды из этой станицы у 40 детей выкачали всю кровь для раненых немцев, а детей в бессознательном положении вывезли за станицу и там их бросили. Был случай, когда детей от 2 до 14 лет не расстреливали, а проводили на них опыты с препаратами. Им смазывали губы какой-то жидкостью и бросали в могилы. Примеров такого варварства, бессердечия, зверства можно привести ещё великое множество. В Мостовском районе оккупанты полностью уничтожили рабочий поселок Фарский и расстреляли его жителей. Они убили на Кубани 61 тысячу советских граждан. 130 521 человек были вывезены из Краснодарского грая в Германию, среди них 38 022 ребёнка до 16 лет. В немецкое рабство людей везли на открытых железнодорожных платформах для скота, несмотря на дожди, снег и леденящий ветер. Многие пытались бежать, но их расстреливали. Люди погибали от голода, холода, болезней. В концлагерях людей еврейской национальности сразу сжигали в огромных печах. С особой ненавистью относились к людям славянской национальности. Немецкое командование призывало своих солдат: “У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, – убивай, этим ты спасешь себя и прославишь на веки”. [2]

А) Афанасьева И.И. (см. II приложение рис.2)

Каждому человеку в лагере был дан его порядковый номер. На фотографии изображена жительница Краснодара Ираида Ивановна Афанасьева. В то время её было 12 лет. Она попала в концлагерь Майданек. Ей был дан номер 3380. Эти номера были нанесены на одежду и руку человеку. Их надо было запомнить и произносить на немецком языке. При перекличке надо было всегда показывать руку со своим номером.  Сейчас на месте концлагеря Майданек установлен памятник – символ борьбы и мук, символ трагедии, надежды и победы. Все дети быстро становились взрослыми. Они, чувствуя опасность, во время болезней не стонали. При появлении надзирателей больных детей прятали, а они при этом лежали и не шевелились. Каждое утро в 4 часа гудела сирена, и взрослые должны были идти на работу. Старшие дети оставались, присматривали за младшими, занимались уборкой, чинили одежду. За неповиновение детей секли плётками, издевались, проводили над ними опыты, морили голодом, а затем убивали. [3] По данным краевого архива более 16 тысяч кубанских детей пережили ужас фашистских лагерей (см. приложение II рис.1) .

Б) Пухляк Ю.А.В декабре 1942 года восьмиклассник краснодарской средней школы №  40 Юрий Пухляк вместе с другом Володей решил съездить в город Усть-Лабинск, обменять кое-что из вещей на еду. Здесь ребят и схватили фашисты, чтобы, как и многих других, отравить в Германию на каторжные работы. Теперь уже взрослому человеку, Юрию Анатольевичу непросто было вернуться к тому тяжелому периоду своей жизни, чтобы восстановить в памяти подробности лагерных кошмаров, где узника сначала лишают сил, затем человеческого облика. Заключенные теряют внешний мир, затем у них путаются дни, числа, часы, и силы угасают с головокружительной быстротой...

– Привезли нас в город Саарбрюккен, что на границе Германии с Лотарингией. Мы должны были работать подсобными рабочими на электротехническом заводе. Убирали металлическую стружку, разный мусор. На рассвете нас поднимала заводская полиция, которая и сопровождала на работу. Лагерь находился в двух километрах от завода, в нем содержалось около четырехсот заключенных разных национальностей. Лагерь был окольцован проволокой, охранялся полицаями. Суточный рацион состоял из баланды, в которой плавали кусочки брюквы или кормового картофеля. Хлеб – это маленький кусочек в смеси с опилками, присыпанный какими-то семенами. Иногда на него клали граммов пятнадцать маргарина. По праздникам давали кружок кровяной колбасы величиной с пятак. Естественно, многие не выдерживали и через определенное время погибали от истощения. Поскольку рядом с лагерем проходила железная дорога, то ребята все время думали о побеге, считая, что, если смогут добраться до Варшавы, то там и до Родины недалеко. В одну из ночей им удалось осуществить задуманное. Но благополучно сев на поезд Париж – Берлин, беглецы все-таки были задержаны во Франкфурте-на-Майне, откуда их отравили в гестаповский следственный изолятор, где находилось около ста пятидесяти таких же беглых заключенных. В феврале 1943 года Юрия переправили в концентрационный лагерь Гидргайм на юге Германии. Здесь нечеловеческий труд, холод, зверские издевательства, голод не оставляли никаких надежд на выживание. Четыре месяца, проведенные в этом фашистском логове, показались вечностью. В Гидргайме в десяти бараках содержал ось около двух тысяч человек. Лагерь находился под охраной службы безопасности. Заключенных избивали дубинками, внутри которых были железные 6олты, чтобы ужесточить силу удара. Каждый день в четыре утра эсэсовцы выгоняли всех на построение, пересчитывая дубинкой. Рабочий день заканчивался с наступлением сумерек. Ходить по территории лагеря запрещалось, можно было передвигаться только бегом. За малейшую провинность с людьми расправлялись жесточайшим образом.
В зимний период заключенные просто замерзали, так как были одеты только в полосатую арестантскую униформу, натягивали на себя бумажные мешки из-под овощей, прорезав дыры для головы и рук.
В декабре 1944 года немцам было уже не до заключенных. Пятнадцать узников бежали, в их числе и Юрий Пухляк. Около трех месяцев счастливчики жили в подвалах частных домов, питаясь консервами и слушая по радио информации об успешном наступлении советских войск. Позднее все были определены в лагерь перемещенных лиц, где и находились до репатриации.
Вернувшись на Родину, Юрий окончил вечернюю школу, затем Бакинский политехнический институт, работал по специальности до самой пенсии. [4]

В) Васильева Л.Г. (см. приложение III рис.1)

Ей в то время было одиннадцать лет. Отца девочки оккупанты сожгли раненого в сарае. Она жила с партизанами в лесу. Однажды, прочесывая леса, фашисты наткнулись и на их лагерь. Так малолетняя девочка Мила Симонович (это ее девичья фамилия) была схвачена гитлеровцами и отравлена в Майданек. Детская память сохранила не только самые страшные эпизоды из лагерной жизни, ничего из пережитого не забыто. И об этом можно рассказывать бесконечно...

– Была в лагере надсмотрщица Фрида, немка из Поволжья. Однажды, – вспоминает Людмила Григорьевна, – она принялась избивать металлическим ковшом девочек, они везли одежду на тележке, которая перевернулась, и что-то упало на землю... Била их Фрида старательно, все метила попасть по голове. Мальчика, как сейчас помню, Карпом звали, зарезал сын хозяина из-за одного буряка (свёклы). Ребенок тайком пробрался на участок, чтобы утолить голод. До этого нас трое суток не кормили. В те дни, когда давали пищу, она все равно была чисто символической: кусочек хлеба с маргарином или одна картофелина в день. Фашисты использовали малолетних узников в качестве дармовой рабочей силы, ставили над нами медицинские эксперименты, заражали тифом, гепатитом, а потом наблюдали. Мы, дети, были и донорами. Наша рабочая неделя равнялась 72-м часам. Рабочий день начинался в пять утра. Вечером, если днем была бомбежка, отработав положенное время, шли еще разбирать завалы. На левую сторону нашей одежды пришивалась четырехугольная полосатая нашивка с номером, красным треугольником с буквой R внутри, что означало “политический”. Какие тяжелые душевные муки испытывала я, сортируя детские вещи... собирая в большие мешки остриженные женские волосы, пепел владельцев которых уже вылетел через трубы крематория, – продолжает свой рассказ Людмила Григорьевна. – Болеть было нельзя, сразу отправят для опытов медикам. Один раз я попала в спецбарак. Девочки, что постарше, едва уберегли меня от лагерного “лечения” Фашисты развлекались, издеваясь над нами. Детей, истощенных до предела, заставляли прыгать лягушкой, поливали ледяной водой... двух ударов специальной плеткой со свинчаткой, обмотанной бычьей кожей, хватало для малолетних заключенных, чтобы отключилось сознание... [5] В послевоенное время Людмила Григорьевна долгие годы работала учителем, сейчас на пенсии. Она считает своим долгом отыскать тех, кто, как и она, был малолетним узником фашистских лагерей. Поисковую работу ведет, чтобы помочь этим людям. Ведь порой они больны и одиноки. Людмила Григорьевна считает, что в мире есть единое человеческое сообщество, движут которым взаимовыручка и поддержка, гуманизм и сострадание. В своих выступлениях на встречах с молодым поколением она обращает внимание на то, что любая человеконенавистническая теория или движение, появившееся в обществе, ведут к его деморализации, разобщению и гибели. Она призывает беречь мир, не допускать деления народов на господ и рабов.

Г) Касьянова А.С. (см. приложение III рис.2)

Из воспоминаний Касьяновой Александры Сергеевны. «…Были мы в тюрьме два месяца, потом отправили нас в концлагерь Освенцим, тогда он назывался Аушвиц. 15 января 1943 года, часов в пять утра мы вошли в лагерь, он был уже на ногах, лагерь был освещен, как на ладони. Вокруг лагеря стояли вышки, с прожекторами и охраной. Лагерь был обнесен колючей проволокой под высоким напряжением, везде висели фонари. Мы ничего не могли понять. Везде лежали замершие трупы во всех позах. Кое-где еще живые, что-то бормотали на непонятном языке. По лагерю передвигались живые трупы, а их били палками, куда-то гнали. Встал перед глазами ужасный кошмар. Ввели нас в большое каменное помещение, приказали снять одежду и обувь и стояли мы на цементированном полу в нетопленном помещении. Пока нас всех обстригли, а было нас до тысячи, мы так замерзли, очень обрадовались теплой бане. Нас стали загонять немки палками, под самый потолок по ступенькам. Лили воду на раскаленную плиту. Мы стали задыхаться от пара, бросались вниз, а нас палками загоняли вверх, подбавляя пару. Открыли дверь и мы бросились в душевую, где была абсолютно холодная январская вода в суровую зиму. Мы с визгом и криком прижимались к стене, а нас палками гнали под душ. В три ряда на всю длину помещения, и негде было спрятаться. Не знаю, сколько мы шарахались и метались, казалось, что не будет конца той пытки, пока нам открыли дверь. Мы бросились опять в то же холодное помещение. Там нам стали выкалывать номера на левой руке. Наподобие авторучки заправленой тушью. Мне выкололи 28735. С тех пор мы уже не знали не имени, не фамилии, мы не были люди, а скот. Никто к нам по-человечески не обращался. Все отношения и объяснения были не на языке, а на палке. Потом нам выдали полосатую робу, деревянные колодки, чулки и полушерстяную комику - кофточку. Отвели нас в барак уже часов в одиннадцать ночи. За день мы так измучились, перемерзли, целый день нас не кормили, а когда мы вошли в барак, пропала охота и жить. Это были конские кирпичные сараи, без потолка. Через черепицу дул ветер со снегом. Дверь не закрывается от снежных заносов, скрепит от ветра. Нас как новеньких положили возле двери. Конские стойла перебили досками вроде нар и загоняли по 8-10 человек. Ни матрацев, ни соломы на голых досках, два одеяла байковые и не отапливается помещение. Вот тогда мы познали весь ужас лагеря смерти. Я так кричала, звала мамочку посмотреть на мои муки и папочку звала забрать меня к себе, чтобы быстрее отмучилась. Меня никто не успокаивал, не утешал, везде слышался плач и стоны больных. А кто уже умер, стягивали с нар и ложили здесь же на проходе, до утра. Утром, когда ходячих угоняли на работу, в лагерь въезжала машина и увозила мертвых и тех, кто уже не мог встать, в крематорию…» [6]

Д) Черненко А.Н. (см. приложение IV рис.1)

Если бы лично не пережила ужасы Освенцима, трудно было бы поверить, что такое на свете вообще может быть, потому что умом понять, что там творилось, просто невозможно. Детей жгли в печках и газовых камерах. Они работали практически круглосуточно. Пепел от сожженных людей продавали бюргерам, говорят, они удобряли им овощные поля. В Освенциме погибли четверо моих братьев. Старших расстреляли при попытке к побегу. А близнецы умерли от голода и болезней. Остались у мамы мы с Катей...
Все заключенные, в том числе и дети, работали как рабы. На работу отбирали тех, кто был выше планки 1 м 20 см, остальные дети находились в лагере. У всех заключенных на руках были наколоты номера, а нам, малолетним, номера ставили на полосатых робах. Кормили один раз в день баландой с брюквой и опилками: чтобы люди умирали быстрее. Лагерь был весь из бетона и колючей проволоки под электрическим напряжением. Внутри стояли бараки для людей, которые напоминали фермы: посередине проход, а по обе стороны от него — нары. Наш барак был под номером 13, недалеко от входа в лагерь. Мама научила нас прятаться под нарами, чтобы мы выжили. Нары быстро пустели, потому что каждое утро мертвых и тех, кто сильно ослаб и не мог ходить, бросали в тачку и увозили сжигать. Как раз этими горящими телами и обогревались бараки… А раз в месяц нас загоняли в «бани» — дезинфицирующие камеры. В потолке кружилось что-то напоминающее лампу, и оттуда пускали газ. А потом включали воду — либо сильно горячую, либо ледяную, и поливали из шланга. После такого «купания» большая часть людей оставалась на бетонном полу, бездыханные… С умерших снимали всю одежду, состригали волосы, ногти, и даже нечистоты и пепел от сожженных тел шли «в производство». Зачем-то они фашистам нужны были, что-то из этого изготавливали. Но больше всего леденил душу плац, на котором были установлены виселицы, на них вешали заключенных за малейшую провинность, а остальные должны были на это смотреть. Самое ужасное, что нельзя было отворачиваться, плакать и опускать глаза: расстрел на месте. Моя мама украдкой краем робы прикрывала мне глаза. Но я видела босые болтающиеся ноги висельников... Небольшое послабление произошло после того, как под Сталинградом была разбита армия генерала Паулюса и в плен к советским войскам попало много немецких офицеров и генералов. Послы обеих сторон договорились: за каждого сохраненного ребенка в концлагере давать двух офицеров. Тогда детей перестали жечь в топках, но все они были настолько ослаблены и больны, что все равно продолжали умирать десятками в день. Нас стали иногда выпускать на улицу, и мы поедали всю зелень на газонах, выкапывали корешки. Господи, как же хотелось кушать. Такие страшные сны снились от голода...

Майданек. Туда мы попали из Освенцима. Там были в основном дети. Ведь и слово «майданек» переводится с польского, как «детский сад». Малыши от голода и болезней уже даже плакать не могли, только «мяукали». Сколько их умерло на моих глазах! В Майданеке не было камер для сжигания детей, но смертность была очень большая. Трупики складывали штабелями возле забора. Там мы с Катей подхватили чесотку, от которой в том лагере просто не было спасения. Все тело было в чирьях, вместо кожи — сплошные кровоточащие раны, точнее, со временем и крови-то уже не было, только сукровица шла. На всю жизнь на ногах у меня остались белые не загорающие отметины...
Мама с тетей Олей всеми силами пыталась выбраться из лагеря. И через время их продали в рабство польскому фабриканту, который жил в местечке Грушовицы, что в нескольких километрах от границы с Германией. Нас разместили на чердаке старого свинарника. Мама работала на асбестовой фабрике, а для нас весь мир сосредоточился в чердачном окошечке.
На улицу нас выпускали редко, но кормили уже по лучше, чем в лагерях. Тем более что наша мама старалась свой крохотный паек отдать нам, а сама была худая, как тростиночка, и всего полтора метра ростом. Ей с виду и 14 лет нельзя было дать. А я совсем перестала расти, только вширь больше становилась, и живот был большой: от голода опух. Организм был изношен уже тогда… [7] Проходят годы и все меньше остается в живых несовершеннолетних узников фашистских лагерей, мы должны их знать поименно. В нашей станицы Староминской живет яркая и активная женщина пережившая все круги ада концлагерей – Валькова Элина Александровна (см. приложение IV рис.2).

Война, перевернувшая всю жизнь.

Валькова Элина Александровна, до замужества Ряменен. Родилась 12 февраля 1941 года, станция Сиверская Гатчинского района, Ленинградской области. Она говорит, что по национальности интерцанионалка. По отцу: дедушка - фин, бабушка-шведка. По матери: дедушка-русский, а бабушка-полька. В детстве говорила: «Я советская!» Семья Элины Александровны жила в Гатчине под Ленинградом. Отец работал механиков на электростанции, мать - воспитателем в детском санатории. Когда началась война, отец просился на фронт, но ему дали бронь и оставили работать, а вскоре началась оккупация. Элина Александровна вспоминает: «В советско-финскую войну мой отец был танкистом, в начале войны с немцами пошел в военкомат, но на него была бронь. Он был механиком на электростанции. Когда пришли немцы, то станция не работала несколько дней, а весной 1942 года станцию взорвали. В начале 1943 года немцы сжигали села и деревни, а людей отправляли в лагерь «Клоога» в Эстонию (см. приложение V рис.1-2). Мне тогда было всего лишь два с половиной года. Взрослых гоняли на сооружение укреплений, а детей оставляли под присмотром немощных стариков. В ноябре 1943 финское правительство предложила ингермаландцев (смесь шведов, поляков, финнов, русских и тд.) отправить в Финляндию. В Финляндию нас переправляли на пароходе. Все люди находились в трюмах, а за бортом был сильный шторм. Все думали, что погибнут либо от погоды, либо от того,что какая-нибудь подводная лодка подорвет корабль. Неделю мы находились в карантинном лагере «Ханко», потом месяц в «Кеуруу». Затем, по распределению наша семья попала в город Ювяскюля. [8] (см. приложение V рис.3) Отец работал на лесозаводе, а мама на ферме. (см. приложение V рис.4-5) Помню, что домик был очень маленький и красный. После перемирия с Финляндией, нас направляли обратно на Родину. Финны часто договорили, что нас отправят работать в Сибирь, а не в Ленинград. 28 февраля 1945 года наша семья отправилась в СССР. Когда поезд перешел границу, НКВД стали проверят документы, вывели нескольких человек [9]. Поезд все шел и шел, родители догадались, не под Ленинград везут. Репатрианты отправлены в специальное поселение в Ярославскую область, р-н Шелегенский, колхоз «Красное знамя» и распределили по домам без права выезда и переписке. Всех нас обвинили в сотрудничестве с немцами и финнами» [10] (см. приложение VI рис.1-2). Справка о репатриированной в Ярославскую область семьи Вальковой Э.А. прилагается

Детство, опаленное войной.

Лине тогда уже было 4 год, и жили они в избе с большой русской печью по середине. Старушка-хозяйка не разговаривала с ними, не разрешала залезать на теплую печь, и они с сестрой ее боялись.

Родители стали работать в колхозе, отец работал трактористом, а мама на разных работах, но зерна и трудодни давали мало, и хлеб у нас пекли из муки с добавлением сушеной крапивы и лебеды. Весной девочки с мамой ходили на поле и выкапывали «тошнотики»-промерзлую за долгую зиму картошку, из которой мама намывала крахмал и варила детям кисель с кусочками моркови. Когда появилась трава, все деревенские дети щипали крошечные листочки дикого щавеля, потом ели всякие съедобные травы, летом в лесу собирали землянику и костянику, грибы. Осенью сорок пятого директор сельхоз - школы через областной НКВД добился разрешения на переезд семьи Ряменен в районный центр-город Тутаев, где отец стар преподавателем, а мама - секретарем. Так началась их «городская» жизнь, и тоже полуголодная. Навсегда запомнилось празднование наступающего 1946 года. Для детей сотрудников этой школы проводили новогоднюю елку. Здесь Лина впервые стала артисткой. Мама сшила желтую шапочку и девочка играла роль колобка. Рядом около елки сидел солдат, с деревяшкой вместо ноги, и играл на гармошке. В конце праздника детей повели в столовую, где перед каждым стояла миска с пшенной кашей и лежали по два пряника и по четыре карамельки-подушечки. Их она ела тогда в первый раз. Кукол девочки шили себе сами, платья для них вырезали из лоскутков, чурочки и обрезки досточек служили мебелью, а вместо посуды использовались осколки чашек и тарелок. И только у одной из девочек была настоящая немецкая кукла с роскошными золотыми волосами и закрывающимися глазами - за право подержать ее, девочки отдавали хозяйке самые красивые черепки. А когда кукла разбилась, все они горько плакали от огорчения и в тоже время радовались, что ее больше не будет. Наступила пора идти в школу. Платье Лине досталось от старшей сестры, в котором она ходила уже три года, но заплатки на локтях были новые. Мамы ей сшила фартук из остатков черной ткани, соседка крючком связала кружевной воротничок. Даже ленточки подарили, но не пригодились они: в конце лета она заболела скарлатиной, и санитарка остригла ее ножницами, приговаривая: «Бедненькая моя, как мне жаль твои косы!» И вдруг Лина услышала злой голос: «Что ты жалеешь фашистское отродье!» Санитарка, ее все звали бабулечка Катя, прижала девочку к себе и закричала: «Дите не виновато, иди отсюда!» Почему прозвучали эти злые, обидные слова, Лина так и не смогла понять тогда.

Только в ноябре она пришла в школу. На большой перемене дети завтракали тем, что принесли из дома: картошкой, хлебом, намазанным растительным маслом или лярдом - так называемый комбижир. Сосед Лины по парте Витя приносил дуранду-это какой-то прессованный корм для животных, но он оказался очень вкусным. Со многими одноклассниками у нее сложились хорошие отношения, но были и горячие минуты. Помнит она, некоторые мальчишки кричали: «Фашистка, а отец- предатель, на фашистов работал»- и она дралась с ними до крови. Однажды, Лина спросила дома, почему они так говорят. Отец вышел из комнаты, а мама рассказала о военных годах, объяснила, что люди не понимают, что происходило, что мы не виноваты. Но есть много хороших людей, сказала она, которые понимают: виновата война. Дразнить ее перестали, но как обидно было ей, когда не приняли ни в октябрята, ни в пионеры! Запомнились слова мамы: «Не власть страшна, а люди, стоящие у власти». [11] Прошли годы. В десятом классе Лину, наконец, приняли в комсомол. Она закончила вуз, стала работать в школе. Казалось, все давно забыто, ушло в прошлое, но где-то в 70-х годах, директор школы однажды сказал: «Это еще не известно, кто- такая Валькова, во время войны она была у немцев». Вот так ее раннее детство эхом откликнулось в судьбе через много лет. Теперь наконец-то вспомнили о малолетних узниках и репрессированных, справедливость восстановлена, но как это было тяжело… [12]

Заключение.

В период работы над данной темой передо мной предстали судьбы мужчин и женщин перенесших много горя и проблем, но сломившихся, нашедших силы не просто жить дальше, но и помогать окружающим людям. Чувство гордости переполняет меня за то, что они мои современники. Многие тяготы и проблемы в их жизни случились не по их вине, внешние причины повлияли на формирование их характеров, эти вопросы рассматриваются в данной работе. Цель выполнила. Собран документальный и теоретический материал и воспоминая. Проведен анализ полученных материалов и обобщены данные. Исходя из полученных данных видно, что тяжелые условия выживания в лагерях смерти не сломили их даже в детском возрасте, а только закалили характер. Они ведут активную работу находясь на заслуженном отдыхе, живут на нашей Кубанской земле и все делают для ее процветания. Хочется отметить, что такую цель перед собой я ставила в первый раз. Данная работа несёт в себе элементы научной новизны. Работу можно использовать в практике образовательного учреждения (уроки истории, кубановедения, классные часы) и иных учреждений (музеи, муниципальные органы власти, в СМИ), а так же для продолжения исследования. Есть такое высказывание, которое созвучно данной работе: «История состоит из судеб человеческих. Человек измеряется временем, в котором он живёт, своими делами, в которых он воплощается…».Самое заветное желание узников «лагерей смерти», чтобы они были последним поколением, у которого война отняла детство и здоровье. С каждым годом становится всё меньше и меньше участников и свидетелей Великой Отечественной войны. Люди начинают забывать тех, кто спас нашу страну от фашистской Германии. Практически ничего мы не знаем о тех, кто побывал в фашистских концлагерях, многое забылось или просто замалчивалось. Огромное количество наших бабушек и дедушек было зверски убито за пределами нашей Родины, в германских концлагерях. Действительно, сами цифры уничтоженных мужчин, женщин и детей поражают многих до сих пор. Ведь счёт шёл ни на сотни, ни на тысячи, даже ни на десятки тысяч, а на миллионы. Единицы, кто смог выжить! Многим жертвам плена, оставшимся в живых, Германия выплачивает компенсацию, но уже никто не сможет вернуть этим людям их детство и уже никто не вернёт загубленные детские души. Быть практически одиноким и, несмотря на это, суметь выжить в тяжёлых условиях оккупационного режима, бороться с трудностями, наверное, смог бы не каждый ребёнок. Великая Отечественная война унесла миллионы человеческих жизней. Как сделать так, чтобы это больше не повторилось? Это, пожалуй, одна из важнейших проблем нашего времени, которую мы все должны решать и никогда не забывать уроков истории. Дети без детства. Несчастные жертвы губительной войны. Помните об этих мальчиках и девочках, они также подарили нам жизнь и будущее, как и все пострадавшие во Второй Мировой. Просто помните.

Список использованной литературы и источников:

Всеобщая история государства и права: Учебник / Под ред. проф. К. И. Батыра – М., 2002.

Кто был кто в Великой Отечественной войне 1941 – 1945г. Краткий справочник. Изд. Республика. М. 1995г.

Из воспоминаний Ираиды Ивановны Афанасьевой

"Малолетние узники гитлеровских концлагерей-жители Кубани" pedsovet.org/publikatsii/bez-rubriki/urok-kubanovedeniya-maloletnie-uzniki-gitlerovskih-kontslagerey-jiteli-kubani

Из воспоминаний Людмилы Григорьевны Васильевой

6. Из воспоминаний Касьяновой Александры Сергеевны

7. Дети войны. Народная книга памяти. Коллектив авторов. М. Издательство: АСТ. 2014г.

8. Документы Староминского архива (запрос)

9. Воспоминания Вальковой Э.А.

10. Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР. Роль СССР во второй мировой войне - неизвестные и мало изученные страницы: Материалы IV Всероссийской научной конференции, Краснодар: «Экоинвест» 2006

11. Семейный архив Вальковой Э.А.

12.Интервью Штомпель Г.Г.

13. Б

Приложение.

Приложение I

Рис.1Советские дети-узники 6-го финского концлагеря в Петрозаводске.

Рис.2Ираида Ивановна Афанасьева.

Приложение II

Рис.1Таблица сведений о численности бывших несовершеннолетних узников фашизма, проживающих в Краснодарском крае.

Приложение III

Рис.1. Людмила Григорьевна Васильева, председатель Краснодарского краевого отделения Союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей, прошла через ад Майданека.

Рис.2. Касьянова Александра Сергеевна.

Приложение IV

Рис.1Черненко А.Н.

Рис.2 Валькова Элина Александровна.

Приложение V

Рис.1-2Копии фотографий лагеря «Клоога»

Рис.3Копия фото г. Ювяскюля.

Рис.4-5Копия справки из национального архива Финляндии о нахождении Вальковай Э.А. в лагерях в годы войны на территории Финляндии.

Приложение VI

Рис.1-2 Копия архивной справки о репатриированной в Ярославскую область семьи Вальковой Э.А. Копия справки о реабилитации Вальковой Э.А.

елик Д. Без вины виноватые. Ст. Староминская 2014г.