VII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся

Старт в науке

Блокада Ленинграда глазами ребенка (на основе источников личного происхождения)

• Авторы
• Руководители
• Файлы работы
• Наградные документы

Подопригора О.И. 1

---

1ГБОУ СОШ №1 с. Приволжье

Прудникова А.А. 1

---

1ГБОУ СОШ №1 с. Приволжье

Работа в формате PDF

127.3 KB

Автор работы награжден дипломом победителя II степени

Диплом школьникаСвидетельство руководителя

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Семьдесят восемь лет назад произошло событие, которое по своей разрушительности не имело аналогов – Великая Отечественная война. Несмотря на сравнительную давность и большое количество исследований, интерес к этой теме только растет, рождая всё новые и новые вопросы. Особое внимание всегда уделялось истории Ленинграда. Блокадный город и его жители стали предметом изучения еще до ликвидации «фашистского кольца». Историки, в своих трудах, затрагивали проблемы обороны Ленинграда, функционирования военной промышленности, вопросы снабжения населения продовольствием, демографии и смертности, работы научных, медицинских, образовательных и культурных учреждений в городе.

По нашему мнению, один из действенных способов патриотического воспитания XXI века это знакомство с «живой историей». Данная работа дает возможность услышать голоса самых маленьких участников войны и блокады и в какой-то мере представить и понять пережитое ими.

По истории блокады Ленинграда опубликовано большое количество научных работ. В большинстве из них население города не делится на взрослое и детское. Жизнь ребенка изучалась через рассмотрение отдельных её сторон (здравоохранение, образование, эвакуация и др.); отдельную группу исследований составляют работы медиков и психиатров.

Первая работа, посвященная детям блокированного города, была написана Эдуардом Робертовичем Корольчуком и Александрой Юрьевной Волковой, которые сами пережили блокаду, что немаловажно¹. Авторы дали обзор работы школьных учреждений, рассмотрели детские нормы выдачи хлеба, описали измученный вид юных блокадников.

Отдельного внимания заслуживают работы Павла Федоровича Гладких, посвященные здравоохранению города в военное время, и Александра Фёдоровича Тура, доктора медицинских наук о специфике детского рациона и питания в условиях блокады².

Большой вклад в изучение данной проблематики внесли Владимир Борисович Симоненко и Светлана Владимировна Магаева³.

Таким образом, история спасения подрастающего поколения Ленинграда нашла отражение в целом ряде работ, но ни в одной из них не была предпринята попытка взглянуть на жизнь ребенка его же глазами.

Объектом изучения являются дети (от 0 до 16 лет) не попавшие в категорию детей-сирот блокированного Ленинграда.

Предмет исследования – события, переживания, здоровье детей в условиях войны и блокады, получившие отражение в дневниках и мемуарах.

Цель исследования: изучить жизнь ребенка блокированного Ленинграда на основе мемуаров и дневников.

В связи с целью определены следующие задачи работы:

изучить морально-психологическую готовность ребенка к блокаде;

рассмотреть тяготы, выпавшие на долю детского населения;

ГЛАВА I.

Начало блокады

8 сентября 1941 года началась блокада Ленинграда, именно тогда город потерял сухопутную связь с остальной страной. Но этот день почти не отражен в источниках личного происхождения в отличие от описаний дня начала войны. Чаще всего хронологические рамки этого события очень размыты и связаны с ограничением в продовольствии, первых встречах с голодом, введением комендантского часа и т.д.⁴

Для многих детей большим впечатлением стало систематическое отключение электричества и, связанное с этим, отсутствие света, этот факт упоминается в воспоминаниях и дневниках Л.Титовой, З. Кузнецовой, Н.Федоровой. При этом про сокращение продовольствия в них нет ни слова. В первую очередь многие боялись темноты, т.к. родители работали до позднего часа или попросту оставались на ночные смены.⁵

Многие дети не сразу, но все же замечали изменения в рационе питания. Быстрее всего заметили исчезновение сладкого, выпечки. Понимание о совсем бедственном положении приходит ко многим детям, когда хлеба, крупы нельзя есть до полного насыщения.

Василий Реутов писал в письме отцу на фронт о нехватке хлеба, изменении привычного рациона.⁶

Термин «блокада» достаточно быстро распространился среди взрослого и подросткового населения. Но для юных и маленьких горожан он был мало примечателен. Это объясняется тем, что они не соотносили на раннем периоде войны и блокады свою жизнь, окружающую среду и жизнь блокированного города. Об осознании этого термина и своего причастности к нему у детей, можно говорить только с началом развития «психологии блокадного человека».

Для многих слово «война» перестало быть пустым словом именно с начала блокады.

Карточная система одно из явлений блокадного времени ярко и подробно изложенных в детских воспоминаниях и мемуарах. Карточки стали синонимом слова «голод». Некоторым это было непонятно, но очень скоро это явление станет частью их обычной блокадной жизни.⁷

В первые дни блокады у детей началась психологическая адаптация. По сравнению с другими периодами (с января 1942 года по май 1944 года), в период с июля 1941 года по декабрь, включительно, 1942 года, статистика психиатрических заболеваний и выявление развития осложнений психоневрологического характера имеет самые высокие показатели.⁸

ГЛАВА II. ТЯГОТЫ БЛОКИРОВАННОГО ЛЕНИНГРАДА

ГЛАЗАМИ РЕБЕНКА

Война навязывала новые суровые условия жизни, не делая выбора между стариками, молодыми, детьми, женщинами. На долю детей выпадали совсем не детские испытания. Тем не менее, юные ленинградцы с поразительным мужеством и терпением переносили все тяготы.

К сожалению, в отечественной и зарубежной историографии до сих пор нет общепринятой статистики «детских» жертв блокады. ⁹

II.I Голод

Самым страшным испытанием для жителей блокированного Ленинграда стал голод. Цифры жертв разнятся. Так, по оценкам историков, в период блокады в городе умерло от голода от 600 тысяч до 1,2 миллиона человек.

Первые ограничения в рационе питания ленинградцы ощутили в июле. Это было связано с сокращением продовольственного ассортимента в магазинах и введением продовольственных карточек. Голод же официально начали регистрировать органы власти в октябре, когда в психиатрические больницы стали попадать пациенты с «едовой горячкой».

Не удалось отследить появление карточек в жизни ленинградцев. Ни в одном источнике не фигурирует дата 18 июля 1941 года – день введения карточной системы. Объяснение этому факту возможно в следующем, первые дни именно родители отоваривали карточки.

Первое, что замечали юные горожане – это сокращения продуктового ассортимента в магазинах. Затем-пропажа из повседневного рациона сладкого, фруктов, мяса.¹⁰

Людмила Отс пишет, что заметила ухудшения, когда в десертной вазе не стало карамели, мясо подавалось раз в неделю в очень маленьких порциях, а родители стали пить чай по «расписанию», т.е. дважды в день. Эти наблюдения датируются концом июля. Валерия Игошева, Татьяна Вассоевич, Кирилл Плахин, Мэлс Трудников утверждают, в своих дневниках, что понимание о ситуации в городе с продовольствием пришло к ним, когда они впервые сами отправились отоваривать продовольственные карточки.

Наиболее бедственное положение началось с середины октября 1941 года. Именно тогда резко сократили норму хлеба, для иждивенцев она составляла сначала 150 гр., а с ноября 125 гр.. Юрий Рябинкин пишет, что подобная норма издевательство над человеком, это невыносимо. Мальчик пишет, что и хлеб давно уже не хлеб.

Дети догадывались, что при производстве хлеба к нему добавлялись многие примеси, но в дневниках нет информации о том какие именно. Состав блокадного хлеба был следующим: мука дефектная ржаная – 50%, соль –10%, жмых –10%, целлюлоза –15%, соевая мука, древесные опилки – 5%.

Проанализировав источники, можно составить список продуктов и блюд, о которых неистово грезили дети: хлеб, масло, макароны, картофель (часто жареный), курица, выпечка и кондитерские изделия, яблоки и груши, молоко, борщ.

В Ленинграде данного периода были свои «кулинарные секреты».

Людмила Пожедаева пишет, что в их семье варили кожаные ремни, сапоги. Воду процеживали, остужали (для уменьшения неприятного запаха) и употребляли в качестве бульона. Варенные кожаные изделия тщательно жевали-это уменьшало чувство голода.¹¹

В семье Николая Викторовича (фамилия не указана) употребляли промышленную оливу. Мама Д.Харбитова жарила хлеб на разведенном с водой средством для удобрения почвы, это придавало хлебу питательность.

Голод доводил людей до крайних мер. Любимые питомцы, собаки и кошки, были принесены в жертву ради спасения своих хозяев от голодной смерти. Первые сведения об употреблении в пищу домашних животных присутствуют уже в конце сентября 1941 года.

Детям старались не говорить о том, чьё мясо они едят. Пропажу их животных списывали на их побег или естественную смерть. Но дети очень быстро стали догадываться об истинных исчезновениях животных и сами «караулили» уличных кошек.¹²

В изученных мною источниках, такое явление как «каннибализм», упоминается один раз. Власти всячески скрывали случаи людоедства, а те, кто промышлял убийством и расхищением трупов в качестве употребления «человечины» в пищу приговаривались к расстрелу и потому не распространялись об этом.

Из дневников детей старше 12 лет, которые сами могли отоваривать карточки, можно установить даты и изменения норм выдачи хлеба. Самая часто встречаемая дата с указанием изменения нормы выдачи хлеба-25 декабря 1941 года. И сама запись отличается оптимизмом, моральным подъемом на фоне остальных, пессимистичных и упаднических по своему настроению записей. Например, Майя Бубнова делает следующую запись в этот день: «Какое счастье! Прибавили хлеба. Вместо 125 г в день теперь получаем 200 г. Как поднялось настроение, прямо люди воспрянули. А то жутко становилось: кругом один за другим умирали, а рядом кандидаты туда же». Ирина Жестюк вспоминает, что это был один из самых радостных дней за всю блокаду, и он снится ей по сей день.

Благодаря полному восстановлению железнодорожному сообщению Тихвин–Войбокало, ситуация в городе стала улучшаться. Ленинградцы получали карточки не только на хлеб, но и на другие продукты. Нормы были малы, случались перебои с получением продуктов (за исключением хлеба).

Выдача мяса, масла, сахара, крупы, макарон и других редких продуктов, вызывала у детей радость, которая надолго оседала в их памяти. С февраля 1942 года нормы выдачи этих продуктов начинают расти. Евгений Прохоров вспоминает, как мама принесла кусочек мяса, кусочек был меньше кулака. Но это был праздник. З.П. Некич в своем дневнике радуется выданным макаронам, а позже сгущенке, которую ели с помощью самой маленькой ложки, аккуратно смакуя лакомство кончиком языка.

Еда часто «творила» чудеса. Татьяна Рудыковская пишет в своем дневнике, что благодаря двум ложкам сгущёнки, она не умерла. Именно эти две ложки стали лекарством от голодной смерти.¹³

Ученые-медики предполагают, что выздоровление и остановка дистрофии, вследствие получения небольшого пайка, можно объяснить саногенезом. Но это лишь предположение, в науке до сих пор нет единого и обоснованного мнения по поводу данного явления.

Помимо записей о рационе и выдачи продовольствия в дневниках множество записей об отношении к голоду, отчаянных настроениях и безвыходности своего положения. Так, в дневнике Юрия Рябинкина имеется запись: «Я плачу, а ведь мне всего 16 лет…. Прощайте детские мечты. Мне их уже не воплотить…». Юноша чувствует свою смерть, прекрасно осознает скорую кончину. Виной всему голод.

Однако, психиатры утверждают обратную связь. Именно психологические расстройства среди жителей Ленинграда на раннем периоде блокады усугубляло физиологическое состояние. Навязчивая мысль о еде, голоде подрывало здоровье и силы людей.

II.II Болезни детей и их лечение

Помимо голода детей терзали болезни, ранения, недомогания. Блокадные дневники несут в себе память о физических недугах авторов, некоторые из которых так и не смогли с ними справиться.

Во время советско-финляндской война была проведена реорганизация системы здравоохранения города, благодаря чему все медицинские учреждения ориентировались на условия военного времени. Проводились необходимые учения и практики. Именно эти меры помогли в дальнейшем оказывать быструю и качественную медицинскую помощь детям.¹⁴

Первая серьезная трагедия, которая потребовала помощи для маленьких ленинградцев – трагедия на станции Лычково. Внезапной налет вражеской авиации на станцию, где находились сотни детей, создал панику. Среди множества убитых и раненых находилась Людмила Пожедаева. Девочке было 7 лет, её истерзанное тело обнаружила мед.сестра. «Бинты прилипли к телу и больно тянут кожу. Я пытаюсь засунуть под бинты палец, чтобы отлепить их от кожи. Это очень больно, и я бросаю эту затею». Несмотря на то, что события описывались девять лет спустя, Людмила очень хорошо помнит все нанесенные раны, историю каждого шрама. Вспоминает невозмутимость врачей, которые приняли их в Ленинграде. Медицинские работники невозмутимо перебинтовывали детей, зашивали шрамы.

Многие дети, пережившие блокаду, в интервью и воспоминаниях хорошо помнили как они «заработали» свои шрамы, ссадины, порезы и переломы.

Татьяна Вассоевич вспоминает, что во время бомбардировки потеряла сознание, и, открыв глаза,поняла, что находится в госпитале. Над девочкой склонилась медсестра, смазывая раны раствором. Татьяна дважды попадала в госпиталь из-за ранения при бомбардировках и, как пишет девочка, оба раза из госпиталя её выписывали только при полном заживлении ран, несмотря на попытки сбежать домой.

При бомбоубежищах дежурили санитары, которые оказывали помощь пострадавшим по дороге в укрытие.¹⁵

Со страниц мемуаров и дневников доносится стон о голоде и его последствиях. Дети не узнают себя, сравнивают со стариками. Морщины на лице, выпавшие зубы, кровоточащие десны, седина, язвы на теле, обвисшая кожа и т.д. Юрий Рябинкин подробно описывает недомогания, возникающие у него и у сестры. Тяжесть при ходьбе, в дальнейшем правая нога почти перестанет ходить, морщины, постоянная сонливость, раздражительность, судороги, язвы, кровоточение десен, преждевременная седина. У сестры проблемы с сердцем и дыханием. Мама детей обращалась в больницу лишь раз. Юрий разделяет «голодные» болезни и недуги, вызванные переохлаждением. Простаивая в очередях, мальчик отморозил ноги, появился жар. Не разгибающиеся пальцы не заставили его обратиться к врачу. Только спустя месяц юноша обратиться в туберкулезный диспансер.

Ирина Григорьева прямо указывает на причину всех болезней: «Чем болел Ленинград? Голодом, только голодом, все беды от голода. Не нужно было быть ученым, чтобы это понять».

Ленинградцы чаще всего обращались в медицинские учреждения не за консультацией или рекомендациями по лечению, а в надежде получить дополнительный паек. Несмотря на то, что при поступлении в стационары изымались карточки, питание, пусть и не намного, было лучше.¹⁶

Самым распространенным диагнозом Ленинграда стала анемичная дистрофия, в народе – истощение. Многие другие болезни списывались на нее из-за схожести симптомов или за неимением условий для определения точного диагноза. Такие болезни как цинга, атеросклероз, белковая недостаточность, язва двенадцатиперстной кишки редко проходили как отдельные заболевания.

С ноября 1941 года по декабрь 1942 самыми распространенными заболеваниями, вызванными массовым и систематическим голодом, стали алиментарная дистрофия, цинга, язва двенадцатиперстной кишки, атеросклероз. Процентные данные болезней носят приблизительный характер, так как в условиях войны и блокады, врачи не всегда могут выявить симптоматику на фоне ярко-выраженного потери веса.

Действительно, самым частым заболеванием в блокированном Ленинграде была алиментарная дистрофия. Уже в ноябре 1941 года эта болезнь начала встречаться среди юного населения города. Её симптомы: сухая кожа, складки кожи на бедрах и подмышечной зоне, пигментация волос, раздражение, недосып, атрофия мышц. Данная симптоматика прослеживается в дневниках Н.И. Трифко, И.Грудной, П.Л.Смольникова. А.А.Медведев, которому на момент начала блокады было 14 лет писал: «Теперь я еще больше похож на своего на деда. На лице морщины, иногда меня не узнают оставшиеся соседи. Всё из-за голода. Почти не сплю, просто не могу, хотя последние три дня нас не бомбили. Сегодня за хлебом посылал Ванюшу, правая нога почти не ходит, боюсь не дойду до дома».

Ни в одном детском дневнике не встречается упоминание об атеросклерозе. Его проявления списываются больными на последствия длительного голодания. М.Г.Лазарев подробно описал своё состояние в дневнике (запись от 14 марта 1945 года), где указывает, что его постоянно беспокоит сердце, удивляется хромоте, которая переходит с одной ноги на другую. Через два месяца в этом дневнике появятся записи о наличии язв на коже. В рекомендациях по выявлению атеросклероза, ученый совет обращал внимание врачей на анемию конечностей, которая имеет непостоянный и переходящий характер.¹⁷

В больницах и стационарах Ленинграда достаточно быстро выявляли признаки цинги. Но для ребят, которые не обращались за медицинской помощью, это болезнь оставалась загадочной. Сыпь, кровоточение десен, выпадение зубов, волос, изменение цвета кожи наблюдали у себя, например, П.Пограничный, А.Э.Смирнова. На январь 1944 года, в оздоровительных и медицинских учреждения лечились 186 детей, болеющих цингой.

Также имеются данные о водянке, ангине, диарее и других заболеваниях, от которых страдали дети и подростки.

В дневниках и мемуарах выявлено множество записей о пребывании детей в больницах. Систематизация сведений свидетельствует о заботливом отношении со стороны врачей и медицинских сестер. Они успокаивали детей, разрешали навещать их родителям. Кормили три раза в день, промежутки между приемами пищи составляли для детей вечность. Самым голодным кружку давали кружку кипятка.

Ирина Григорьевна (фамилия не указана) вспоминала, что медицинские работники ко всем детям относились одинаково хорошо. Бинтовали раненых детей очень аккуратно. Особенно следили за тем, чтобы дети съедали все и ничего не передавали пришедшим родителям. Отличия в пайке – в больнице давали больше масла, гороховой каши. Детей, которых не забирали при выписке родители, до дома провожали санитарки или комсомольцы. В комнате было по десять и более коек. Были разделены пролетами «голодняки» и раненые.

По распоряжению Ленинградского горисполкома были созданы медицинские группы жилищного обхода. Они занимались осмотром больных на дому после выписки, часто заходили в квартиры граждан, которые прежде не обращались за помощью. К сожалению, из-за нехватки персонала и сил членов групп, они были не в состоянии обойти все адреса.

Подобные группы навещали Марию Еремину, Людмилу Отс, Юрия Утехина, судя по их дневниковым записям. Помощь групп состояла в наведении справок о больном, сопровождении его до стационара при имеющийся необходимости. Санитарно-бытовые группы встречаются только в трех из выше упомянутых дневников и ни в одних детских мемуарах (за исключением тех, кто в них состоял).

Хотя динамика поступивших в психиатрические больницы и лечебницы за четыре первых месяца блокада превосходила довоенные месяцы на 25-87%, юные ленинградцы не упоминают о каких-либо проблемах психиатрического характера. Единственное психологическое расстройство, которое можно проследить по источникам личного происхождения – это навязчивые мысли о смерти, холоде, особенно еде. В дневнике Юрия Рябинкина имеется запись: «Еда, еда – счастье! Мне каждую ночь снится колбаса, пюре, всегда хлеб! Иногда чую запах жареной рыбы в доме. Мысли о сытой жизни меня не покидают».

В изученных мною источниках нет ни одного упоминания о серьезных психологических заболеваниях.¹⁸

Столь подробное описание голода в дневниках объяснил С.Н. Давиденков. Проанализировав записи в дневниках ленинградцев и осмотрев переживших блокаду, он пришел к выводу, что в отличие от бомбежек, военных, работы и других явлений войны, голод не смог стать органическим явлением повседневности, так как давал знать о себе физиологически.

Заключение

В заключение работы следует сказать, что для наиболее точного понимания жизни ребенка в блокадном Ленинграде, обращение к источникам личного происхождения детей становится неотъемлемым компонентом исследования. Но при их изучении необходимо привлекать труды медицинского, психолого-психиатрического, методико-педагогического характера. Анализ вышеупомянутых источников позволяет нам увидеть и «почувствовать» изнутри повседневность юных ленинградцев.

Война, при её объявлении, представлялась детям поводом для личного подвига. Она, в их понимании, должна была стать быстрой и победоносной. Готовность к войне отразилась сразу же и в их играх: «ловля шпиона», «постройка баррикад» и т.д. В памяти подростков были сильны воспоминания о советско-финской войне, благодаря чему в их сознании уже были заложены механизмы психологической адаптации.

Начало блокады не фигурирует в дневниках под записями с указанием конкретных дат. Осознание этого явления пришло к младшему населению в случаях существенного изменения рациона питания и начала бомбардировок города.

Для детей старались создать особые условия в системе здравоохранения, но, несмотря на усилия, разница в оказание медицинской помощи между взрослыми и детьми была минимальна. В больницы и стационары обращались редко, сами дети в большинстве случаев знали причину своих недугов – голод. С помощью описаний симптомов в дневниках оказалось возможным диагностировать болезнь детского населения, которое по ряду причин не получило помощи специалистов.

Трагедия осажденного Ленинграда одна из самых печальных страниц не только отечественной, но и всемирной истории. Все тяготы, которой в полной мере ощутили на себе дети. Юные ленинградцы не только выживали в чудовищных условиях, но и трудились на благо Родины и продолжали вести «мирную» жизнь, насколько это было возможным.

Список литературы

Бешанов В.В. Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде. М.:Яуза-пресс, 2010. 192 с.

Блокада. ТрагедияЛенинграда/авт.-сост. С.Б.Борзенко, А.О.Кожемякин. СПб., 2014. 373 с.

Блокадных дней резервы трудовые / В.Н. Киршин, Т.М. Калайчева. СПБ.: Знание; ИВЭСЭП, 2003. 159 с.

Веселов А.П. Борьба с голодом в блокированном Ленинграде // Великая Отечественная война: Правда и вымысел. СПб., 2002. С. 305.

Волчок С.И. Как уберечь здоровье ребенка в условиях военного времени / под ред. доц. 3. Л. Лившица. Л.: Наркомздрав СССР, Медгиз, Лен. отд., 1943. 22 с.

Воронов Н. Мужество ленинградцев войдет в историю. Л.: Огиз, Госполитиздат, 1941. 203 с.

Героическая молодежь Ленинграда на страже города революции: Материалы для докладов и бесед. М.: Молодая гвардия, 1942. 339 с.

Гладких П. Ф. Здравоохранение блокированного Ленинграда. Л.:Медицина, 1980. 451 с.

Ленинградцы в дни блокады: сб. / Э. Корольчук, А. Волкова. Л., 1947. 384 с.

Ленинград в борьбе месяц за месяцем, 1941-1944. СПб.: Ланс, 1994. 349 с. Смирнов Е. И. Война и военная медицина: Мысли и воспоминания. 1939-1945. М.: Медицина, 1976. С. 462.

Стояли со взрослыми рядом.: сборник документов и очерков /Под ред. A.M. Осиповой, О.Н. Тюлевой. Л., 1985. 273 с.

Соболев Г.Л. Блокада Ленинграда: от новых источников к новому пониманию // Новейшая история России. 2012. № 3. С. 5-9.

Киноисточники

Ленинградские дети. Трагедия на станции Лычково. // URL:htpp// http://www.topspb.tv/programs/p393/ (дата обращения 12.02.2017).

«Непокоренные». Документальный фильм о Ленинградцах. URL:http://www.1tv.ru/doc/pro-voynu/nepokorennye (дата обращения5.02. 2017).