II Международный конкурс научно-исследовательских и творческих работ учащихся
Старт в науке
«СОТВОРЧЕСТВО» КАК ХАРАКТЕРНАЯ ОСОБЕННОСТЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПЕРЕВОДА
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
«Сотворчество» как характерная особенность художественного перевода
«Дословно, сколь возможно, и вольно, сколь, необходимо»
(Древний канон переводчика)
Введение
Взаимодействие и взаимообогащение различных культур происходило и происходит на протяжении всей истории человечества. В современном глобализирующемся мире резко усилился процесс обмена культурными ценностями. В этой ситуации перед человечеством с особой остротой встала «вечная» проблема взаимопонимания представителей разных культур и цивилизаций. И важнейшим средством постичь самобытность и своеобразие национальных культур, является изучение их художественной литературы как высшего достижения национальной письменной традиции. Cледовательно, когда мы стремимся проникнуть в другую культуру, приобщиться к ее духовным и историческим основам, мы с необходимостью должны обратиться к ее языку и литературе. В этой связи тема исследования представляется актуальной и даже злободневной.
Объектом данного исследования являются особенности художественного перевода.
Предмет исследования – практика художественного перевода как важнейший инструмент изучения немецкого языка и культуры.
Литература - это важнейший способ межнационального и международного общения. Книга сближает народы, лучше знакомит их друг с другом. Художественная литература на иностранном языке - лучший помощник в изучении языка. Вдумчивый читатель находит в ней все: и своеобразие национального мышления, характеры и быт, колорит жизни и облики городов. Именно знакомство с лучшими достижениями художественного творчества национальной культуры, в том числе, произведениями литературы, создает условия для диалога культур, для продуктивной межкультурной коммуникации.
Цель исследования: на основе анализа художественного перевода произведений немецких поэтов рассмотреть процесс перевода как акт «сотворчества» поэта и переводчика.
Для достижения поставленной цели, необходимо решить следующие задачи:
1.На основе анализа поэтических текстов выявить специфические особенности художественного перевода.
2.Установить, что является преобладающим в практике художественного перевода: смысловая и образная компоненты либо точность перевода.
3.Раскрыть содержание понятия «сотворчество» и применить его в практике художественного перевода.
Глава 1. Художественный перевод как процесс «сотворчества»
Особое место в литературе занимает художественный и поэтический перевод. За каждым из переводов – человеческая, творческая и читательская индивидуальность, для которой перевод другого поэта еще и «поездка вглубь себя», как говорил Б. Пастернак [6, с.151]. А это означает свое прочтение, свою избирательность, свой маневр, как бы мы не настаивали на объективности «единственно верного перевода». Множественность вариаций переложений на другой язык, разнообразие трактовок заложены в художественном подлиннике, и любой перевод, отвечающий даже самым строгим критериям, всегда лишь приближение к оригиналу, а не окончательный результат, ответ на многозначность оригинала, а не на единственность его смысла.
Перевод – это не мертвая информация о чужом, а освоение живого, пересоздание, «со-творчество». Верность оригиналу должна сочетаться с творческим подходом: “чужое” надо сделать своим. Не просто механически воспроизвести оригинал, но постараться перевести с иного языка художественную систему автора, перевести произведение в целом, а не сумму его отдельных компонентов. Переводчик старается передать отличительные черты авторского стиля, поэтики и оттенки смысла и вместе с тем отыскать адекватные формы в своем родном языке. Тут нужна и филологическая культура, и творческая интуиция.
Конечно, такое сочетание бывает не часто и добиться его нелегко. Зачастую перевод бывает строго «филологическим». Переводится голое действие, фабула, сюжетный пунктир. Французские интеллектуалы жалуются, что строго «филологический перевод» перевод «Евгения Онегина» не передает ни капли обаяния подлинника.
Но нельзя и вовсе отметать этот принцип перевода. Существует большое количество поэтических текстов, точный прозаичный пересказ которых сохраняет больше от живой души оригинала, чем попытки его рифмованного перевода. Не всякое произведение в принципе поддается адекватному художественному переводу. Но это не означает, что мы должны отказаться от знакомства с ним. В таком случае поэтический подстрочник, перевод прозой лучше, чем отсутствие перевода вообще.
Часто переводчики пренебрегают подстрочником при переводе, уповая на свою интуицию и мастерство. Работоспособность и талант не заменят живого чувства оригинала, если переводчик не способен ощутить и прорисовать разные бесчисленные стилистические нюансы и тонкости, которые обычный подстрочник передать бессилен.
Прозаический перевод стихов - самый простой подход к переводу поэтического произведения. На выходе мы получаем прозаический текст, передающий максимально близко смысловую, информационную и эстетическую составляющие художественного текста.
Этот подход решает задачу максимального раскрытия идеи оригинального текста, следования всем тонкостям мысли автора и передачи всех литературных приемов, кроме приемов поэтических. Текст, получающийся на выходе, совершенно лишен таких характерных элементов поэтического текста как рифма, ритмическая структура и разбиение на строфы.
Необходимо отметить случаи, когда прозаический перевод приемлем, и случаи, когда он не допустим. Часто этот вид перевода употребляется при изложении песен, исполняемых в различных кинофильмах. Это одна из основных сфер его применения. В большинстве случаев, речь идет не о полноценном переводе, а о кратком изложении песни. Нельзя переводить прозой стихи, основная ценность которых заключается в их поэтической самобытности: когда смысловое наполнение стихов теряет свою прелесть, если их изложить в прозе. В стихотворной форме такие поэтические произведения переводить крайне непросто: надо обладать, как минимум, способностью к стихосложению, а максимум – поэтическим талантом.
Стихотворный перевод – это вершина художественного перевода текста, так как требует от переводчика не только умения писать стихи, но и способности вместить в стихотворную форму иного языка исходный смысл, идею и даже литературные приемы. К недостаткам этого вида перевода можно отнести только его сложность, трудоемкость и высокие требования к мастерству переводчика.
Проблема номер один при данном виде перевода стихов - эта структура поэтического текста, требующая употребления рифм и определенного стихотворного размера. Именно поэтическая структура доставляет так многосложностей при создании на ином языке адекватного оригиналу текста. Язык перевода может существенно отличаться от языка источника как стилистикой, так и языковыми конструкциями.
Переводчику необходимо решить в начале работы: будет ли стихотворный размер и структура рифмовки соответствовать оригиналу или нет. Если переводчик решает изменить структуру стиха, то надо определиться какую же структуру лучше предпочесть, при этом необходимо учитывать смыcловое наполнение стихотворения: внешняя форма произведения должна подходить к его смыслу.
Здесь надо помнить хрестоматийное правило: ни вольность, понимаемая как субъективная свобода от законов оригинала, ни бухгалтерская точность с ее эмпирической адекватностью сами по себе погоды не делают, художественного результата не гарантируют. Меру соответствия и несоответствия, заложенную в оригинале, переводчик улавливает, соединяя должное и сущее в стихии родного русского языка.
Он должен улавливать и страховать себя от крайностей: от «буквализма» и от слишком свободных вариаций на тему. Обязан улавливать настроение, звучание поэтического произведения, если не хочет, чтобы его труд напоминал читателю об отношении цветка искусственного к цветку живому. Излишняя вольность в переводе оборачивается нарушением полноты авторского замысла, когда потери не получают необходимой авторской компенсации.
Примером удачной компенсации, подлинного «сотворчества», сохраняющего не авторскую букву, но авторское поэтическое обаяние, на наш взгляд, могут служить переводы небольшого стихотворения Генриха Гейне «Письмо» Вильгельма Левика и Апполона Майкова.
Der Brief, den du geschrieben,
Er macht mich gar nicht bang:
Du willst mich nicht mehr lieben,
Aber dein Brief ist lang.
Zwolf Seiten, eng und zierlich!
Ein kleines Manuskript!
Man schreibt nicht so ausfurlich,
Wenn mann den Abschid gibt.
Вот как перевел это произведение В. Левик:
Вы право, не убили
Меня своим письмом:
Меня вы разлюбили:
А клятв - на целый том!
Отказ длинен немножко-
Посланье в шесть листов!
Чтоб дать отставку, крошка.
Не тратят столько слов.
В переводе А. Майкова это звучит иначе:
Меня ты не смутила,
Мой друг, своим письмом.
Грозишь со мной все кончить-
И пишешь целый том!
Так мелко и так много…
Читаю битый час…
Не пишут так пространно
Решительный отказ.
Как мы видим, в первой же строчке оба переводчика неточны по сути, предлагая вместо «письмо, которое вы мне написали, не испугало меня» строки «вы, право, не убили меня своим письмом» (В. Левик) и «Меня ты не смутила, мой друг, свои письмом» (А. Майков). Но такой перевод очень точно передает нарочито саркастическое отношение получателя письма к его автору. Не возникает никакого внутреннего сопротивления, когда под рукой А. Майкова слова «Du willst mich nicht mehr liebe» - «ты не хочешь меня больше любить» превратились в более грозное «Грозишь со мной все кончить» .
Совсем простая строчка оригинала «Aber dein Brief ist lang» - «но твое письмо длинное», становится оправданной метафорой «А клятв - на целый том!» у В. Левика, и почти такой же строкой у А. Майкова «И пишешь целый том!». Емкое решение для четвертой строфы оригинала предложили оба переводчика: «Zwolf Seiten, eng und zierlich!» – «двенадцать страниц, убористо и изящно», В. Левик пересчитал страницы в листы «Отказ длинен немножко, посланье в шесть листов!», а А.Майков отобразил размер письма временным измерением «Так мелко и так много…Читаю битый час…».
И достаточно интересно оба переводчика завершили свои работы. «Man schreibt nicht so ausfurlich,Wenn mann den Abschid gibt» – «не пишут так подробно, если дают отказ» получили более яркий эмоциональный окрас у В. Левика «Чтоб дать отставку, крошка. Не тратят столько слов» и более близкий к оригиналу вариант А. Майкова «Не пишут так пространно Решительный отказ».
Поэты–переводчики не совсем доверились оригиналу и пошли на некоторые «смысловые сдвиги» [3,c.75]. Право на подобные сдвиги остается за ними, но надо точно понимать, во имя чего это делается. Конечно же, в данном примере это сделано во имя воссоздания не буквы, а духа и настроения стихотворения.
Глава 2. Дилемма авторского перевода: точность или смысл ?
Известный отечественный переводчик Л. Озеров отмечал, что «в искусстве поэтического перевода, как вообще во всяком искусстве, неудовлетворенность сделанным значит не меньше, чем восторг перед началом работы» [5, c.265]. Ярким примером «сотворчества» по праву можно считать перевод Вельгельма Левика стихотворения «Лорелеи».
«Лорелеи» - одно из любимых поэтических произведений в Германии. Оно настолько прекрасно в звучании немецкого языка, что до конца не воспроизводимо на любом другом языке. Наряду с прекрасной звуковой мелодикой, великому немецкому поэту присуща точность ситуации, вещественных характеристик, развития сюжета. Такая детальность в построении сюжета практически ставит табу переводчику на замену или дополнение некоторых деталей. Но несмотря на трудности, многие поэты пробовали на ней свои переводческие силы. Вильгельм Левик тоже попался в сети «рейновской колдуньи».
Первый вариант перевода В.Левика «Лорелеи» был опубликован в 1941 году в избранном томике Гейне, в библиотеке журнала «Огонек» [4, c.265].
Не знаю, что стало со мною,
Моя печаль все сильней,
Давно не дает мне покою
Сказанье прошлых дней.
Прохладен воздух темнеет,
Но Рейна глубь светла.
В лучах зари пламенеет
Высокая скала.
Там девушка, песнь напевая,
Сидит на вершине крутой,
Сияет коса золотая,
И гребень горит золотой.
Сидит и поет над рекою,
И волосы чешет она,
И дикой и страстной тоскою
Волшебная песня полна.
Гребец в смятенье глубоком,
Роняет весло в быстрину.
Не спорит больше с потоком,
Глядит лишь туда, в вышину.
Я знаю, река свирепая,
Потопит челн меж камней,
И это все Лорелея
Сделала песней своей.
Этот лирический, напевный вариант перевода не устроил В. Левика, хотя в нем полностью передан сюжет гейневского стихотворения, да и почти все его реалии переданы с максимальной полнотой. Для большей убедительности можно сравнить его с прозаическим подстрочным переводом [4, c.260]:
Не знаю, что означает
То, что я так печален
Сказка старых времен
Не выходит у меня из головы.
Прохладен воздух темнеет,
И спокойно струиться Рейн.
Вершина горы искриться
В лучах вечернего солнца.
Самая красивая девушка
Сидит там, удивительно (чудесно) высоко,
Сверкают ее золотые уборы,
Она расчесывает свои золотые волосы
Она их чешет золотым гребнем
И поет при этом песню,
У которой необычайная,
Могучая мелодия.
Гребец в маленьком челне
Воспринимает ее с дикой тоской.
Он не смотрит на скалистые рифы,
Он смотрит только туда в вышину.
Я знаю, волны поглотят
В конце концов и гребца, и челнок.
И это своим пеньем сделала Лорелея.
Все тонкости сюжетной линии были сохранены переводчиком, и все-таки рейнская колдунья не отпускала его. Вторая строка стихотворения казалась ему очень похожей на перевод Александра Блока:
Не знаю, что значит такое,
Что скорбью я смущен.
«Печалью душа смущена» - видим явное сходство двух переводов. Но и это было не главной претензией Вильгельма Левика к своему варианту. Во второй строфе звучало: закат пламенеет «на прибрежной скале».
В.Левику довелось побывать в Западной Германии и он сам увидел скалу Лорелеи. Увиденное поразило поэта-переводчика. Дело в том, что скала не только прибрежная, но и самая высокая среди окружающих скал и лучи заката задерживаются на ней значительно дольше, и именно это создает неповторимое волшебство. В.Левик восхищенный и воодушевленный этим зрелищем, решил, что только тогда его перевод станет точным по существу и настроению, когда он передаст именно это. В процессе «сотворчества», переводчика явно победил поэт, который мучился и творил уже самостоятельно и самозабвенно.
В.Левик рисовал картину стиха уже своими красками и штрихами. Строка «И дикой и страстной тоской» сменилась на «безумной», но эпитет вновь показался ему чуждым, «романсным». Так, шаг за шагом, шел В.Левик к своей чарующей волшебнице Лорелеи. В результате, по прошествии многих лет, родился еще один вариант, который известен сегодня многим, и считается одним из красивейших переводов «Лорелеи» [4, c.261]:
Не знаю, что стало со мною,
Душа моя грустью полна,
Мне все не дает покою
Старинная сказка одна.
День меркнет. Свежеет в долине,
И Рейн дремотой объят.
Лишь на одной вершине
Еще пылает закат.
Там девушка песнь распевая,
Сидит высоко над водой.
Одежда на ней золотая,
И гребень в руке – золотой.
И кос ее золото вьется, и чешет их гребнем она.
И песня волшебная льется
Так странно сильна и нежна.
И силой плененный могучей,
гребец не глядит на волну.
Не смотрит на рифы под кручей,
Он смотрит туда в вышину.
Я знаю, волна свирепея,
Навеки сомкнется над ним.
И это все Лорелея
Сделала пеньем своим.
И этот вариант В.Левик пытается править, искать новые образы, усиливать оттенки. Он признается в том, что Лорелеи не оставляет его в покое: «Я был бы рад найти более точную по смысловому содержанию рифму слову «Лорелея», чем «свирепея». Но пока не нашел. Идеал вообще всегда остается недостижимым»[4, c.262], пишет переводчик.
Исходя из принципа сотворчества, я сделала свой вариант поэтического перевода известного стихотворения Г. Гессе «Книги» [2, c.23]:
Bucher
Hermann Hesse
Alle Bucher dieser Welt
Bringen dier keinGluk,
Doch sie weisen dich geheim
In dich selbst zuruck.
Dort ist alles, was du brauchst.
Sonne, Stern und Mond.
Denn das Licht, danach du fragst,
In dir selber wohnt.
Weisheit, die du lang gesucht
In den Bucherein,
Leuchtet jetzt aus jedem Blatt,
Denn nun ist sie dein.
Все книги мира
Счастьем не одарят,
Но все что в них,
Все это есть сам – ты.
Там тайны все, что так тебя волнует
И солнца жар и звездные миры.
Тот тайный свет, что душу так тревожит,
Все мучает, пугая и маня,
Вся мудрость вековая со страничек,
Придет к тебе….
Бери! Она - твоя!
На мой взгляд, такой перевод достаточно полно передает суть этого стихотворения и его эмоциональную составляющую.
Заключение
В результате проведенного исследования я пришла к выводу, что практика художественного перевода открывает большие возможности для изучения языка оригинала, постижения основ культуры другого народа. Более того, оригинальный авторский перевод способен создавать множество смысловых обертонов, приглашая читателя к размышлению, а возможно и к сотворчеству.
Расхождения конечно же будут неизбежны, но важно помнить, что вольности перевода не безграничны. Главное в том, что поэтический эффект перевода обусловлен и отношением переводчика к языку оригинала, и большим желанием показать всю красоту и глубину произведения. Ставшая широко расхожей поэтическая формула Е. Евтушенко – «Не страшен вольный перевод, ничто не вольность если любишь…», очень вдохновляет при работе над поэтическим переводом, но, на мой взгляд, правды все же больше в предложении: «Но если музыку погубишь, все мысли это переврет» [7, c.267].
Литература
1. Арсеньева М.Г., Замчук Д.Б., Хазанович А.П. Пособие по синонимии современного немецкого языка. Учебное пособие для студентов педагогических институтов (на немецком языке), издание 2-е, исправленное. Изд-во: Просвещение. Л., 1967. 283 с.
2. Бим И.Л., Садомова Л.В. Немецкий язык. Учебник для 9 класса. Изд-во: Просвещение. М., 2013. 245с.
3. Кострова О.А. Экспрессивный синтаксис современного немецкого языка Учебное пособие. Изд-во: Флинт. М., 2004. 239 с.
4. Левик В. И это все о Лорелея... // Художественный перевод: проблемы и суждения. Изд-во: Известия, М., 1986. 575с.
5. Озеров Л. Восемь с половиной // Художественный перевод: проблемы и суждения. Изд-во: Известия, М.,1986. 575с.
6. Пастернак Е. Борис Пастернак. Материалы для биографии // Изд-во: Советский писатель. М., 1989. 686 с.
7. Султанов К. Органика оригинала // Художественный перевод: проблемы и суждения. Изд-во: Известия. М., 1986. 575с.
20