VII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
География жизни и творчества Н.С. Гумилёва
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение
Доступные на сегодняшний день художественные тексты Н.С. Гумилева (поэзия, проза и драматургия), литературная критика, письма, переводы, воспоминания, дневники современников старалась учесть все наиболее значительные работы критиков и литературоведов о творчестве поэта, а также упоминания о нем в литературоведческих и культурологических высказываний Серебряного века.
Предмет исследования – географические аспекты творчества поэта и драматургии Н.С. Гумилева географических тем, образов и мотивов. При анализе роли географических тем, образов и мотивов в творчестве Н.С. Гумилева учитывала географическую философию. Земля предстает в творчестве поэта живым, мыслящим, окультуренным пространством, что предвосхищает идеи В.И. Вернадского, К.Э. Циолковского, П.Н. Савицкого об окультуривании биосферы, превращении ее в качественно новое состояние, пронизанное светом духовности, – ноосферу.
Цель исследования состоит в том, чтобы проанализировать творчества Н.С. Гумилева, рассмотреть основные культуронимы, относящиеся к гумилевской географии.
Постановка подобной цели исследования определила и егозадачи,среди которых можно назвать:
изучение географии произведений Н.С. Гумилева, ее основных маршрутов и ориентиров,
анализ наиболее значимых для творчества Гумилева топонимов, которые наполнены культурно-философскими смыслами. В исследовании рассматриваются такие культуронимы, как Индия, Китай, Абиссиния, Египет, Византия, Ирландия, Франция, Россия;
изучение темы «странничества духа» в произведениях Н.С. Гумилева в контексте «литературы путешествий»;
Научная новизна исследования обусловлена необходимостью целостной интерпретации гумилевской географии, её аспектов в творчестве поэта. Каждая из экзотических стран, упомянутых в контексте гумилевской географии (Абиссиния, Персия, Китай, Индия, кельтская Ирландия), является не просто чужим и таинственным миром, интересным для путешественника, привлекательным в своей чужеродности и непохожести, но наследницей древней магической культуры, одним из сакральных центров земли.
Экзотизм Гумилева – это не бегство усталого и мечтательного декадента от европейской цивилизации, а стремление освоить новые для русской поэзии пространства. Так, благодаря «Шатру» в пространство русской поэзии вошла Абиссиния-Эфиопия – одна из самых таинственных и насыщенных культурными реалиями стран загадочного «черного континента», земля «черных христиан». Поэтому можно говорить о гумилевском «активном экзотизме» как о совершенно особом феномене, восходящем к географическим аспектам творчества поэта.
Топонимика в детские и юношеские годы Н.И. Гумилёва
3 апреля 1886 года, по старому стилю, в Кронштадте, в доме Григорьевской по Екатерининской улице, у морского врача Степана Яковлевича Гумилева и его жены Анны Ивановны родился сын, через двенадцать дней крещенный Николаем. Пятнадцатого апреля младенец был крещен в Кронштадтской морской военной госпитальной Александро-Невской церкви. Вскоре вся семья отправилась отдыхать в Слепнево, так что первые месяцы жизни Гумилев провел в древнем родовом имении предков под Бежецком.
Через полтора месяца после рождения сына С.Я. Гумилев был произведен в статские советники и уволен по болезни от службы «с мундиром и пансионом», и 15 мая семья переехала на жительство в Царское Село.
В 1890 году Степан Яковлевич, повинуясь необоримому модному поветрию, приобрел у инженера-технолога Михаила Подобаева дачный участок в местечке Поповка, верстах десяти от Царского Села.
Весной 1893 года Николай Гумилев выдержал экзамен в подготовительный класс Царскосельский гимназии.
Осенью 1893 года Гумилевы переехали из Царского Села в Петербург, наняли квартиру в доме Шамина, на углу Дегтярной и 3-й Рождественской улиц. Дом по Рождественской улице тогда стоял под №32. Жили Гумилевы в квартире №8. Теперь эта улица называется 3-й Советской. Здание к счастью сохранилось.
Газалов готовил Гумилева к вступительным экзаменам в гимназию Гуричева – знаменитого педагога и директора Собственных учебных заведений.
Летом 1897 года отдых в Поповке был прерван- семья поехала в Железноводск: по предписанию врачей отец Гумилева должен был пройти курс лечения.
Весной 1900 года у старшего брата Дмитрия был обнаружен развивающийся процесс в легких (туберкулез). Степан Яковлевич, уже переживший в молодости одну чахоточную смерть, на этот раз среагировал моментально. Дети с матерью тут же были отправлены из коварной сырости Петербурга на кумыс, в местечко Подстепановка близ Самары, а отец семейства убыл в Тифлис.
11 августа того же года Анна Ивановна с сыновьями покинули Подстепановку и отправились в Тифлис: пароходом по Волге- до Астрахани, по Каспийскому морю – до Баку, а далее поездом – до грузинской столицы.
Степан Яковлевич встретил семейство на Тифлисском вокзале. Квартира была уже снята – в центре города, в доме нефтепромышленника Мирзоева на углу Сергиевской и Сололакской улиц.
Гумилев поступил в четвертый класс Второй Тифлисской гимназии, проучился полгода, а 5 января 1901 года родители перевели его в Первую Тифлисскую мужскую гимназии, находившуюся на Головинском проспекте (ныне проспект Руставели)
За зиму Степан Яковлевич сумел приобрести небольшое, в 60 десятин, имение Березки в Рязанской губернии.
25 мая 1901 года Гумилевы отправились в имение, чудесно прожили лето и к 1 сентября вернулись в Тифлис.
Пятый класс гимназии. Успехи, как всегда, средние, а по греческому – и вовсе никакие. Назначена переэкзаменовка на осень. С этим Гумилев уехал, нимало, впрочем, не огорчившись, в Березки. Там, как всегда, читал, носился на лошадях, сочинял стихи о Грузии и о любви.
Из Березок в Тифлис он приехал один, самостоятельно: это ощущение было бесконечно интереснее экзамена, который он тем не менее успешно сдал.
На осенний сезон 1901/02 приходится пик его увлечения социал-демократическими идеями и вдумчивое знакомство с трудами Карла Маркса..
В начале сентября 1902 года выступил в газете «Тифлисский листок» с собственным стихотворением «Я в лес бежал из городов»
Первая публикация доставила ему огромную радость и определила дальнейший путь.
К концу 1902 года врачи, наблюдавшие Дмитрия Гумилева, заключили, что он совершенно здоров и никакой угрозы чахотки не существует. А здоровье Степана Яковлевича Гумилева в это время, наоборот, пошатнулось настолько, что стала ясна необходимость завершения службы в «Северном страховом обществе» в самое ближайшее время. В совокупности два этих обстоятельства заставили главу семейства задуматься над возвращением на север в милое его сердцу Царское Село.
О последних месяцах, проведенных Гумилевым в Грузии, известно лишь несколько разрозненных биографических эпизодов. В Тифлисе он задержался дольше всех из семьи. Степан Яковлевич устраивал дела в Царском Селе, Анна Ивановна и Дмитрий, сдав квартиру на Сергиевской, уехали в Березки, а Гумилев вплоть до конца мая 1903 года домучивал годовые экзамены.
Наконец, в 20-х числах он сдал и математику, был переведен в предпоследний, седьмой класс, получил в Головинской гимназии отпускной билет для следования в Рязанскую губернию и покинул Тифлис навсегда.
В конце августа Анна Ивановна с сыновьями отправились из Березок в Царское Село обживать новый, только что снятый Степаном Яковлевичем дом. Вместе с ними поехала Александра Сверчкова, которая в это лето также жила на рязанской даче со своими детьми – девятилетним Николаем и семилетней Марусей.
Поэзия Серебряного века.
Исследование позволяет углубить представления об интерпретации географических терминов, тем и мотивов в русской литературе «серебряного века». Результаты исследования дают возможность интерпретировать географию текстов Н.С. Гумилева, ее маршруты и ориентиры.
Поэзия Серебряного века оставила глубокий след в русской литературе.
Николай Гумилёв как раз тот человек, поэт, интерес к творчеству которого не иссякнет никогда. Он оставил нам, наследникам, большое количество стихов, оригинальных по манере написания, интересных по смыслу.
Николая Гумилёва всегда тянуло в заморские страны, ему хотелось увидеть всё, испытать новые чувства, а затем оформить свои впечатления в стихи. Он уехал в Париж, «душа требовала расстояний и впечатлений».
Париж стал для Н.Гумилёва вторым домом. Сюда он приезжал очень часто, но стихи раздаривал в основном другим городам, может быть, потому, что впечатления от Африки и остальной Европы затмевали образ привычного Парижа. Тем не менее и Франция не была совсем отвергнута в стихах Н.Гумилёва.
Франция — слабая красавица, которую невозможно не любить, но она была уже знакома Н.Гумилёву, а Африка, далёкая Африка, всю жизнь притягивала к себе поэта.
После 1907 г. Н.Гумилёв предпринимает вторую поездку в Африку, на этот раз достигнув Аддис-Абебы. Этим путешествием он надолго утолил жажду приключений. Африка подарила поэту вдохновение, которое вылилось в стихи. Очень интересно стихотворение «Озеро Чад», где повествование ведётся от лица африканской красавицы, соблазнённой европейцем.
Поэт ненавязчиво знакомит читателей с африканской природой, озером Чад, он создаёт фон для слушателей истории африканки и одновременно знакомит с таинственной Африкой.
Многие африканские страны запечатлены у Н.Гумилёва в стихах. Это Египет и Судан, Дагомея (Бенин) и Галла. Стихи «Дагомея» и «Галла», подобно «Озеру Чад», содержат в себе определённую историю. Например, в стихотворении «Галла» автор рассказывает о встрече с пророком. Обращаясь к историям людей, Н.Гумилёв не забывает о живописной природе.
Стихотворения «Судан» и «Египет» полностью посвящены описанию образа жизни людей, обычаев. Поэт пытается донести до читателей всё, что увидел. Его стихи живы и ярки, страны, словно встают перед глазами.
Да, Африка стала фонтаном вдохновения поэту, для неё он написал четыре «водных» стихотворения. Два посвящены рекам («Замбези», «Нигер»), одно — каналу («Суэцкий канал»), одно — озеру («Озеро Чад»); шесть — о странах («Дагомея», «Египет», «Судан», «Либерия», «Абиссиния»), и одно об исторической области «Галла». Пустыне, острову и полуострову посвящено также по одному стихотворению («Сахара», «Мадагаскар», «Сомалийский полуостров»).
27 сентября 1908 г. Н.Гумилёв съездил в Афины, столицу Греции. Эта страна запечатлена в стихотворении «Родос», где идёт речь о греческом острове.
Древний остров сразу же предстаёт перед глазами во всём величии, окутанный знойной негой. Со следующих строк читателям открывается прошлое: соборы, мосты, вдохновлённые небом люди. Н.Гумилёв размышляет о долге человека, его судьбе, противопоставляет жизнь «в глубине кабинета» и «в долинах старинных поместий».
Вскоре, после выхода в 1912 г. нового сборника стихов «Чужое небо»,
Н.Гумилёв вместе с Анной Ахматовой съездил в Италию, где создал цикл итальянских стихов. Туда вошли стихи: «Венеция», «Неаполь», «Генуя»,
«Рим», «Болонья», «Флоренция», «Пиза». Они названы именами итальянских городов.
Стихотворение «Рим» — своеобразная дань истории. Известно, что Рим основали братья Ромул и Рем, которые, будучи совсем крохотными, были сброшены в реку Тибр по приказанию своего двоюродного деда. Но младенцы не погибли, их вскоре прибило к берегу, и они были вскормлены волчицей. Эта волчица и увековечена Н.Гумилёвым в стихотворении:
Сейчас великолепный Рим, встречающий туристов «ликом Мадонны вдохновенным и храмом святого Петра», хранит в себе отголоски древности, когда великие основатели его играли с длинной шерстью своей матери. В стихотворении «Генуя» Н.Гумилёв показывает читателям разговор моряков в порту, как отмечает поэт, «все ведут между собою вековые разговоры».
Контраст между двумя городами сразу бросается в глаза — величие Рима и дружелюбие Генуи. Но есть и сходство между ними, традиции в этих городах складывались веками, их покой лишь изредка нарушается: в Риме воспоминаниями, в Генуе — приходящими судами.
Не только в Италию съездил Н.Гумилёв. В 1917 г. 20 мая он прибыл в Стокгольм, а оттуда морем отправился в Лондон. Следующее знакомство поэта со Швецией произошло в апреле 1918 г. при возвращении из Лондона через Скандинавию в Петроград.
Живописный пейзаж Швеции не мог не произвести впечатления на поэта. Отдавая дань красоте природы, Н.Гумилёв вспоминает и историю. Он роднит Россию и Швецию. Ещё в древности варяги частенько наведывались к славянам и как воины, и как торговцы. Н.Гумилёв словно пытается разбудить память людей, заставляет вспомнить мощь и величие Швеции.
По нормандской теории, варяжский князь Рюрик положил начало княжеской династии, Скандинавия и Русь стали сёстрами.
Стихотворение заканчивается вопросом, что даёт читателям возможность поразмыслить над ним. Есть у Н.Гумилёва и стихотворение «Стокгольм», посвященное столице Швеции, и «Норвежские горы», где запечатлены эти могучие великаны.
В эти же годы (1917 - 1918) поэт стал увлекаться восточной поэзией, переводить стихи китайских поэтов. В 1918 г. у Н.Гумилёва вышли три книги: «Миг», «Костёр», «Фарфоровый павильон» (Китайские стихи)
Китай - огромная далёкая страна, где своя культура, своя жизнь, всё чужое, и потому такое манящее.
Неизвестность притягивает. В стихотворении «Путешествие в Китай» поэт предвкушает радость знакомства с этой страной:
Его уже заранее впечатляют и розовая пена, и ночь у пальмы, даже недели, проведённые на корабле.
Хотя Н.Гумилёв и не бывал в Китае, его стихи ярки и интересны, будто всё описываемое он видел своими глазами.
В Знакомство Гумилева с китайской культурой началось в ранний царскосельский период, поскольку в Екатерининском дворце, Китайской деревне и Китайском театре было сосредоточено немало китайских «диковин». В 1910 г., в Париже, Гумилев любовался обширной коллекцией китайского искусства из Музея Восточного искусства Гимэ).
В сборник «китайских стихов» «Фарфоровый павильон» вошли вольные переводы стихотворений китайских поэтов эпохи Тан. Наиболее важным источником стихотворений, вошедших в «Фарфоровый павильон», является «Яшмовая книга» Юдифь Готье (1845-1917), опубликованная в 1867 г. Личность и творчество дочери Теофиля Готье были особенно близки Гумилеву в связи с тем, что именно Юдифь Готье, по словам Реми де Гурмона, вместе с Пьером Лоти открыла для французской поэзии «вкус экзотики»
Для образно-символической интерпретации «сборника китайских стихов» «Фарфоровый павильон» важна символика фарфора как «императорского» материала, заключающего в себе величие Поднебесной империи. Беседка или павильон, наряду с башней, колодцем и дверью, являются символическим обозначением Вечной Женственности. В стихотворении «Китайская девушка» (1914) фигурирует голубая беседка «посредине реки», ставшая «темницей» для лирической героини стихотворения. Образ беседки «посредине реки» из стихотворения «Китайская девушка» соотносится с образом-символом фарфорового павильона, поднявшегося «среди искусственного озера» (стихотворение «Фарфоровый павильон», открывающее сборник «китайских стихов»). И беседка, и павильон символизируют убежище, подобное райскому саду, где находят приют избранные души.
1919 г. у Н.Гумилёва вышла ещё одна книга — переводы «Гильгамеш. Вавилонский эпос». В 1921 г. — «Шатёр». Именно в «Шатре» и были напечатаны африканские стихи поэта. Следующую книгу, «Огненный столб», вышедшую в августе того же года, поэт уже не увидел. 3 августа его арестовали по подозрению в участии заговора Петроградской боевой организации и расстреляли. Расстреляли великий ум, который мог бы ещё творить и творить. Его всегда тянуло в дальние страны, и, кто знает, сколько ещё географических стихов Н.Гумилёв подарил бы читателям.
Географические путешествия в творчестве поэта.
В марте 1911 года, спустя восемьдесят дней после январского прощания с Адис-Абебой, Гумилев, сев в Момбасе на английский пароход, возвращался – через Джибути и Константинополь – в Россию:
Это было трудное возвращение: тропическая лихорадка, погубившая безвестного француза в лесах Кении, настигла и Гумилева. Все время – в поезде по пути в Момбасу, потом в портовой гостинице в ожидании парохода и в желанной каюте – он испытывал внезапные приступы жара, который длился сутками, вызывая озноб, бред и странные святые виденья.
В Константинополе, пересаживаясь на российский пароход до Одессы, Гумилев выглядел настолько подавленным и изможденным, что от него, как от зачумленного, шарахались местные нищие.
Ступив после полугодовой разлуки на российскую землю, Гумилев отправил багажом в Петербург все африканские трофеи – коллекцию картин, звериные шкуры, чучела, экзотическое оружие и прочие диковины, – а сам, по сложившемуся обыкновению, сел в поезд до Москвы. В особнячке на 1-й Мещанской он занимал домашних Брюсова рассказами о пережитой в Красном море буре и о совершенстве телосложения эфиопок вперемешку с рассуждениями о заграничных музеях и выставках.( дневник 1911г)
В творчестве Гумилева тема Египта распадается на два периода: имеется ввиду книжное знакомство поэта с культурой Египта, ознаменовавшееся выходом журнала «Сириус» и появлением на его страницах неоконченного прозаического произведения «Вверх по Нилу» , и знакомство реальное, связанное с гумилевскими поездками в Египет, датировка первой из которых является дискуссионной (1907 или 1908 г.г.?).Здесь рассматриваются египетские паломнические маршруты, характерные для православной духовности и присутствующие в поэзии и прозе Гумилева: путешествие к «сикоморе Богородицы», паломничество по маршруту, связанному с бегством Святого Семейства в Египет.
В февралю 1913 года у Гумилева был разработан план, который и он благополучно осуществил.
"Я должен был отправиться в порт Джибути в Баб-эль-Мандебском проливе, оттуда по железной дороге к Харару, потом, составив караван, на юг в область, лежащую между Сомалийским полуостровом и озерами Рудольфа, Маргариты, Звай; захватить возможно больший район исследования; делать снимки, собирать этнографические коллекции, записывать песни и легенды. Кроме того, мне предоставлялось право собирать зоологические коллекции. Я просил о разрешении взять с собой помощника, и мой выбор остановился на моем родственнике Н. Л. Сверчкове, молодом человеке, любящем охоту и естественные науки. Он отличался настолько покладистым характером, что уже из-за одного желания сохранить мир пошел бы на всевозможные лишения и опасности".
Отъезд был назначен на начало апреля. Гумилев делил время между экзаменами в университете и визитами в Артиллерийское управление и правление Добровольческого флота. Он познакомился с главным хранителем Музея этнографии, страстным исследователем архаических культур Львом Яковлевичем Штернбергом и с маститым апологетом дарвинизма академиком Дмитрием Николаевичем Анучиным, мечтавшим добыть экземпляр африканского красного волка для подтверждения гипотезы о трансформации биологических видов.
Накануне отъезда Коля-маленький, прибыв, как было условлено, из Царского Села на "Тучку", обнаружил там лежащего в полубеспамятстве Гумилева и Ахматову, растерянно хлопотавшую над бредившим мужем.
Вызванный врач поставил предварительный диагноз – тиф.
Дорога целительно подействовала на Гумилева. Из Одессы он сообщал Ахматовой, что "совершенно выздоровел, даже горло прошло" (врач ошибся с тифом). А 11 апреля 1913 г. местная газета "Южная мысль" оповестила читателей:
"Вчера ушел из Одессы на Дальний Восток пароход Добровольного флота "Тамбов" под командой капитана М. И. Снежковского. На пароходе в числе пассажиров выехали в Джибути командированные антропологическим и этнографическим музеем Императорской Академии Наук, Н. С. Гумилев и Н. Л. Сверчков. Последние едут в Абиссинию для производства научных исследований".
Рейс "Тамбова" был грузовой. Помимо Гумилева и Сверчкова на пароходе вначале находился лишь один каютный пассажир с билетом до Владивостока. Впрочем, через два дня в Константинополе "Тамбов" взял на борт еще три десятка "каютных" и "палубных" пассажиров. Это были мусульманские паломники, направлявшиеся в Мекку, а также молодой турецкий дипломат Мозар-бей, следующий в Абиссинию в качестве нового генерального консула Османской империи в Харраре.
Под гнетущим впечатлением от военного Стамбула, Гумилев и Сверчков, минуя обязательные для туристов базары и кафе, прошли прямо к Айя-Софии: "Мрачный сторож надел на нас кожаные туфли, чтобы наши ноги не осквернили святыни этого места. Еще одна дверь, и перед нами сердце Византии.
23 апреля (6 мая) в 4 часа 15 минут пополудни "Тамбов" стал на якорь на рейде Джибути, белеющего на побережье своими арабскими домиками с плоскими крышами, зубцами, террасами и аркадами. Гумилев, Сверчков и Мозар-бей съехали на берег в моторной лодке (нововведение порта, быстро растущего под патронажем французского губернатора). От Джибути в глубь континента французы тянули железнодорожную ветку, но до полного завершения работ было еще далеко. По готовым перегонам поезда ходили два раза в неделю – по вторникам и субботам. Узнав в гостинице, что ближайший состав до абиссинского городка Дире-Дауа ожидается через три дня, путешественники решили не связываться с караваном, а использовать эти дни для отдыха на морском пляже, в уютных местных кафе, заполненных европейцами, и в загородном саду, куда их повез хорошо знакомый Гумилеву русский вице-консул Иосиф Галеб.
Путевой дневник Гумилев пока вел подробно, "так, чтобы прямо можно было печатать" – для полевых заметок имелись блокноты и карандаши. Впрочем, работа уже началась: в Джибути Гумилеву с помощью Галеба удалось записать несколько песен местных сомалийцев из племени Исса (по слухам, одного из самых свирепых)
Субботним утром 27 апреля (10 мая) Гумилев, Сверчков и Мозар-бей вторым классом, которым пользовалось на колониальных линиях большинство европейцев, отправились в Дире-Дауа.
10 (23) или 11 (24) мая Гумилев принимал участие в церемонии торжественной встречи въезжающего, наконец, в Харрар Мозар-бея:
Там их ожидали документы из Адис-Абебы, подтверждающие статус российской экспедиции. Получив, наконец, оружие и боеприпасы из таможенного хранения, караван Гумилева утром 5 (18) июня направился на юго-запад, через горную страну Черчер в земли Галла, простиравшиеся от нагорных твердынь христианской Абиссинии к далеким южным провинциям:
Миновав озера Оромайя и Адели, караван двигался через деревню Беддану, где начальником (геразмагом) был дядя переводчика Фасики, и через город Ганами, поразивший путешественников странными циклопическими постройками из выщербленных камней, напоминавшими то крепость с бойницами, то египетских сфинксов.
23 июня (6 июля) на горизонте показалась гора, на которой в XIII веке обращал галласов в ислам подвижник и чудотворец Гуссейн. Его мавзолей (кубба) уже шестьсот лет слыл одной из главных мусульманских святынь Восточной Африки. Паломники шли сюда отовсюду: пребывание в Шейх-Гусейне считалось равнозначным хаджу в Медину и Мекку. Помимо того, чудеса не переставали свершаться у гробницы Гуссейна, и местные жители пользовались милостью святого для разрешения повседневных бед и недоразумений.
Ослепительно-белые стены куббы Гумилев и его спутники увидели 26 июня (9 июля), после трехчасового непрерывного подъема по дороге, утоптанной за многие века бесчисленными паломниками. На окраине окружающего мемориал селенья, в тени молочаев караван остановился лагерем. Слух о белых людях мгновенно разнесся по окрестностям. Вскоре появились двое галласов с подарками от Аба-Муды, главы мусульманской общины Шейх-Гуссейна. Этот почетный титул носили местные шейхи, являющиеся потомками святого; в тот же день Гумилев побывал на торжественной аудиенции в мазаре, их жилой резиденции, примыкавшей к пышным гробницам грандиозного некрополя.
От Гинира – крайней южной точки утвержденного Академией маршрута – Шейх-Гуссейн отделяло три суточных перехода. В город, уже знакомый Гумилеву по предыдущему путешествию, караван вступил вечером 30 июня (13 июля). Местный нагадрас был знаком Фасике, и путешественники остановились в его загородной вилле. В круг обязанностей хозяина виллы входило управление гинирским рынком, что существенно облегчало поиск редкостей для этнографической коллекции, а также способствовало необременительному пополнению запасов провизии. В Гинире караван пробыл три дня и 4 (17) июля начал обратный путь, взяв курс на северо-запад, к Лагохердиму – последней станции эфиопской железнодорожной магистрали. На этот раз дорога пролегала по области Аруси, где не было крупных населенных пунктов, а многие деревни оказались оставлены жителями, пережидавшими сезон дождей в горах.
В Дире-Дауа Гумилев и Сверчков навестили деревню Фасики, вновь задержавшись в хлебосольном доме галласа на сутки с лишним.
Денежные неурядицы, заставившие Гумилева пропустить намеченный пароходный рейс, провести чуть не месяц с пустыми карманами в Джибути и добираться до родины по четырем морям на "перекладных", были лишь первыми сполохами затяжной грозы, разразившейся над ним сразу после возвращения.
Заключение.
Географические темы, образы и мотивы играют важную роль в творчестве Н.С. Гумилева, обладают яркой образностью и символикой, наполнены историко-культурными, философски-религиозными и мифологическими смыслами. Топонимы, присутствующие в гумилевской поэтической географии, в большинстве своем являются культуронимами, а «география в стихах» перерастает в географическую философию .
Путешествие в гумилевской географии послужило открытию, художественному постижению, «называнию» историко-культурного и религиозного центра-локуса. Путешествие в поэзии Н.С. Гумилева – реализация «божественного движенья», в котором «живым становится, кто жил» (поэма «Открытие Америки»). Сакральные царства древности представлены в произведениях Гумилева как «царства поэтов», поданы в контексте поэтической истории человечества. Так, Китай – это страна поэтов эпохи Тан, древняя Ирландия представлена как земля поэтов-друидов. Гумилевская география актуализирует основные религиозные и историко-культурные центры-локусы мировой истории, предлагает читателю уникальное путешествие по временам и культурам, в котором тема России занимает едва ли не главное место.
Список используемой литературы :
1. Вернется ли «отлетевшая Русь»? Н.С.Гумилев и поэты «крестьянской купницы»: Н.А.Клюев и С.А.Есенин [Текст] // Русская словесность в школах Украины. – 1999. – №4. – С. 45-49.
2. Контуры абиссинского мифа в африканских текстах Н.С.Гумилева [Текст] // Материалы Пятой Международной научной конференции «Язык и культура». – Киев: Фонд гуманитарного развития «Collegium”, 1997. – Том II. – С. 133-139.
3. Контуры абиссинского мифа в африканских текстах Н.С.Гумилева: (Поэма «Мик», сборник «Шатер») [Текст] // Ритуально-мифологічний підхід до інтерпретації тексту: збірник наукових праць / За заг. Ред. Л.О. Кисельової, П.Ю. Поберезкіної. – Київ: ІЗМН, 1998. – С. 156-171. .
4. Поэтическая география Н.С. Гумилева [Текст]: Монография / Е.Ю. Раскина. – М.: МГИ имени Е.Р. Дашковой, 2006. – 164 с.
5. Поэтическая география Николая Гумилева [Текст] // Творчество А. Ахматовой и Н. Гумилева в контексте поэзии ХХ века. – Тверь: ТГУ, 2005. – С. 100-112.
6. «Кельтское возрождение» начала ХХ века и образ кельтского мира в текстах Н.С. Гумилева [Текст] // Наука и школа. – 2005. -№2 – С. 25-30
7. Куда ведет «путь конквистадоров»? (мотив «завоевания (открытия) Америки» в творчестве Н.С. Гумилева) [Текст] // Латинская Америка. – 2009. – №4 – С. 100-107.
8. Мотив „благочестивого творчества” („смиренного знания”) в художественной программе акмеизма [Текст] // Русская литература. – 1999. – №3 – С. 168-175. .
9. Образы китайской культуры культуры в творчестве Н.С. Гумилева [Текст] // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». Спецвыпуск. – 2008. – С. 61-66.
10. Пространство России в поэтической географии Н.С. Гумилева [Текст] // Русская литература. – 2001. – №2 – С. 37-41. .
11. Поморского университета. Серия "Гуманитарные и социальные науки". – 2009. – №1 – С. 113-117.