Проблема падения монархии через образы Александры Фёдоровны

VIII Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке

Проблема падения монархии через образы Александры Фёдоровны

Чистякова И.П. 1
1ГБОУ школа №667
Артамонов К.А. 1
1ГБОУ школа №667
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF

Введение

Николай II был последним императором Российской империи, и именно на его правление было поставлено клеймо «бомбы замедленного действия» из-за многочисленных проблем, которые привели к краху империи.

Социальные проблемы заключаются в недовольстве своим положением почти всех слоёв русского общества. Интеллигенция и либеральная часть дворянства желала введения конституции. Крестьяне добивались помещичьей земли, а рабочие – более высоких зарплат и соразмерных условий труда.

В экономические проблемы свою лепту внесла Русско-Японская (1904-1905), спровоцировавшая революцию 1905-1907 гг. Хоть и революция привела к некоторым изменениям, главные проблемы были «законсервированы». Первая Мировая война (1914-1918) не только привела к пику кризиса в стране, но и пришлась на последние годы Российской империи. Февральская революция, окончившая существование монархии, выпала на тяготы войны.

Проблема падения монархии в России одна из самых значимых и популярных в истории. Это историческое событие популярно из-за краха империи и противоречивого образа Николая II.

Люди были достаточно далеко как классово, так и духовно от императора и всей императорской семьи. Поэтому у широких масс населения сформировалось собственное восприятие через личные взгляды и позиции: был образ, который выстраивался из народного восприятия. В нашей работе мы будем рассматривать личность Александры Фёдоровны и те образы, которые она сформировала. Она как жена, а значит наиболее приближённая личность к царю, сильно повлияла на противоречивые образы императора. Императрица многое советовала царю по делам политическим, государственным, как в письмах, так и лично. Об этом ходили слухи, получается, что образы Александры Фёдоровны повлияли также и на образ монархии.

В моей работе были использованы мемуары, исследования и дневниковые записи, где упоминаний и жалоб именно на императрицу, её приближенных было предостаточно. Например, речь П. Н. Милюкова Государственной думе «Глупость или измена?». По истине важный источник в моей работе, потому что предвзятость Милюкова с его политической стороны личности показывает общие настроения населения, сложившиеся в то время.

Данный вопрос малоизучен. В связи с этим исторической литературы использовалось крайне мало. Работы, которые ориентированы исключительно на слухи, заговоры, их причины и последствия в конкретный период принадлежат Б. И. Колоницкому. Его исследования использовались в качестве основной литературы.

Затерянность и непопулярность образа Александры Фёдоровны в истории России; сохранившаяся тенденция создания образов некоторым личностям указывают на актуальность данной работы.

Цель моей работы – установить роль образа Александры Фёдоровны.

Задачи работы следующие:

Оценить образ императрицы-немки, закрепившийся за Александрой Фёдоровной.

Проследить попытки императрицы улучшения имиджа в целом.

Установить влияние слухов на восприятие Николая и империи.

Образы Александры Фёдоровны были затеряны и непопулярны, как и большинство женских личностей в истории. Императрица воспринималась как «красивое приложение» к царю, хотя это далеко не так. Она всячески помогала, поддерживала мужа; советовала Николаю, как лучше поступить в делах внешней политики, чтобы его считали сильным императором, а не «тряпкой». Эти рождали новые предрассудки в народе. Императрица была заложницей образов, которые создавались вокруг её личности.

Глава I. «Гессенская муха»

Александра Фёдоровна (Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская) родилась 6 июня 1872 года в Дармштадте, Гессен, Германская империя. Изначально была крещена по лютеранскому обряду.В июне 1884 года, двенадцати лет, Алиса впервые посетила Россию, когда её старшая сестра Элла сочеталась браком с великим князем Сергеем Александровичем. Второй раз она прибыла в Россию в январе 1889 года по приглашению Сергея Александровича. Пробыв в Сергиевском дворце (Петербург) шесть недель, принцесса познакомилась и обратила на себя особое внимание цесаревича Николая. Ключевую роль в устройстве брака Алисы с Николаем сыграли усилия её сестры, великой княгини Елизаветы Фёдоровны, и супруг последней, через которых осуществлялась переписка влюблённых. Позиция императора Александра III и его супруги изменилась ввиду настойчивости цесаревича и ухудшающегося здоровья императора; 6 апреля 1894 года манифестом было объявлено о помолвке цесаревича и Алисы Гессен-Дармштадтской. Николай II называл возлюбленную Аликс, что показывает присутствие настоящих чувств в союзе, когда большинство династических браков основывались на одном лишь долге1. Следующие месяцы Алиса изучала основы православия и русский язык. Впоследствии она приедет в Крым в октябре 1894, где пробудет там с царской семьёй до дня смерти Александра III – 20 октября. На следующий день там же приняла через миропомазание православие с именем Александра и отчеством Фёдоровна.

Важно отметить, что принятие православия Алисой Дармштадтской не имело смысла «для галочки», а имело достаточно масштабный подход для понимания русского народа и его ментальности. Ведь ей предстояло быть императрицей огромных территорий, большая часть которой – православная. Хоть и люди российского общества того времени смотрели на другие этнические группы сквозь призму вероисповедания, даже это не спасло императрицу от гонений.

Главная причина появления в обществе слухов и впоследствии образа шпионки – происхождение Александры Фёдоровны. Восприятие и отношение к ней базировались на недоверии и нелюбви. Именно из-за этого в народе её называли «гессенской мухой», сравнивая её с вредителем2.

Большинство из слухов основывалось на происхождении и родственных связях с Вильгельмом II. Первоначально «императрица-немка» была заподозрена в германофильстве. Вдобавок ходили слухи о сплотившейся вокруг неё «немецкой партии», что связанно с большим количеством «прибалтийских немцев» в военно-политической сфере страны. Примерами служат личности П.К. Ренненкампфа и Б.В. Штюрмера, только лишь фамилии которых стали причиной для травли и порождения различных слухов.

В ходе операций в Восточной Пруссии немцы разгромили армию ген. Самсонова, в чем многие обвиняют Ренненкампфа. Одни в желании найти козла отпущения, другие, ища случай убрать нежелательного им чересчур требовательного командующего из рядов русской армии, и третьи, которые в факте поражения хотели найти "предателя". Из-за наличия железной дороги у немецкой армии они смогли воспользоваться разрывом между двумя российскими армия и проникнув внутрь них уничтожить два русских корпуса. Стоило бы Ренненкампфу нажать на немцев в юго-западном направлении и два немецких корпуса были бы раздавлены, а т.к. действительное положение было генералу неизвестно, то для изменения направления движения у него не было никаких причин3. Так родилась легенда «бездействия» и его объяснения: «общественное же мнение» искало просто «изменника», а немецкая фамилия генерала, казалось бы, давала логичное объяснение.

Ситуация с травлей «прибалтийских немцев» являлась проблемой и в политической сфере страны. Сменивший Сазонова, Штюрмер, про которого ходило множество нелестных слухов, действовал по непосредственным указаниям императора с чрезвычайной смелостью и настойчивостью в деле обеспечения русских выгод в случае успешного окончания войны. Тогда он добился согласия союзников на все русские требования, за что его крайне не любили представители стран Антанты, которые и вели против Штюрмера настоящую травлю4.

Рассматривая исследования В.С. Дякина, посвященные политическому кризису верхов в России в 1914-1918, то деятельность Б.В. Штюрмера рассматривается в связи с распадом аппарата управления, деятельность которого он сравнивал с действиями поврежденного механизма. Рассматривая причины появления Штюрмера у власти в 1916 г., исследователь отмечает сомнения верховной власти по отношению к возглавляемой буржуазией либеральной оппозиции. Консервативные партии в начале 1916 г. рассчитывали на возможность улучшения отношений с умеренной частью оппозиции, соглашения с которой должен был добиться Штюрмер. Этого не случается из-за допущенных политических просчетов, которые не только не позволили сделать вышеупомянутое, а также лишили Штюрмера опоры со стороны консерваторов правительственного лагеря.

В то же время «кризис верхов» рассматривался немного упрощенно. В обществе закрепились утверждения о том, что абсолютизм в России «гнил на корню», на престоле находился «царь-тряпка» Николай II, а вокруг престола усиливались разногласия и вели дела представители «темных сил». Появление во главе царского правительства таких личностей как Б.В. Штюрмер, рассматривалось как свидетельство глубокой деградации власти. Сам Штюрмер характеризовался как «вор» и «низкий льстец», что принималось исследователями за аксиому5.

Великий князь Георгий Михайлович писал императору в ноябре 1916 г.: «Прямо говорят, что, если внутри России дела будут идти так, как теперь, то нам никогда не удастся окончить войну победоносно, а если это действительно не удастся, то тогда конец всему. Ненависть к Штюрмеру чрезвычайная. Тогда я старался выяснить, а какие же меры могли бы излечить это состояние? На это могу ответить, что общий голос – удаление Штюрмера…»6. Уже 10 ноября 1916 года Штюрмер был уволен в отставку.

Совсем недалекой предпосылкой усиления германофобских настроений может являться распад Союза трех императоров. Главным объектом противоречий России и Германии являлось столкновение интересов в экономической и политической деятельностях, что привело к конфликтам в данных сферах страны. Подобные разногласия привели к охлаждению отношений России с Германией. Следовательно, это повлияло на народное восприятие немцев. Сначала они – конкуренты из-за разногласий в вышеупомянутых вопросах, а позже – как враги, в условиях начавшейся войны с бывшими «конкурентами». Сама война была уникальна тем, что ее приближение не столько пугало, сколько вызывало энтузиазм, который активно поддерживался официальной пропагандой.

Возвращаясь ко времени, в котором жила Алиса Гессенская, будучи уже императрицей, германофильские настроения не сбавляли свои обороты, а с наступившей войной даже усиливались. Во время Первой Мировой происходит переименование Санкт-Петербурга в Петроград (конец августа 1914), чтобы имя столицы соответствовало политической ситуации в стране и поднятию славянского духа населения Российской Империи. Помимо этого, уже в декабре 1914 года происходило закрытие всех немецких газет и учреждений; подданным Германии и Австрии «навсегда» было запрещено приобретать права на недвижимость в Российской Империи, включая Финляндию. Вдобавок происходили множественные погромы зданий, которые принадлежат этническим немцам. Самой масштабной антигерманской акцией можно назвать разгром посольства Германии (4 августа 1914).

Ничего не могло предотвратить активное распространение слухов, а особенно об императорской семье, когда даже за пределами Российской Империи говорили что-то нелестное в адрес императрицы. Сама Александра Фёдоровна знала об этих слухах, но она ничего не могла с этим сделать.

В годы Первой Мировой войны появилось такое явление, как шпиономания. В обществе процветал дух паранойи. Люди искали предателя в семье, другу близких друзей и знакомых, не говоря уже о политической составляющей. Самым веским доказательством существования подобных настроений является дело полковника Мясоедова.

Его обвиняли в передаче данных Германии, что, очевидно, никакими вещественными доказательствами не подкреплялось. Гучков заявлял, что якобы за пять месяцев службы Мясоедова в военном министерстве «одна из соседних держав стала значительно осведомленной в наших военных делах»7 Некоторые личности давали ложные, противоречивые показания, которые не только проверялись сквозь рукава, но и дописывались следователями.8 Такие показания нельзя было рассматривать всерьез, но в обстановке германофобии власти хотели найти «козла отпущения», чтобы успокоить общественное мнение. Имея бесспорные доказательства шпионажа Мясоедова, личности, затеявшие его «дело», не стали бы обвинять его в мародерстве. 18 марта была назначена смертная казнь через повешение. Приговор был приведен в исполнение незамедлительно. Видимо, смерть Мясоедова была нужна – она решала множество проблемных, «больных» вопросов. Сразу нашлось объяснение поражениям в армии; для правительства эта казнь была демонстрацией активной борьбы со шпионами.

Шпиономания в обществе достигла таких масштабов, что любое проигранное сражение объяснялось предательством, а каждый человек с нерусской фамилией подозревался в шпионстве. Даже Александру Федоровну многие считали немецкой шпионкой или германофилкой. Императрицу также обвиняли в выдаче гос. секретов Германии и (или) подготовке заключения сепаратного мира. В речи П.Н. Милюкова «Глупость или измена» звучит следующее о слухах об измене родине в пользу Германии: «…"Зловещие слухи о предательстве и измене, о темных силах, борющихся в пользу Германии и стремящихся <…> подготовить почву для позорного мира, перешли ныне в ясное сознание, что вражеская рука тайно влияет на направление хода наших гос.дел»9. Можно сделать предположение, что в этом отрывке говорится именно об императрице. Милюков имел смелость произнести эти «указания» на заседании Гос. думы, что является показателем веры слухам даже в образованных кругах общества.

Думские политики (общество) не стеснялись высказывать свое мнение не только насчет своих предрассудков, поддавшись всеобщей паранойе. Если они не боялись высказывать подозрения, основываясь на своих заблуждениях, т.е. о германофильстве императрицы, то, получается, им уже нечего терять. Какое-то понятие об авторитетах у людей о вышестоящих присутствовать должно. Из всего вышеперечисленного можно сделать вывод: у различных чиновников пропало чувство страха, а причиной тому падение авторитета у императора.

Глава II. «Матушка-Царица»

Несмотря на преобладание негативных образов, императрица старалась создать новый – положительный – образ, который должен был воплотился в деятельности сестры милосердия, но в итоге стала жертвой своей патриотической инициативы. Во время Первой мировой войны она вместе с дочерями прошла курсы по мед.подготовке. Учитывая отрицательные образы – императрицы-немки и шпионки – будет уместно заметить, что Александра Федоровна старалась внести вклад в войну с Германией с российской стороны. По мнению императрицы, эта роль могла бы сыграть положительное воздействие на ее авторитет. Еще никогда – ни до, ни после этого случая – Александра не предпринимала столь серьезных попыток по корректировке собственного восприятия личности у широких масс население. Для патриотической мобилизации во время Первой мировой использовались портретные образы царицы, связанные с благотворительной и медицинской деятельностью. Отмечу, что собирательный образ сестры милосердия в обществе считался по большей части сильным, т.к. «сестры» наравне с мужчинами «сражались» в госпиталях за каждую жизнь.

В противовес желанию императрицы встало общественное мнение. Царица теряла свой престиж, «обмывая ноги солдатам», снисходила на степень простой «сестрицы», т.е. утрачивала в глазах общества свою царственность. Некоторые придворные дамы поговаривали: «Императрице больше шла горностаевая мантия, чем платье сестры милосердия»10. В госпитале Александра, стремящаяся быть «простой» медицинской сестрой, держала себя «слишком уж просто», что наносило ущерб её достоинству императрицы11. Повторюсь, что не-придворное общество было достаточно далеко от понимания проблем императорской семьи, но и при этом сохранялась сакрализация. Новый образ отказывалась воспринимать не только придворные, но и простой народ, ибо «переодевание в костюм сестры» было выше их понимания. В наряде сестры её отказывались признавать, как свою императрицу.

Помимо образа императрицы трансформациям подвергся собирательный образ сестры милосердия, который рассматривается нами также с двух позиций. Первая – образ активно романтизировался, рассматривался как пример для подражания. Вторая – как реальность со всеми ее изъянами. Литература же относится к первой позиции. Она была ведущей областью духовной жизни, поэтому в поэзии и прозе находит свое воплощение образ женщины, совершающей подвиг милосердия. Образы в литературе были неоднозначны, но все-таки положительный оставался ведущим.

Литература, лишенная статуса «бульварного чтива», была более читаема городским населением – людьми, способными критически мыслить. Этим они отличались от крестьян и рабочих, чьё мнение формировалось под влиянием негативных образов в литературе доступной им.

Отрицательный образ возникает из-за многих непрофессиональных, т.н. «запасных» сестер, вследствие чего на фронте возникает дефицит профессионалок. Бульварная литература эротизировала образ сестры милосердия, исходя из своего же жанра. Значит, в сознании крестьян автоматически возникал сексуализированный образ. Ярким примером именно не-бульварной литературы являются произведения Н. И. Гумилева 1915 года «Сестре милосердия» и «Ответ сестры милосердия». Такими разными по содержанию стихотворениями автор указывает нам на действительное существование противоречивых образов. В первом произведении лирический герой говорит, что прекрасная артистка, которая «лучше любой сестры милосердия поняла свой долг», ему нужнее изможденный сестры. Это стихотворение является показателем усиления эротизации образа «сестры», потому что под «артисткой» Гумилёв подразумевает почти что легализованную проститутку. Мы можем проследить трансформацию образа сестры милосердия в «артистку» в том смысле слова, который заложил Гумилёв в стихотворении.

Положительный образ возникает по понятным причинам: сострадание, помощь раненным. Данный образ рассматривается нами уже в «Ответе…», т.е. с т.з. сестры милосердия. Эпиграфом к произведению служит Плачь Ярославны, который потом повторятся в авторском произведении для усиления неумолимой женской жертвенности. Лирическая героиня подчеркивает неуместность мыслей солдат из-за неизвестной им стороны работы сестер. В условиях войны девушки чисто физически не могли «развлекать» солдат, не говоря уже об их психическом состоянии. Но долг для них был превыше всего, и именно для этого они находились на полях боевых действий. Вследствие этого помощь сестер интерпретируется как что-то естественное, природное.

Вскоре образ стал романтизироваться женщинами, потерявшими краски жизни в рутине и отправлялись на фронт, тем самым удовлетворяя свои идеальные потребности. За неимением разнообразия деятельности в мирное время, что объясняется недоступностью высшего образования и небольшого количества доступных работ, девушки с энтузиазмом восприняли возможность работы на фронте. На «службу» принимались незамужние девушки и вдовы независимо от сословной принадлежности от 18 до 40 лет, христианки. Замужние женщины могли стать сестрами лишь в небольших госпиталях провинций, где был дефицит работниц, и только с разрешения мужей, а в более крупных городах женщины обязывались хранить безбрачие. Предпочтение отдавалось интеллектуально развитым девушкам и наделенным нравственными качествами, такими как сочувствие к ближнему, ответственность и стремление к помощи. Но для великосветских дам данная деятельность не было чем-то большим, чем игра. «Шли женщины, которым была противна безопасная жизнь, без бурь и гроз, – женщины с соколиною душою, но со слабою головою»12.

Отрицательную, позицию иллюстрируют дневники, воспоминания, которые показывают более жизненную сторону быта «сестер». Ценным примером дневниковых записей для нас является записи Ю. В. Буторовой13. Мы можем видеть, как к 1916 году фронтовая жизнь стала «очеловечиваться»: война стала частью обыденной жизни, где есть место не только работе или геройству, но и кокетству и флирту – всему тому, что в 1914 Буторова осуждала или отвергала.

Сестры милосердия на фронте пользовались большим вниманием у мужчин. Благодаря войне у сестер милосердия пополнился круг общения людьми, которые были выше их в социальном положении. Знакомства заводились с высшим офицерством и аристократией, и стоит подчеркнуть маловероятность их общения «на короткой ноге» в мирное время. Их объединяла не столько война, сколько следствия войны. Стоит заметить, что сёстры милосердия были чуть ли не единственными женщинами в действующей армии. Мы можем говорить об эротизации образа сестры милосердия. «Сестры были единственным женским элементом в огромном скопище здоровых, крепких, лишенных женщин мужчин. <…> Простая возможность побыть полчаса в женском обществе ценилась офицерами чрезвычайно высоко»14.

Также существует две позиции в вопросе эротизации. Первая – часть сестер милосердия старалась вести нравственный образ жизни, пробуждая в мужчинах рыцарские начала. В дневнике Буторовой присутствует упоминание о пьяной выходке одного офицера, явившегося к медсестрам «развеять скуку и развлечься», которая кончилась грубым скандалом. Она пишет, что такое моральное поведение сестер вызывало уважение солдат и офицеров, которые видели в общении с сестрами возможность «отвести душу и облегчить походную жизнь»15. Из этого примера прослеживается начавшееся восприятие сестры милосердия как сексуального объекта.

Некоторые сёстры милосердия вели себя таким образом, что нарушали сложившееся высоконравственное прочтение образа сестры милосердия. Мы наблюдаем возникновение второй позиции у Буторовой. В 1916 она часто пишет, как сестры в компании с офицерами и штабными разъезжали на авто, распевали песни или хохотали16. Эти записи свидетельствуют об изменении понятий о нравственности у существенной части сестер милосердия, в т.ч. у самой Буторовой.

Война является тем периодом, который сопровождается стиранием социальных норм из-за нарушения привычного уклада жизни людей, в данном случае, женщин. Они попадают в абсолютно незнакомую обстановку и окружение, а, следовательно, шанс «быть не собой», преподнести себя как полную противоположность личности в жизни «до», велик. Вследствие этого происходит изменение привычных социальных ролей. Всё это также касается Александры Фёдоровны. Принятием службы сестры она нарушила устоявшуюся социальную роль. Но подчеркну, что сама императрица данный образ изначально подразумевала как хороший – как тот, что мог бы улучшить отношение к ней, как личности в целом. Её негативные образы преобладали над позитивным, поэтому её образ сестры стал априори ненавистен обществу. Она невольно вывела на поверхность все плохое, что могло составлять имидж служительниц Красного Креста. Таким образом, независимо от стараний императрицы – всё будет восприниматься в штыки.

Заключение

Начало XX века в Российской империи характеризовалось противоречивыми настроениями и событиями. Страна переживала небывалые потрясения: Первая российская революция, Первая мировая война, а Февральская революция явилась венцом крушения монархии, но не решением проблем.

Во всех событиях российской истории того периода можно распознать след образа Александры Фёдоровны, императрицы-немки, который не всегда замечают и не воспринимают всерьёз. С другой стороны, существовал целый ряд обвинений в том, что она непосредственно вмешивается в управление государством, а через неё и другие недостойные личности, вроде Штюрмера. В данном исследовании мною был оценен и изучен этот образ, с целью определить, как он влиял на происходящее в Российской империи.

С императрицей также связаны настроения, которые она невольно провоцировала в обществе. Проследив распространение и влияние шпиономании во время Первой мировой войны, я пришла к выводу, что данное явление порождало скептическое отношение к Александре у разных слоёв общества. Впоследствии этого народ начал питать иллюзии по отношению ко всей императорской семье.

Подводя итог работе, хочу отметить, что сама личность Александры Федоровны является не самой исследуемой, хотя мы можем говорить о том, что, как личность, так и образы повлияли на падение монархии.

Список использованных источников и литературы:

Источники

Васильев А.Т. Охрана: русская секретная полиция // Охранка: воспоминания руководителей охранных отделений. Т. 2. М., 2004.

Кантакузина Ю. Революционные дни. Воспоминания русской княгини, внучки президента США, 1876-1918. М., 2007.

Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной следственной Комиссии Временного Правительства. Т.1. Л., 1926

Письмо великого князя Георгия Михайловича Николаю П 1(14) ноября 1916 г. Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю. М., Л., 1925.

Речь П.Н. Милюкова на заседании Государственной думы. (Из стенограммы заседания 1 ноября 1916 года)
[Электронная публикация] (URL: http://doc20vek.ru/node/1428 дата обращения: 18.12.2018)

Родзянко М.В. Крах империи. Л., 1929.

Семейная переписка Романовых. Переписка Николая Романова с Александрой Федоровной (№632-653) // Красный архив. Т.4. М., Л., 1923.

Литература

Андоленко С.П. Ранненкампф // Возрождение. №221. Париж, 1970.

Вересаев В. В. Записки врача. На японской войне. Правда. М., 1986

Дякин B.C. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны (1914 -1917). Л., 1967.

Жердева Ю. А., Сумбурова Е. И. Реконструкция личного и социального окружения сестры милосердия по материалам автодокументальных текстов Ю. В. Буторовой 1914-1916 гг // Известия Самарского научного центра РАН. 2018. №3-2.

Коллоницкий Б.И. Слухи об императрице Александре Федоровне и массовая культура (1914-1917) // Вестник истории, литературы, искусства. М., 2005.

Колоницкий Б.И. Трагическая эротика. Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны // Новое литературное обозрение. М., 2010.

Кравцова М., Янковская Е. Царский венец. М., 2008.

Оболенский Д.Д. Император Николай II и его царствование (1894-1917). Ницца, 1928.

Семенников В.П. Политика Романовых накануне революции (от Антанты к Германии). M., Л., 1926.

Семенников В.П. Романовы и германские влияния во время Первой мировой войны. M., Л., 1929.

Шацилло К.Ф. «Дело» полковника Мясоедова // Вопросы истории. 1967. №2.

1 Семейная переписка Романовых. Переписка Николая Романова с Александрой Федоровной

(№632-653) // Красный архив. Т.4. М., Л., 1923. C.121-159.

2 Колоницкий Б.И. Слухи об императрице Александре Федоровне и массовая культура (1914-1917) // Вестник истории, литературы, искусства. М., 2005. С. 364.

3 Андоленко С.П. Ранненкампф // Возрождение. №221. Париж, 1970. С. 56, 60-61.

4 Оболенский Д.Д. Император Николай II и его царствование (1894-1917). Ницца, 1928. С. 16-17.

5 Дякин B.C. Русская буржуазия и царизм в годы Первой мировой войны (1914 -1917). Л., 1967.

6 Письмо великого князя Георгия Михайловича Николаю П 1(14) ноября 1916 г. Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю. М., Л., 1925. С. 123-124.

7 Шацилло К.Ф. «Дело» полковника Мясоедова // Вопросы истории. 1967. №2. С. 108.

8 Шацилло К.Ф. «Дело» полковника Мясоедова // Вопросы истории. 1967. №2. С. 111-112.

9 Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы. (Из стенограммы заседания 1 ноября 1916 года) (URL: http://doc20vek.ru/node/1428 дата обращения: 18.12.2018)

10 Кантакузина Ю. Революционные дни. Воспоминания русской княгини, внучки президента США,1876-1918. М., 2007. С. 136.

11 Колоницкий Б.И. Трагическая эротика. Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны // Новое литературное обозрение. М., 2010. С. 327-328.

12 Вересаев В. В. Записки врача. На японской войне. Правда. М., 1986. (URL: http://az.lib.ru/w/weresaew_w_w/text_0132.shtml дата обращения: 17.01.2020)

13 Жердева Ю. А., Сумбурова Е. И. Реконструкция личного и социального окружения сестры милосердия по материалам автодокументальных текстов Ю. В. Буторовой 1914-1916 гг // Известия Самарского научного центра РАН. 2018. №3-2. С. 417.

14 Вересаев В. В. Записки врача. На японской войне. Правда. М., 1986.(URL: http://az.lib.ru/w/weresaew_w_w/text_0132.shtml дата обращения: 26.03.2019)

15 Жердева Ю. А., Сумбурова Е. И. Реконструкция личного и социального окружения сестры милосердия по материалам автодокументальных текстов Ю. В. Буторовой 1914-1916 гг // Известия Самарского научного центра РАН. 2018. №3-2. С. 417

16 Там же

Просмотров работы: 132